Валерия Кожевникова

«Зверю холодно зимой.

Зверик из Америки.

Видел всех.

Пора домой.

До свиданья, зверики!»

В.В.Маяковский

Это было обычное майское утро, покрытое туманом и пронизанное криками чаек. Я со своей собакой Чарли пришел к морю для того, чтобы увидеть, чего же еще необычного после шторма выкинул океан. Моей основной работой, как биолога-натуралиста, был сбор плеченогих моллюсков и хитонов, которые в огромном количестве оказывались на берегу после шторма. Когда весь необходимый материал был собран, я устроился на берегу, вдыхая морской воздух, пропитанный рыбой и морской капустой, и наблюдая, как моя собака гоняется за крабами по мокрому песку. Погрузивший в раздумья о грядущей статье по эндемичным беспозвоночным, я и не заметил, как ко мне подбежала моя собака, таща в зубах что-то мохнатое и грязное - это оказалась мертвая чайка. Поблагодарив Чарли за «чудесный подарок», я ради любопытства начал его разглядывать: мощный клюв – то, что надо для захвата скользкой рыбы, перья, пропитанные жиром и лапы, оранжевые мощные, как раз, чтобы удержаться на волнах. И тут мое внимание привлекли грязевые комочки на лапах, аккуратно удалив и растерев их в ладони, я обнаружил помимо мелкой гальки разные-разные семена, одни были овальной формы, другие – как полумесяц. Прав был старина Дарвин! Да это же самые настоящие трансконтинентальные перевозки, да вот только не людей, а семян, большинство которых сможет прорасти на новой, ранее неизведанной земле!

Во время учебы в университете мне доводилось читать легендарное «Происхождение видов», да вот только не полностью, а отрывками. Поэтому я и решил прочитать его снова, находясь уже в сознательном возрасте и не отвлекаясь на посторонние предметы. К тому же мысль о семенах на лапах чайки очень засела в моей голове и не давала покоя. Как же проста разгадка распространения видов – так казалось мне вначале.

Взяв в библиотеке книгу и полистав ее, мне открылись удивительные страницы, каждой буквой говорящие, как человек бороздил моря, ступал ногой на неизведанные земли, общался с туземцами и бегал за страусами. Первым делом я решил прочитать введение, а затем переметнулся сразу к 12 и 13 главам, повествующим о географическом распространении, где и надеялся найти ответы на недавно появившиеся вопросы.

Миграции-преграды-модификации – вот триада Дарвина. Как он отмечает в своей книге: «Разного рода преграды и препятствия для свободной миграции находятся в самой тесной и важной связи с различиями между формами из разных областей»

Позволю себе не согласиться, что при переселении видов главным двигателем модификаций являются межвидовые взаимоотношения. Пример тому разнящиеся и одновременно столь близкие друг к другу виды вьюрков на Галапагосских островах. У них разные экологические ниши, и вряд ли они конкурируют, одни едят насекомых, другие, положим, - улиток. Безусловно, когда-то это был единый вид, но со временем виды, бывшие некогда одним и тем же, приобретали характерные особенности, не теряя, однако, той общности, благодаря которой опытный глаз может обнаружить сходства. Чарльз Дарвин полагал, что неверно считать физические условия наиболее важными. Однако осмелюсь сказать, что климат, рельеф, местные обитатели, конкуренция и еще множество факторов - все они слуги красной королевы. Просто для одного случая – важнее рельеф, для другого – климат, а для третьего – конкуренция за ресурсы.

Однако же, если близкие виды (например, пересмешники) благополучно живут на соседних островах, откладывают много яиц, то вряд ли птица №1 с острова №1 найдет лучшую жизнь на острове №2, ведь там для не найдется, скорее всего, ни годной пищи, ни партнера для продолжения рода. К тому же эти острова могут быть разделены быстрыми течениями, сильными ветрами и широкими проливами, которые кажутся на карте лишь «чертой». Ярким примером, который Дарвин приводит в качестве аргумента против беспрепятственного проникновения видов с одной территории на другую, близко с ней расположенную, являются острова Мадейра и Порто-Санто. Эти острова полны видами, в том числе и улитками, некоторые из них - местные формы - обитают в трещинах камней, а другие были привезены европейцами. Однако, уже на протяжении многих лет, как вывозятся камни с Порто-Санто на Мадейру, местные виды не колонизовали последний остров. «Кто первый встал, того и тапки» - и на островах работает то же правило. Вид, который первым заселил определенный остров, имеет больше преимуществ по сравнению с переселенцами с других островов. Отсюда и различия в обитателях близкорасположенных островов.

Исходя из вышеуказанных фактов и примеров, Дарвин опровергает теорию полицентрического творения. Путем умозрительных заключений он отвечает на такие вопросы, как «Отчего видовая схожесть между островом и близлежащим материком прослеживается лучше, чем между тем же островом и рядом с ним находящимся?»; «Почему одни и те же «низкоорганизованные виды» могут встречаться повсеместно?» Еще Альфонс Декандоль выдвигал закон, касающийся растений, который гласил: «Чем ниже стоит группа организмов, тем шире ее распространение». Более мелким «нетребовательным» яйцам моллюсков, насекомых, ракообразных, а также семенам растений легче перенестись на дальние расстояния, чем кошке. К тому же велика вероятность, что хотя бы одно семечко прорастет и даст семена.

Кроме того, сэр Дарвин затрагивает такой вопрос, а именно: «Каким образом в столь разобщенных территориях, как Белые горы США, Лабрадор и горы Европы, обитают одни и те же виды, или каково влияние «Ледникового периода»?». Давайте перенесемся во времена ледников, которые господствовали на севере Европы. Медленно, но верно, ледник спускался с севера на юг, шлифуя поверхности и заставляя живых существ смещаться все дальше и дальше со своих привычных территорий. На сегодняшний день можно встретить один и тот же вид, но в разных обособленных пунктах, которые отделены немыслимыми преградами.

А как же «загадка батрахий»? Кроме одного индийского вида батрахий, сами животные и их икра моментально гибнут в соленой воде, по этой причине лягушек, тритонов и жаб никогда не встретить на настоящих океанических островах. То же самое относится и к млекопитающим, например, фолклендская лисица. Современные молекулярные методики позволили доказать гипотезу Дарвина, что она была завезена не людьми, а попала на Фолклендские острова с антарктических островов. Если бы у тигров были крылья, они, вероятнее всего, оказались бы и на таких изолированных островах как Мадейра. Пример тому – летучие мыши, которые попали туда и сохранились по сей день на островах Норфолк, Маврикия в качестве эндемичных форм.

Что же касается былого строения и расположения континентов, то и здесь Дарвин в какой-то мере был прав. Как он отмечает в 12 главе: «Ни один геолог не видит затруднения в том, что Британские острова имеют тех же четвероногих, что и остальная Европа, так как, без сомнения, они были некогда соединены друг с другом». Действительно, был один большой континент, который потом раскололся на Лавразию и Гондвану, а, следовательно, далее образование видов и их распространение шли независимо на разных материках. Недавно я познакомился с довольно толковым геологом, который поведал мне интересную и в то же время противоречащую теорию образования отдельных материков. Представьте: некогда была планета, без единого пятнышка воды, сплошь покрытая оболочкой из земной коры. В ядре находилось что-то типа реактора, который вырабатывал энергию, и планета постепенно раздувалась и увеличивалась в размерах. Когда же ядро перестало вырабатывать свою энергию, планета начала постепенно охлаждаться и, следовательно, лопаться и трескаться на отдельные материки, как картошка в мундире. Странная теория, ведь каким образом тогда сумчатые оказались в Австралии? Ведь на сегодняшний день известно, что родиной сумчатых была Южная Америка, а оттуда они мигрировали в Австралию, которые тогда были связаны в одно целое. Во времена Дарвина была поддержана только теория вертикальной тектоники, в то время как о горизонтальном движении плит и не подозревали. Когда же стало понятно, что материки могут откалываться и дрейфовать, вопрос, отчего, например, так легко сопоставить правое побережье Мадагаскара и левое побережье Юго-Восточной Африки, отпал сам собой.

Прошу меня простить, но читая Дарвина, в моей голове всплыла история, рассказанная моим отцом. После Великой Отечественной войны мой отец в семилетнем возрасте и бабушка вынуждены были переехать на о. Сахалин. Естественно в те времена был голод, из продуктов в магазинах выдавали только соленые овощи. Как-то раз по карточкам дали помидоры, засоленные в бочках, что-то съели, а часть или отходы выбросили на ближайшую помойку. К величайшему изумлению мой отец, гуляя поблизости с той самой помойкой, обнаружил рассаду тех самых соленых помидоров! Да это же прямое подтверждение дарвиновских экспериментов, к тому же после пересадки рассада оказалась способной дать плоды!

Поистине великий труд – «Происхождение видов». Ведь у сэра Дарвина, жившего полтора века назад, не было ни айфона, ни интернета, ни компьютера. Ни грандиозных открытий молекулярных биологов, ни данных эмбриотехнологии, ни уникальной техники палеонтологов. Только почта для общения и обмена интересуемым материалом (например, лапами и желудками птиц) и желание, которое, как оказывается, сильнее всяких преград. «Происхождение видов» вобрало в себя не только теории и умозаключения Чарльза Дарвина, но и все современные догадки и исследования ученых, таких как Уинзор Эрл, Уолесс, Гюнтер, которые Дарвин так тщательно связал и обосновал.

Я вначале не сказал, что те найденные семена на лапах чайки, я аккуратно собрал и посадил на подоконнике: каждое зернышко в отдельный стаканчик, прикрепив бумажку с датой посадки и формой семени. Я даже не верил, что они прорастут, ведь они побывали и в морской воде, и были высушены солнцем. Но чудо: 10 из 43 проросли и дали семена!

Теперь, все таким же туманным, но уже августовским утром в компании Чарли я стою над мысом Птичий, осознавая, насколько огромна наша планета, какая бурная жизнь кипит на далеких островах и сколько еще плодов, семян и яиц моллюсков путешествуют по океану в поисках дома. Размахнувшись, я со свистом запустил в еще спокойное море «посылку» предназначенную, быть может, для Дарвина, а быть может и для другого человека, который также перевернет нашу жизнь.

Вот, что было написано адресату:

«Уважаемый Чарльз Дарвин, я посылаю вам эту бутылку, пусть и не наполненную бурбоном, но заполненную семенами растений, попавших ко мне еще семенами на лапах чайки. Благодарю вас за книгу, мне было интересно с вами общаться, пусть и через страницы «Происхождения видов»

Исследователь морских беспозвоночных, Владимир Бронин».