Анна Новиковская

Многоуважаемый мистер Чарльз Р. Дарвин!

Первым делом позвольте мне засвидетельствовать Вам мое глубочайшее почтение, как к одному из гениальнейших умов, какие когда-либо знала всемирная история (помнится, в списке ста величайших британцев Вы и по сей день занимаете четвертую строчку) и заверить Вас, что мое письмо никоим образом не преследует цель как-либо усомниться в Вашем таланте или же усомниться в высказанных Вами предположениях касательно существования процесса эволюции и самосовершенствования жизни на Земле. Однако же с тех пор, как в свет вышел ваш труд «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» прошло уже сто два года, и научный мир изрядно изменился за это время, поэтому мне бы хотелось высказать не замечания, а, скорее, уточнения касательно одной из глав Вашего труда – главы X, «О неполноте геологической летописи». Я не буду особо касаться геологических аспектов, в которых Вы, бесспорно, разбираетесь куда лучше, чем я, и посвящу все свое внимание именно биологической стороне этой главы. Искренне надеюсь на Ваше понимание и снисхождение.

Итак, в Ваше время палеонтологическая летопись начиналась с кембрийского периода (около 530 млн. лет назад), и в ней наблюдалось немало весьма серьезных пробелов, однако за последние сто лет многие пробелы существенно сократились, а то и исчезли вовсе, сформировав достаточно цельную картину, и, я уверена, Вы были бы поражены тем, с какой широтой – в свете современных методов датирования и анализа окаменелостей – ископаемые остатки подтверждают Вашу революционную теорию, превратив списки латинских названий в генеалогические древа, на которых можно увидеть всю историю развития жизни на нашей планете настолько подробно, насколько нам позволяет безжалостное время, до сих пор стирающее в порошок многие и многие зацепки, по которым мы могли бы еще хоть на шаг приблизиться к пониманию развития живых существ. В настоящее время учены предполагают, что, если ориентироваться на современную картину жизни, то и в древние времена на Земле должно было существовать бессчетное количество живых существ, которые должны были непрерывно сменять друг друга. Если брать за среднюю продолжительность жизни вида порядка десяти миллионов лет, то стоит признать, что до появления на Земле человека на ней успели появиться, развиться и вымереть около полумиллиарда видов. В то же время, даже современная палеонтологическая коллекция насчитывает всего около нескольких сотен видов – то есть, менее 0,01 % от их истинного разнообразия, большую часть которого мы уже никогда не сможем воссоздать. Причины этой неполноты – совершенно закономерного, стоящего в прямой зависимости с колоссальной длительностью геологического времени! – в целом и общем, были перечислены в Вашем труде (денудация, эрозия, разрушительное воздействия атмосферных явлений, воды и движения тектонических плит, неравномерная скорость отложения осадочных пород), и от себя спешу добавить к ним, в том числе, неодинаковую встречаемость различных видов животных (редкие животные имели меньший шанс очутиться в условиях, благоприятствующих окаменению), и, собственно, сам размер останков (вполне естественно, что труп огромного динозавра едва ли сможет быть сдвинут с места меньшими по размеру падальщиками). В 1940 году даже была создана особая отрасль геологии – тафономия, учение о закономерностях захоронения органических остатков в слоях осадочных пород, а также закономерностях сохранения самих пород в течение геологического времени, так что теперь ученые располагают значительными познаниями в этой области. Впрочем, даже того скудного количества останков, что имеется в их распоряжении, достаточно, чтобы увидеть последовательное и постепенное появление новых форм, возникающих из им предшествующих групп живых существ, поэтому, в настоящее время, палеонтологические данные являются одними из самых веских доказательств в пользу процесса эволюции.

Первым делом, разумеется, стоит упомянуть так желанные Вам промежуточные формы, одна из которых – всемирно известный археоптерикс – был открыт всего лишь спустя два года после выхода Вашей книги. В нем сочетались признаки как рептилий, так и птиц: «пресмыкающиеся» заполненная зубами челюсть, отсутствие киля на грудине, строение когтей и позвонков, свободные ребра без крюкообразных отростков и удлиненный хвостовой отдел позвоночного столба, а противопоставлялись «птичьи» оперение, скелет рук, таза и ног. Подобное сочетание заставило выделить археоптерикса в отдельную группу ящерохвостых птиц, в отличие от современных птиц – веерохвостых. Первые остатки же настоящих птиц были обнаружены в отложениях мелового периода – это были гесперорнисы и ихтиорнисы – и они ещё имели зубы, однако впоследствии зубы были утрачены, а челюсти образовали клюв. В настоящее время появилось сразу несколько теорий о положении археоптерикса в эволюции птиц, а также о предках самих птиц, среди которых числятся крокодилы (сфенозухии), текодонты, какие-то неизвестные архозавры и, собственно, мелкие хищные динозавры. Споры по этому поводу продолжаются по сегодняшний день, хотя, бесспорно, больше всего поклонников имеет «динозавровая» гипотеза, согласно которой в длинном ряду поколений некое существо постепенно утрачивало признаки рептилий и становилось все больше и больше похоже на птицу. Доказательств тому масса – сегодня находка оперенного динозавра является скорее нормой, чем казусом – а многие отряды хищных динозавров (например, дромеозавриды) в процессе эволюции приобрели множество признаков, характерных для птиц (полые кости, оперение, строение ключиц и задних лап, частичное срастание костей позвоночника и т.д.), что позволяет с относительной уверенностью заявить, что в будущем ученые смогут составить полное эволюционное древо, демонстрирующее ароморфоз класса рептилий в класс птиц. Аналогичным образом представлен и ароморфоз класса синапсид (зверообразных рептилий) в класс млекопитающих, однако этот процесс, в большей степени, представлен в виде коллекций зубов, и потому не столь нагляден. Что касается более древних переходов (скажем, между рыбами и наземными позвоночными), в связи с большей древностью и более длительными процессами естественного разрушения геологических слоев, эти останки сохранились значительно хуже, и переходные формы обычно представлены всего несколькими отдельными видами, как, например, ихтиостега и акантостега.

Впрочем, кроме ароморфических изменений, в современной науке прекрасно представлены и идиоадаптические изменения, показывающие развитие определенных групп живых существ, как вымерших (например, тираннозавриды), так и современных (киты, лошади). Так, например, эволюционный ряд лошади и по сей день остается одним из нагляднейших примеров эволюции, превратившей маленького, с лисицу, зверька гиракотерия в современную лошадь, а составленный в девяностых годах прошлого века эволюционный ряд китов показывает, каким образом маленькое, размером с белку, наземное копытное стало предшественником одних из самых крупных живых существ в истории планеты. Несмотря на ее явную неполноту и фрагментарность, мы видим в ней серию переходных форм. По существу, все ископаемые останки представляют собой переходные формы – все они является потомками ранее живших форм, а некоторые – предками ныне живущих форм, и нельзя проследить момент, когда «рептилия стала птицей» или «некит стал китом» - этот процесс шел непрерывно, и каждый потомок был похож на родителя, но отличался от него некоторыми деталями, и между последним «настоящим» пресмыкающимся и первой «настоящей» птицей было множество промежуточных форм, обеспечивших этот процесс.

Таким образом, можно сказать, что в современной палеонтологии вопрос о существовании промежуточных форм между различными группами живых существ даже не подвергается сомнению, и основной проблемой остается лишь то, сможет ли человек отыскать эти промежуточные формы, или же они навеки останутся покрытыми мраком тайны. Однако же «теория катастроф», так же, как и идея многократного Божественного творения, как мне кажется, в свете современных доказательств будут смотреться, по меньшей мере, неконкурентоспособными, ибо не смогут объяснить и половины находок и открытий палеонтологии, в то время как все «недостатки» Вашей теории, которые были указаны в Вашем труде, достаточно ясно и подробно раскрываются при синтезе палеонтологических и геологических познаний, позволяющих не только находить и идентифицировать ископаемые останки, но и объяснять, каким именно образом они оказались в этом пласте земли, что исключает возможность различных махинаций касательно время от времени появляющихся «сенсаций», вроде отпечатков человеческих ног, перекрывающих следы динозавров, или металлических предметов, обнаруживаемых в древних напластованиях каменного угля, что призваны «опрокинуть здание эволюции» и доказать роль Бога в сотворении всего сущего. Поэтому, в качестве своеобразного заключения, мне хочется привести одну примечательную беседу, состоявшуюся между астрономом Лапласом и Наполеоном. Выслушав объяснения ученого о происхождении Солнечной системы, император изволил заметить, что не видит в высказанной концепции роли господа Бога, на что Лаплас ответил: «Государь, я просто не нуждался в этой гипотезе».

А посему спешу заметить, что неполнота геологической летописи, на которую Вы, совершенно обоснованно, ссылались в своем труде, в настоящее время уже не представляет реальной оппозиции эволюционной теории, и, я уверена, с течением времени все новые открытия будут только подтверждать высказанные Вами предположения. И на вопрос: «Почему в кембрии не встречаются останки кроликов?» можно будет с уверенностью ответить: «Потому, что кроликов в то время не было, однако существовало некое живое существо, почти наверняка – хордовое, которое являлось прямым предком не только кроликов, но и всех млекопитающих в целом, в том числе и нас с Вами».

Благодарю за внимание, которое Вы уделили моему письму, и надеюсь, что Вы нашли его интересным и познавательным. Всего Вам самого доброго.

Искренне Ваша,

Новиковская А. А.

8405 гр.