Николай Бобков

Чарльз Роберт Дарвин придумал и обосновал идею об эволюции видов во времени и о том, что они происходят от общего предка. Дарвин сокрушил представления катастрофистов – Форбса, Агассиса и Кювье, который разрабатывал это как единое утверждение. Жорж Леопольд Кювье считал, что из-за крупных катастроф уничтожалось значительная часть живого. Но в дальнейшем он разделил эволюционистику. Позже роль катастроф планетного масштаба возродилось в виде неокатастрофизма. И уже со стороны неокатастрофизма мы можем дополнить труды Дарвина и связать массовые вымирания (ордовикско-силурийское, девонское, пермь-триасовое, мел-палеогеновое, эоцен-олигоценовое) с различными катастрофами, по различным причинам, вызванные падением метеорита или просто сменой экосистемы.

Так положено, что неполноту геологической летописи мы нераздельно связываем с Дарвином и можем выделить два момента – это неполнота стратиграфической и палеонтологической летописи. По некоторым оценкам, в земной коре сохранилось всего 10-30 % времени ее формирования. Материал мог не накапливаться по разным причинам, связанным с седиментацией, магматической деятельностью, кристаллизацией, вместе с тем они могут вызывать дополнительные перерывы. Говоря о неполноте палеонтологических коллекций, вы всегда окажитесь правы, в таком случае достаточно только понять какую малую часть отложений нам представилось увидеть и какую значительную часть геологических слоев приходится на перерывы. Фактически чтобы увидеть остатки организмов в исторической хронике необходимо преобладание скорости проседания над скоростью накопления осадка, чтобы фоссилии смогли сохраниться. Практически, нам нужны идеальные условия, чтобы ископаемые организмы сохранялись в исторической летописи. Обратимся к тому времени, когда было очень сложно оставить свой след в истории, а именно к докембрию. Известно, что Земля сформировалась около 4,5-4,6 млрд лет назад, но когда появилась на ней жизнь? Осадочные породы в которых могли бы сохраниться следы жизни того времени были подвержены многим испытаниям. На помощь нам приходят различные геохимические методы, которыми, как и любыми другими, использующимися в наше время Дарвин пользовался бы с большим успехом, позволяют определить процентное содержание легкого изотопа углерода ¹²C из графитовых включений, обнаруженных в Гренландии в слоях возрастом 3,8 млрд лет, что может указывать на результат жизнедеятельности автотрофов. Однако мы упускаем самую главную ступень – микроорганизмов, например, одноклеточные микроорганизмы Археи, останки которых присутствуют в породах возрастом 2,7 млрд лет. Значительный вклад в уплотнении осадка и как следствии лучшего сохранения фоссилий в отложениях внесли микроорганизмы в роли бактериальных матов. Цианобактерии таким специфическим образом способствовали благоприятному сохранению различных мягкотелых организмов, их отпечатков, различных следов. Что касается Дарвина, он говорил про геологическую летопись, как про сохранившуюся главу большого тома, про докембрий можно сказать следующее, что на каждой третьей плитке песчаника мы можем увидеть тончайший следы разных палеонтологических отпечатков, как будто кто-то написал ручкой на листочке, а потом стёр, а след остался на последней страничке, правильно истолковав который мы можем получить удивительную информацию.

С каждым годом исключаются ошибки при сборе материала, разрабатываются новые методы, совершенствуется техника, которая позволяет нам изучать все более сложные объекты и совершенно на новых уровнях. Выдвигаются и доказываются новые теории, используется генетика.

В разделе “Об отсутствии многочисленных промежуточных разновидностей в каждой отдельной формации” Дарвин рассуждает о том, что мы только к некоторых случаях можем увязать две формы промежуточными разновидностями, и тем самым доказать их отношение к одному и тому же виду, пока не соберем достаточно представительную коллекцию из разных местоположений. А рассматривая ископаемые виды это представляется ещё более сложным. Прочитав это у меня зародился вопрос. Насколько достоверно мы определяем последовательность организмов, ведь генетического материала очень мало и промежуточные разновидности определяются по морфологическим признакам, и даже не вызывают ни у кого сомнения, только лишь в том случае, когда организмы совершенно морфологически разные, но есть подозрение, что они относятся к одной группе пытаются провести генетический анализ. Задумавшись, над тем, что огромная часть исследуемого материала просто не подвергается такой проверки (генетической), можем ли мы утверждать, называть такую систематику естественной, пожалуй, да.

В заключении хотел бы выразить свою благодарность Чарльзу Роберту Дарвину, написавшему в своё время научную работу, которая благодаря своей уникальности сохранилась ещё в не отложившихся томах, существующая не зависимо от времени, но описывая его.