Личность стратега

Самое трудное – возможно, лучше подготовить победу; это – незаметная заслуга стратегии, за которую она редко получает похвалу.

Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц

Личность стратега всегда выделялась как ключевая составляющая процесса стратегического управления. При этом, зачастую, категория "стратег" как характеристика применяется к полководцу, государственному деятелю, руководителю бизнеса, предприятия, крупного проекта.  Существенно реже (что, как правило, весьма несправедливо) характеристика "стратег" связывается, например с руководителем бригады хирургов, проводящей сложнейшую операцию, где весьма высока неопределенность или с тренером хоккейной сборной, которому необходимо "из того что есть" создать в короткие сроки "машину", которая  победит непобедимых. Зачастую характеристики "стратег" удостаивается хитроумный игрок, гениально замысливший и управляющий тонкими многоходовыми комбинациями в увязке с системой ловушек и "смазывающий" выстроенную им машину ситуации тончайшим слоем драгоценнейшей смазки рефлексивного управления противником. Практически всегда, когда мы используем характеристику "стратег" в отношении конкретного человека, мы интуитивно увязываем с этим человеком целую систему слабоформализуемых характеристик, которые в нашем представлении ставят этого человека на некий высший уровень - на уровень элиты управления. И до сих пор такое консенссусное понимание категории "стратег", по большому счету, практически всех устраивало и не требовало большей конкретизации и более глубокого - научного - подхода к изучению, хотя некоторые попытки в этом направлении, безусловно, предпринимались.

Однако сегодня требуется намного более качественное, чем имеющееся, решение задач стратегического планирования, когда технология стратегического управления в силу повышения темпов изменения обстановки, в силу повышения ее неопределенности вплотную приблизилась к ситуационному управлению, сжимая пространство для реализации управления тактического. В связи с этим требуется более глубокое осмысление определяющих категорий стратегического управления, в том числе и его ключевой составляющей - стратега, как главного субъекта деятельности.

Сегодня, в силу множества обстоятельств, немаловажным среди которых является появление реальной возможности использования целого спектра технологий для повышения качества решения задач стратегического управления, стратег, как квалификация, обособляется и, по всей видимости, недалеко то время, когда не полководец будет стратегом, а рядом с ним будет несколько специалистов/помощников - стратегов (здесь мы странным образом возвращаемся в чем-то к изначальному -древнегреческому- пониманию сущности стратега), то же самое ожидает государственных и политических деятелей, а в бизнесе такие попытки движения в сторону обособления стратега, как отдельной фигуры в процессе управления, уже прослеживаются достаточно давно, хорошей иллюстрацией чего служат подразделения стратегического анализа, прогноза и планирования, например, в горно-добывающих компаниях. В связи с этим, сегодня следует более отчетливо определить, что такое стратег  - не как характеристика, а как определенная специальность. При этом особое значение имеет наиболее точное понимание специфики личности стратега (как уникального феномена), поскольку именно эти характеристики во многом определят направления развития системы стратегического управления на всех уровнях государственного управления.

Для того, чтобы наиболее точно и полно определить феномен личности стратега необходимо начать с анализа структуры деятельности при решении задач стратегического управления и определить, чем структура деятельности стратега отличается от деятельности, например, тактика  - «игрока» или линейного руководителя, решающего задачи ситуационного управления.

На следующем рисунке схематично показана структура аспектов деятельности при решении задач управления разного уровня.

Далее будут даны разъяснения по некоторым характеристикам:

·       Дедуктивность - мышление от общего к частному. Видеть сначала общие/глобальные векторы обстановки, а потом уже только через их призму - события и субъектов.

·       Мышление в категориях противоборств / балансов. Формируя, например, стратегические (долгосрочные) планы, «играть», в том числе и за всех заинтересованных субъектов обстановки.

·       Внекатегориальное мышление. Широко принятая сегодня  категоризация формировалась под определенные задачи и на определенном этапе понимания объекта исследования. Однако стратег может решать задачи, отличающиеся от тех, для которых была рациональна принятая категоризация, более того -  к моменту решения задач стратегом знания об объекте исследования могли существенно измениться. Поэтому стратег, хоть и вынужден опираться на принятую категоризацию, должен постоянно учитывать, что любые категории существенно помогают решить задачу оперативно, но при этом создают существенные риски увести от необходимого решения. Однако у стратега, как правило, нет реальной возможности подвергать все категории сомнению, переосмысливать их, переувязывать связи и т.п., поэтому это прерогатива исследователей, с которыми стратег должен работать в достаточно тесной связке.

·       Самоорганизация мышления – не уходить от цели, но и не сужать больше чем необходимо пространство поиска.

·       Технологичность мышления. Для организации мышления использовать определенные технологии, например, диалектику, триалектику и т.п.

·       Аналитичность мышления - недоверие к аксиомам, допущениям, фактам, которые «всем известны», недоверие к себе и своим выводам.

·       Развитое воображение – способность оперировать сложными умозрительными конструкциями и использовать их для формирования следующих.

·       Самоуверенность – способность доверять своим умозрительным конструкциям, поскольку без этого невозможно (психологически) построить на их базе еще более сложные.

·       Развитая интуиция – способность сформировать рабочую гипотезу вне научного подхода («озарение») и исследовать ее, базируясь на научном подходе.

·       Высокая дисциплина когнитивной деятельности – способность выделять главное и сосредотачиваться на нем.

·       Любопытство – стремление к устранению противоречий собственной модели мира.

·       Стремление к переносу -  стремление в одном явлении увидеть его подобие другому явлению.

·       Системность мышления – постоянное стремление увязать имеющуюся информацию в единую систему, стремление к построению непротиворечивых теорий и их систем.

·       Целеустремленность и готовность к риску – способность поверить в некоторую свою гипотезу и затратить на ее проверку существенное количество ограниченных сил, даже рискуя не выполнить задание в срок.

·       Поленезависимость/нонконформизм – способность противостоять общепринятым догмам. Поскольку человеку необходимо внешнее «подтверждение», то по-настоящему противопоставить себя традиции может или очень замкнутый человек (находящий энергию для своего существования в себе) или экстраверт, черпающий энергию из общения с окружающими. На вопрос «ты что - самый умный?» легко ответит – «да!».

·       Дивергентность мышления – стремление найти множество решений одной и той же проблемы.

Приведенный перечень характеристик хотя и достаточно широк, но существенно не полон - он является только основой для понимания содержания дальнейшей работы в рамках соответствующей НИР. В предлагаемой НИР перечень должен быть расширен, детализирован, более обширно интерпретирован, значения характеристик должны быть интервальными, характеристики должны быть увязаны между собой в единую модель и т.д. Однако даже приведенный здесь предварительный вариант оценки характеристик позволяет выделить те, которые делают специалиста-стратега уникальным. Это те характеристики, которые имеют высокое значение только у стратега:

Энциклопедичность. Если другим специалистам для эффективного решения задач требуются знания по конкретным предметным областям, связанным с задачей и по смежным областям, то для стратега любых знаний недостаточно. Причем недостаточно одной энциклопедичности– необходимо все знания увязать между собой в единую картину мира, что невозможно, однако, необходимо постоянно стремиться к этому.

Тренды. Стратег видит мир, в первую очередь, через призму трендов. А тренды видит через призму других трендов. Ученый - исследователь также работает с трендами, но он, в отличие от стратега, эти тренды выявляет, а стратег ими оперирует для решения конкретных задач.

Жизненные циклы. Стратег, в отличие от всех других специалистов, единственный, кто видит весь жизненный цикл объекта управления в контексте окружающего мира – жизненных циклов других объектов.

Теоретическая конфликтология. Стратег – не конфликтолог и ни в коем случае -не игрок, но обязан рассматривать эволюцию мира, в первую очередь, как результат конфликтов и как их взаимобусловленную эволюцию. Для этого ему необходимо глубоко понимать суть конфликтов, владеть объяснительными моделями - теоретической составляющей конфликтологии. Этим стратег отличается от тактика, которому объяснительные модели нужны в существенно меньшей степени – ему больше нужны практические-прогностические модели конфликтов.

Необходимо еще раз отметить, что здесь перечислены только те характеристики, значения которых у стратега больше, чем у других, в то же время стратег не определяется только этими характеристиками – все характеристики, значения которых равны 2-3 отражают профиль стратега.

На основе только оценок и трактовок отдельных характеристик стороннему наблюдателю крайне сложно понять уникальность личности стратега, поэтому, для того чтобы лучше понять феномен стратега, приведем далее описание некоторых аспектов, которые помогают более полно и глубоко раскрыть этот психотип.

Перфекционизм. Стратег, в отличие от других типов специалистов должен, в итоге, каждую составляющую задачи довести до максимально возможного совершенства, и он (в силу достаточности времени на решение задачи), как правило, может себе это позволить. В то время как для , например, исследователя перфекционизм нежелателен, поскольку исследовательская деятельность подразумевает в большей степени широкий поиск, а «зацикливание» на мелочах ей только вредит. 

"Проблема сороконожки". "Проблему сороконожки" можно сформулировать следующим образом : вопрос "А почему?" поставленный в определенное время может полностью заблокировать деятельность. Ученый-исследователь относительно легко справляется с «проблемой сороконожки» - это его родная стихия, в то время как остальные или отмахиваются от нее или «впадают в ступор». Стратега достаточно легко вогнать в ступор проблемой сороконожки, поскольку он хоть и почти -, но, все-таки - не исследователь и просто «отсечь» проблему ему, как правило – существенно сложнее, чем исследователю (противоречит его перфекционизму). Поэтому стратегу необходима специальная технология "гносеологической" защиты. Причем проблему сороконожки следует здесь рассматривать как иллюстрацию одной из множества когнитивных ловушек, с которыми приходится иметь дело стратегу и которые он должен не просто знать, но и уметь их избегать и/или преодолевать. Подробности в НИР.

Проклятие Сократа. Стратег, как и ученый-исследователь, в ходе работы больше расширяет пространство знаний о своем незнании, чем пространство полезных(утилитарных) знаний. Поэтому каждый его результат субъективно (с точки зрения стратега) крайне несовершенен, хотя бы потому, что пока он к нему шел, он открыл слишком много «дверей в неизведанное». И субъективное ощущение несовершенства только возрастает, усиливая внутреннее психологическое давление пониманием непроработанности множества важных аспектов.

Проклятие аналитика. Кредо аналитика –не верить ничему! Даже если есть казалось-бы неопровержимые аргументы. Обоснования рациональности такого поведения уходят корнями в философию, философию науки, в гносеологию и т.д. При этом такой подход к восприятию реальности отражается не только на профессиональной деятельности аналитика, но и на его личной жизни. Поэтому психогигиена профессиональной деятельности для аналитиков и стратегов – абсолютно практическое понятие.

Мужество.  Проклятие Сократа вкупе с проклятием аналитика ставят стратега в крайне уязвимую позицию.  Стратег, не веря ничему, никому и даже самому себе и не имея возможности что-либо проверить на практике, перед тем как выдать результат, должен формировать тот результат, за который он несет ответственность. Другими словами - стратег вынужден выдавать результат, обладающий существенной неопределенностью без возможности эту неопределенность снять. Принимая на себя столь высокие риски, стратег неминуемо оказывается в весьма уязвимом положении, когда в силу невозможности аргументации существенной части результатов, к стратегу могут быть предъявлены вполне весомые претензии. Причем ответы на эти претензии лежат не столько в предметике и даже не столько в гносеологии, но чаще всего, и это самое сложное -  в необходимости осознания всего решения целиком, включая конечную его форму, и траекторию его формирования, что, как правило не может сделать практически никто, кроме самого автора решения -  стратега. Поэтому и аналитик, и стратег зачастую «ломаются». Это выражается или в том, что специалист начинает больше внимания уделять своей безопасности, чем решаемой задаче, организуя различные страховки для себя, или в том, что специалист просто покидает такую деятельность. Вот тут-то и необходимо личное мужество – то мужество, которое выражается в возможности сказать «Нет!» начальству. Однако ни стратег, ни аналитик не имеют даже иллюзии той институциональной и культурной защиты, которую имеет, например, полководец, мужество которого тоже заключается в умении сказать начальству «Нет!» и которого хоть как-то защищают неписаные правила, как раз и учитывающие ту  высочайшую морально-психологическую нагрузку, которую испытывает полководец/руководитель высокого ранга.

Мотивация. Специфика работы стратега зачастую в том, что результат его работы проявляется в далеком будущем или его вообще невозможно выделить (что значительно чаще) среди всего наслоения результатов, полученных в ходе реализации задач тактического и оперативного управления. В связи с этим стратегу зачастую практически невозможно организовать обратную связь между решением и результатом. Доводя ситуацию до абсурда, можно сказать - стратег может предлагать любое решение - всё равно отвечать за него он не будет ("а там или ишак сдохнет или шах"). Но так ли абсурдно это утверждение ? Если речь идет о глобальных стратегиях, которые реализуются десятилетиями, то такое утверждение уже не абсурдно. Если так, тогда возникает вопрос - что должно двигать стратегом, чтобы в условиях "безответственности" он мог найти в себе силы тратить  свою жизнь на результат, который, скорее всего он и не увидит. Что должно двигать стратегом, чтобы он нашел в себе то мужество, о котором шла речь выше ? "Наркотик исторического творчества" ? Тщеславие, гордыня, страх, авантюризм, одержимость, возвышенные идеалы ? Ответ в НИР.

Исследователь и стратег. Ученый - исследователь, в отличие от стратега, идет за своей «звездой», за своим любопытством, зачастую им руководит научный азарт, он одержим оригинальной идеей, причем, исследователь движется вперед, как правило, от своих достижений. Стратег всего этого себе позволить не может, хотя по объему и характеру неопределенности задачи стратега близки к задачам ученого-исследователя. Перед стратегом всегда стоит конкретная задача и в условиях хоть и большого, но ограниченного времени он должен уметь вовремя взять под контроль своё любопытство, научный азарт и т.п., но парадокс в том, что без них он не может задачу решить качественно. Также необходимо отметить, что из прирожденного ученого-исследователя сформировать эффективного стратега не получится, поскольку это разные психотипы. Хотя, зачастую, добросовестный и обладающий необходимыми компетенциями ученый может найти свое место в системе стратегического управления и быть там весьма полезным. Но стратегом, скорее всего, он не станет.

Тактик и стратег. Зачастую игрока, особенно того, который оперирует стратегическими "фигурами"  принимают за стратега. Однако прирожденный игрок  - это тактик. Когда тактик берется за решение стратегических задач, то, как правило, он сводит их к игровой постановке. При этом, оперируя в условиях наивысшей неопределенности (для которых и должны применяться методы стратегического управления, а не тактического) конфликтными процессами и взаимодействиями, для управления которыми, заметим, необходимо гораздо больше определенности, он, действуя, зачастую, совершенно добросовестно, ввергает и себя и окружающих в иллюзию глубокой проработанности событий, обстоятельств, действий и т.п. ,а, следовательно, в иллюзию высокой вероятности достижения поставленных целей, очаровывая всех (и себя, в том числе) красотой многоходовых игр, хитроумностью уловок и т.п. – всем тем, чем так богата тактика. (пример с выработкой решений на бой привести в НИР).

Отбор кандидатов для подготовки. Стратег - уникальный психотип, обладатели которого встречаются крайне редко, поэтому специалистов, имеющих задатки стратегов необходимо выявлять на ранних стадиях становления и готовить особым образом. Это не игроки, не аналитики и не исследователи, о чем уже говорилось выше – это совершенно отдельная категория. В связи с этим необходимо определить характеристики индивидуума, которые могут быть так или иначе проявлены (вычислены) и на основании которых возможно добротное заключение о потенциале индивидуума как стратега. Возможно неожиданным примером такой характеристики является стремление стратега к самовыражению в искусстве, требующем высокой интеллектуальной концентрации  -  литературе, живописи, архитектуре, проектирование жизненных пространств и т.п. Кандидатов в стратеги необходимо выявлять и отбирать еще в юности. Технология выявления и подготовки должна быть описана в НИР.

Заключение по разделу:

·   В настоящем разделе только пунктирно обозначены направления дальнейших исследований психологической/личностной составляющей деятельности стратега. Работа должна быть продолжена в соответствующей НИР. Причина столь большого внимания к личности стратега кроется в том, что в силу специфики решаемых задач, в силу специфики применяемых технологий их решений, личность стратега является определяющей в процессе стратегического управления, поэтому интеллектуализацию процессов стратегического управления необходимо выстраивать исходя из понимания не только технологических задач стратегического управления, но, в первую очередь, из понимания определяющих аспектов феномена стратега и ключевых аспектов его деятельности - не только сугубо прикладных. Вероятнее всего следует не встраивать стратега в обновленную (интеллектуализированную) систему управления, а как раз наоборот - новую систему управления выстраивать под специфику феномена стратега. Этим и должна определяться стратегия совершенствования верхнего уровня системы стратегического управления.

Вопросы и замечания для дальнейшей проработки.

"Стратег" не может быть коллективным органом. У коллективного органа нет и не может быть свойства "мужество" и "экзистенциональная мотивация", а без них высокая остаточная неопределенность стратегических решений будет способствовать усилению базовых противоречий в органе управления и, в итоге, произойдет стандартная деградация этого коллективного органа - "подковёрные игры" полностью заменят собой содержательную работу. Такой орган может существовать исключительно , как "подмастерья" великого художника. Но убери художника, и подмастерья, какими бы они инструментами и методиками не владели, какими бы регламентами не управлялись - создадут тривиальщину, а не шедевр. А эффективная стратегия - это шедевр. Причина очевидна - сегодня стратегия - это не технология и даже не наука -это в большей степени - искусство. 

Необходимо тщательно проанализировать аспекты, связанные с рациональным выбором стратега, поскольку очевидно, что не только рацио участвует в субъективном выборе стратега при решении задач в условиях высокой неопределенности. В условиях высокой неопределенности, хотим мы того или нет, наш выбор зачастую является иррациональным. Мы, как архитекторы системы стратегического управления, конечно должны предусмотреть для стратега все необходимые инструменты с тем чтобы его выбор был максимально рациональным, однако мы должны понимать, что полностью победить психологию с помощью современных технологий мы не сможем. Да и не должны пытаться. Поэтому сегодня в решениях стратега всегда будет присутствовать некая доля иррациональности, причём она будет скрыта возможно даже некоторой формальной аргументацией, которая, как правило, появляется уже постфактум, как реакция на некоторое озарение и необходимость его каким-то образом донести до окружающих. 

В настоящем разделе речь идет о стратегах именно высшего уровня. Специалисты подразделений стратегического управления, например, в субъектах федерации - это несколько другие стратеги. Они не определяют целей, поскольку цели эти органам управления спускает вышестоящий орган управления, они не ведут стратегических игр (разве только выступая как оппозиция центру или в рамках местной внутриполитической и/или административной борьбы), они не определяют стратегических ориентиров - это тоже делает центр, основная их задача - долгосрочное планирование. При этом объем неопределенности у них существенно меньше, а поэтому задачи на порядки проще, поскольку срабатывает одна из главных закономерностей построения систем управления - рост объема неопределенности мультипликативно увеличивает сложность технологий, которые должны эффективно компенсировать эту неопределенность для сохранения качества управления.