Снежанна Сайдакова

Быть биологом – довольно любопытная штука. На первый взгляд кажется, что ты попросту изучаешь различные дисциплины, чтобы использовать полученные знания в своей будущей работе, однако через некоторое время ты понимаешь, что всё это преследует и другую, скрытую от внимания цель: сформировать определённое мировоззрение в твоей голове. Когда ты углублённо изучаешь биологию, то начинаешь смотреть на окружающий мир совершенно другими глазами: то, что для других непонятно, для тебя очевидно, и то, что для других обыденно, для тебя совершенно необыкновенно.

Немаловажную роль в становлении биологического мировоззрения играет теория эволюции, и у меня есть тому подтверждение из личного опыта. Совсем недавно я обратила внимание на то, что большинство моих знакомых (не являющихся биологами, естественно) отождествляют слова «эволюция» и «прогресс».

Данный факт вызывает у меня вопиющее возмущение и чувство несправедливости по отношению как минимум к тем удивительным формам жизни, которые выбрали регресс в качестве эволюционного пути. А что нам скажет словарь синонимов? Как мы видим, словарь синонимов не допускает подобного заблуждения. Но тем не менее, оно почему-то продолжает существовать в умах общества и порождать ещё более глупые идеи о том, что человечество ушло за рамки животной борьбы за существования, а естественный отбор устарел (а некоторые вообще утверждают, что этого всего и не было никогда) – но этому я ещё вернусь. И, наконец, самое, по мне, весёлое заблуждение, которое появилось ещё во времена самого Дарвина и дожило до наших дней – это роль Дарвина в биологии. На вопрос «Что сделал Дарвин?» иногда можно получить простой ответ: «Доказал, что человек произошёл от обезьяны!»

К счастью, далеко не все люди так невежественны, а некоторые не только правильно представляют себе суть эволюционной теории, но и активно участвуют в развитии её идей. Их мысли я и постараюсь собрать в своём эссе.

Для подробного рассмотрения я взяла главу 3 «Борьба за существование». На основании чего Дарвин вообще ввёл это понятие? Размышления о воспроизведении живых существ привели его к выводу, организмы потенциально способны увеличивать свою численность в геометрической прогрессии, вне зависимости от скорости этого самого размножения. В качестве доказательства он приводит случаи, когда определённые виды, попав в новые условия, увеличивали численность своей популяции с поражающей быстротой. Такие ситуации – не редкость. Взять хотя бы комнату в общежитии, где ранее никогда не было тараканов, но как только туда заехали новые и не самые чистоплотные студенты – очень скоро после заселения они каждое утро начнут находить на своих столах всё больше новых «чемоданчиков», оставляемых самками тараканов.

Встаёт проблема: почему же этого не происходит, и биомасса не заполняет собой нашу планету целиком и полностью? Дело в том, что в природе существуют довольно мощные силы, сдерживающие естественную тенденцию каждого вида к повышению численности, и противостояние видов этим силам Дарвин и называет борьбой за существование. Анализируя природу этих сил, он понимает, что борьба за существование – не только попытки избежать смерти от хищника, но и явная и неявная борьба за ресурсы, необходимые организмам для жизни: пища, воздух, свет, пространство и прочее. Не упускает из рассмотрения он и случаев, когда разные виды вступают во взаимовыгодные отношения, чтобы каждый по отдельности мог достичь репродуктивного успеха, и отношения паразита и хозяина, и взаимодействия между особями одного вида. Мало-помалу он подходит к тем самым трём видам борьбы, которым нас отныне традиционно учат в школе: внутривидовая, межвидовая и борьба с условиями природы (абиотическими). И побеждает в этой борьбе, как по закону джунглей – самый сильный, а если говорить научным языком – самый приспособленный. Приспособленный к условиям среды и к негативным влияниям как со стороны «чужих», так и со стороны «своих».

Но довольно пересказывать Дарвина. Задача моей работы – показать то, как к сегодняшнему дню изменились представления о теории эволюции и, в частности, о борьбе за существование.

В первую очередь отмечу, что во времена Дарвина не было генетики, а соответственно, не была ясной взаимосвязь между наследственными факторами и проявлениями их у организма. Поэтому с точки зрения молекулярной биологии и генетики можно отнести термин «приспособленность» к самим генам (а вернее, к определённым вариантам аллелей) и их комбинациям, так как фенотипическое их проявление полностью определяет так называемую селективную ценность особей. Однако такой взгляд может показаться неудобным для популяционных биологов.

Некоторые наблюдательные люди легко могут выдвинуть примеры в животном мире, когда борьба за жизнь отступает на второй план. Выдающийся русский учёный П.А. Кропоткин написал целую книгу о примерах коопераций и содружества в животных сообществах. За примерами далеко ходить не надо – наше общество полно людей, которые могут бескорыстно (как они думают) помогать остальным. На самом деле это всё запрограммированный в нас внутривидовой альтруизм. Приспособительная роль его заключается в том, что мы помогаем другим, надеясь позже получить помощь взамен.

Более критический случай: некоторые виды птиц жертвуют себя хищнику, чтобы их потомство смогло убежать. На первый взгляд, они проигрывают в борьбе за жизнь, однако в отличие от птиц, которые не пожертвовали собой для спасения потомства, они явно достигают репродуктивного успеха. Далее их потомки воспроизведут такое же альтруистичное поколение.

Насколько мне известно, сама концепция дарвиновской борьбы не имела ярых противников, что, в общем-то, неудивительно, ведь каждый из нас знает, что кошка съедает мышку, растения чахнут без воды, а из поколения рядом растущих деревьев далеко не все вырастают успешно. Людей больше взбудоражил факт естественного отбора, но я не буду заострять на нём внимание, пусть это делают те, кто выбрал главу 4. Тем не менее, сегодня некоторые эволюционисты считают, что термин «борьба за существование» излишен, так как является собирательным по отношению ко всем видам взаимодействий организмов друг с другом: симбиоз, комменсализм, паразитизм, хищничество, нейтрализм, аменсализм, конкуренция, а также взаимодействие с абиотическими факторами среды. Другие же биологи-эволюционисты видят в борьбе за существование один из механизмов естественного отбора. И правы по сути, и те, и те.

Существует ли борьба за существование в мире людей на сегодняшний день? Да повсюду, но только уже в ином виде. Хотя сама суть остаётся той же: получить наибольшее количество благ, чтобы в будущем успешно произвести потомство. Взять хотя бы нагловатых людей в очереди к кабинету врача, которым «только спросить». Их стратегия отличается от стратегии тех, кто сидит в очереди, и что забавно, нередко приводит к успеху – врач принимает именно этих людей, в то время как порядочные люди теряют здоровье и заражают остальных.

У нас на ФЕНе тоже идёт борьба: ожидается, что у того, кто покажет лучший результат в учёбе (подразумеваются вообще-то не оценки, а знания, но нередко между ними ставится знак «равно»), будет более успешная карьера, а соответственно и жизнь.

Не могу не упомянуть интересную мысль Александра Маркова о том, что в современном обществе идёт так называемый «отбор против интеллекта», отражающий тот факт, что большой процент новорождённых являются следствием незащищённого полового акта, по глупости произведённого молодёжью. Меня ставит в замешательство тот факт, что по логике вещей, отбор должен отбирать тех, кто побеждает в борьбе за существование, однако в данном случае эта самая борьба будто бы перекидывается на поколение вперёд и заключается в воспитании новых членов общества. Да и вообще в данном контексте понятия Дарвина мне кажутся немного размытыми. Впрочем, не стоит забывать о том, что борьба за существование никогда не прекращается, она есть и до появления потомков, и после. Возможно, и противоречия-то никакого нет. Да и к счастью, наше общество состоит не только из таких людей.

Наконец, самое важное, на что стоит обратить внимание при рассмотрении проблемы выживания самого приспособленного. Дарвин этого не отмечал, но важно понимать, что имеется в виду приспособленность к тому, что есть здесь и сейчас, ведь приспособления не могут быть универсальны. И тут возникает вопрос: а как же быть при постоянно меняющихся условиях? А что делать, если вид-конкурент или хищник получает преимущество? Очевидно, меняться самому! Так мы приходим к идее гонки вооружений или гипотезе Красной Королевы, которая очевидным клише проходит через все когда-либо написанные эссе по третьей главе работы Дарвина: «Нам приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте».

Мне понравилась статья вышеупомянутого Маркова «Возвращение Чёрной Королевы или закон роста средней продолжительности существования родов в свете эволюции» (не пойму, как он перешёл от Красной Королевы к Чёрной, но это не особо важно). «В основе гипотезы "Черной королевы"» - пишет Марков. – «… идея о том, что рост приспособленности должен снижать вероятность вымирания…». Далее очень хорошо подмечен тот факт, что повышенная приспособленность вида к каким-то определённым условиям не только не снижает вероятность его вымирания, но и даже повышает её. Виды, занимающие узкую экологическую нишу, могут быть наиболее приспособленными на данный момент, но при изменении условий они вымрут первыми. Именно поэтому такие виды существуют только в экосистемах с относительно постоянными условиями. Вот в этом состоит недочёт гипотезы Королевы и идей Дарвина.

Всё встанет на свои места при простой игре слов – замене «приспособленности» на «приспособляемость» (то есть устойчивость определяется не приспособленностью, а способностью приспособляться). Анализируя продолжительности существования различных родов и их изменения во времени, Александр Марков наблюдает, что вероятность вымирания рода уменьшается с его возрастом, и выдвигает две возможные гипотезы:

1) С течением времени остается все меньше молодых неустойчивых родов, а доля устойчивых родов растет;

2) Каждый отдельный род по мере старения становится более устойчивым.

Второй вариант, как мне кажется, звучит хоть и логично, но наивно, с учётом того, что некоторые виды всё-таки имеют тенденцию к вымиранию.

Таким образом, мы имеем подтверждение гипотезы Королевы, лишь с той поправкой, что для организмов имеет значение не приспособленность, а приспособляемость.

Любопытно отметить, что человеческий интеллект может послужить примером такого инструмента, который может помочь приспособиться к самым различным условиям, начиная арктическими пустынями и заканчивая песчаными. Похоже, в этом смысле человека разумного можно назвать одним из самых приспособляемых, а значит, и самых устойчивых видов на планете. Интересно, согласился бы Чарльз Дарвин с таким заключением?

Так или иначе, этот великий человек действительно оказал большую услугу биологии в целом, довольно точно указав направление, в котором следует мыслить учёным и заложил тот самый краеугольный камень, который должен присутствовать в мировоззрении каждого биолога. Ведь как говорил Ф. Добжанский: «Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции».