Непреодолимый барьер

Процесс становления и развития личности сопровождается постоянной перестройкой её модели мира. Каждая новая информация, которую получает интеллектуальный агент, нарушает (как правило) непротиворечивую модель мира (которая в идеале сформирована в этот момент) и для устранения новых противоречий этот агент включает мыслительные процессы, проводит исследования (в широком смысле), ищет подсказки в социуме, придумывает мифы для того, чтобы «замаскировать» диссонанс и т.д.., а в некоторых случаях даже стремится изменить мир, чтобы … устранить свои когнитивные диссонансы. Революционер! Так или иначе каждый агент стремится устранить когнитивные диссонансы.

Но, зачастую, попытка устранить диссонанс в одном месте приводит к тому, что вместо одного диссонанса получается несколько. И по отношению к новым диссонансам агент делает всё то, что описано выше.

Необходимо отметить, что описанный процесс очень и очень не идеален. Для математиков суть неидеальности будет легко понятна, если использовать метафору «локальная оптимизация». В результате чаще всего агент сталкивается с тем, что накопившихся и «замаскированных» диссонансов уже столько, что приходится менять что-то в фундаментальных основаниях – иначе нестерпимо растет этот клубок, превращаясь в лавину. Что делает агент в таком случае ? Например, пересматривает основные ценностные установки. А  это сложный и весьма болезненный процесс. Не у всех он проходит идеально, но когда он прошел, скажем так, штатно, то агент выходит на другой уровень понимания окружающего мира и себя в нем.

В «простонародье» это называется – кризис среднего возраста. Но дело в том, что этих кризисов много - и до среднего возраста  и потом. А если агент развивается, то начиная с какого-то уровня развития эти кризисы становятся постоянными.  «Примус починяет» (Примус – от слова «основание»).

И такого рода кризисы можно рассматривать, как механизм, своего рода, взросления агента. Когнитивного и социального. Взросление идет скачкообразно. Фаза накопления диссонансов сменяется фазой перестройки модели.

Но в социальном взрослении есть еще одна важная составляющая, которая намного сложнее описанного выше механизма. Это связано с принятием элементом своего места в системе.

Проблема в том, что любой интеллектуальный агент, будучи частью некоторой системы, отдает ей часть своей свободы. Такого рода системы могут в своих интересах распоряжаться и жизнью агента, причем агент, как правило, не может знать реальной рациональности такого рода решений. И вот тут возникает серьезный диссонанс. Например, согласно модели мира агента, его жизнь бесценна, в чем его уверяет и система (ее инструменты агитации и пропаганды), но в реальности для системы каждая жизнь имеет более-менее определенную цену, и в определенной ситуации система отправляет агента, например, на «пушечное мясо». То, как решается возникающий в связи с этим конфликт между элементом и системой – и есть главная отличительная особенность различных обществ.

И тут можно через призму этой проблемы и механизмов ее разрешения препарировать разные подходы к устройству социумов, но мне тут интересно другое…

Если человек и на когнитивном уровне и на уровне эмоциональном принял (не безропотно, как баран) свою роль и место в системе, то это означает еще один шаг в становлении человека.

А как, чаще всего, в реальности агенты ведут себя, когда возникает диссонанс с его моделью мира и системой ценностных установок и тем, что делает система на основании своей модели мира и уже своей системы ценностных установок?

Как правило, агент начинает «учить жизни» систему. Командир роты начинает рассказывать, как должны воевать генералы, кухарка(по менталитету и образованию) готова всем рассказать о том, как управлять страной, ворюга начинает рассказывать о том, как должна быть построена экономика, человек не прочитавший ни одной серьезной книги рассказывает, что надо делать в сфере культуры. Это весьма распространенная модель устранения диссонанса агентами.

Другая распространенная модель – агрессивный эскапизм. «Отвалите от меня все! Я – девочка! Я хочу кружевные трусики, и больше ничего!».

Есть еще пассивный эскапизм. «А будь, что будет! Все равно от нас ничего не зависит!»

А тот вариант, что я описал вначале - глубокое и осознанное принятия – это просто невероятная редкость. Это, наверное, можно встретить в среде ученых, в среде персонала определенных органов государственного управления, в среде военных. 

Насколько сложно принять свою роль в системе – в той системе, которая тебя просто из-за своего несовершенства походя и бессмысленно уничтожит? Это почти невозможно. Это какой-то наивысший уровень добровольного жертвенного смирения. Не самопожертвования … тут что-то другое. Тут что-то на основе очень глубокого понимания сути системы.

Получается, что есть два противоположных варианта у исходов развития интеллектуального агента: принятие системы – один, прогресс или революция – другой. И множество их комбинаций. И нет никаких оснований сказать о том, что какой-то лучше другого. Нужны все. Именно их борьба и поддерживает жизнь в системе.

Но вот что интересно - тех, кто пошел против системы, мы знаем многих - начиная с Иисуса Христа и потом уже множество различного рода революционеры... 

А вот тех, кто принял свою роль в системе ... что-то и не припомню.  Или революционером быть намного проще, чем понимать, как в действительности работает система?

Такое ощущение, что этот барьер - принятие своей роли в системе - преодолеть не удалось никому. Похоже, это -  предел развития интеллектуального агента, как элемента системы. 

Или нет?

 PS. Тут кто-то обязательно воскликнет: "Это не правильно! С системами надо бороться, поскольку они деградируют, поскольку они враждебны человеку!" На что я хочу заметить - а что изменилось хоть когда-то, когда с системами кто-то боролся? Даже когда побеждал их - получалось что-то действительно другое? Как-то иначе начинали разрешаться ключевые системные противоречия между элементом и системой?  Вопросы - риторические.