Елизавета Золотёнкова

Во второй главе Ч.Дарвин ставит вопрос о том, что же такое вид и где можно провести границу между индивидуальными различиями особей, подвидами и собственно видом. Интересно, что слово «вид» употребляется в двух разных смыслах: как единица таксона, часть иерархии биологической систематики и как совокупность похожих особей. Также замечена неравноценность видов как таксономической категории: «виды больших родов представляют близкую аналогию с разновидностями». В этой же главе отчасти рассматривается и вопрос видообразования: говорится, что наиболее широко расселённые и многочисленные виды склонны распадаться на разновидности, которые стремятся стать самостоятельными видами, однако не говорится о причинах, поскольку это материал следующих разделов.

Итак, что изменилось со времен Ч. Дарвина? В первую очередь, появились новые биологические дисциплины и сформировались недавно (относительно Ч. Дарвина) появившиеся: этология, генетика, молекулярная биология и др. А значит, появились новые инструменты, которые могут помочь в поиске истины исследователю.

На самом деле, несмотря на все то многообразие методов, которыми располагает наука сегодня, окончательную точку в этом вопросе ставить пока рано. Интересно, что мы говорим о видообразовании, но самого понятия вид (универсального и единого) у нас нет. Наверное, так всегда и бывает: мы изучаем некий объект, понимаем его свойства, на основании чего формируем некое представление, понятие об этом предмете, пытаемся выделить его из множества других объектов, классифицировать; изучение продолжается, что-то постоянно уточняется, и приходится пересматривать прежнее определение.

В чём же заключается проблема определения вида? По мнению И.Я. Павлинова [1], её суть - в необходимости создания универсального понятия вида в биологии и невозможностью осуществления этого. Решение этой проблемы включает в себя определение состояния этой невозможности: она перманентна, то есть объективна, или же временна и устранима? Это соотносится с классической и неклассической систематикой. Первая стремится создать единую классификацию, Естественную Систему. Это таксономический монизм. Вторая предполагает таксономический плюрализм, что означает равноправие различных классификационных концепций, а значит, и классификаций, на их основе созданных.

Также важно понимать, что вид можно рассматривать с двух сторон: вид как совокупность организмов, как нечто, существующее объективно в природе, и вид как таксономическая категория. И тут возникает ещё один важный вопрос: есть ли «вид в природе»? Если ответ положительный, то тогда надо искать те критерии, по которым его можно опознать. Если нет, то вид – умозрительная категория. Происходит деление на номинализм (если идёт отрицание вида как части реальности) и реализм с концептуализмом. В первом случае единое биологическое определение вида невозможно, во втором – может быть достижимо. Также И.Я. Павлинов говорит о том, что существует иерархия концепций, пирамида. На вершине – теория вида, рассматривающая вид в общем случае. Следующий сегмент – это концепции, фиксирующие частные аспекты рассмотрения структуры биологического разнообразия. Их совокупность – представление о «виде вообще». Последний уровень – это уже операциональные концепции, смысл которых – создание методов распознавания видов. Вероятно, такое деление может помочь в ситуации, чем-то напоминающей принцип неопределенности Гейзенберга: чем более строго и четко задается вид, тем уже область применения данного определения, а чем больше в нем биологического смысла, то тем сложнее им оперировать на практике для выделения вида. В случае же такой пирамиды «место найдется всем».

На мой взгляд, номиналистическая концепция – это, по сути, есть некое бегство от проблемы, признание своего бессилия перед массивом данных, который неизвестно как обрабатывать и сортировать. Возможно, такая трактовка – результат моего яростного нежелания признавать то, что возможности человека ограничены. Нет, разумеется, и такой взгляд имеет право на существование, более того, он необходим в качестве противовеса уверенности в бескрайности могущества человеческого разума.

Эмпирический подход – частный случай реализма – предполагает минимизацию теоретизирования и разделение вида на «вид в природе» и «вид в теории». Виды в природе и предлагается выявлять и изучать. И тут есть два варианта: акцент на субъективной составляющей эмпирического знания или же на объективной. В первом случае определение вида будет сильно зависеть от конкретного исследователя, его опыта и знаний. Вид – это то, что таковым считает данный учёный. Собственно, это как раз то, о чем писал Ч. Дарвин. Во втором случае вид определяется через его распознавание, то есть вид – это то, что выделяется с помощью критериев. По мнению И.Я. Павлинова, определение вида с помощью метода без теории приводит к выхолащиванию биологического содержания из проблемы вида. Метод должен использоваться в контексте базовой теории, а не сам по себе. В качестве примера можно привести правила классифицирования бактерий. Для бактерий самым простым критерием для объединения нескольких штаммов в один вид есть их общее сходство. На практике штаммы объединяют в виды, если показатель ДНК-ДНК гибридизации составляет не меньше 70%. Однако точность может уменьшаться в случае расхождения гомологии генов из-за мутации или же расхождение из-за горизонтального переноса генов. Поскольку этот анализ требует культивируемых штаммов и большого количества времени, то вместо него смотрят сходство 16S рДНК. Если оно меньше 97%, то такие штаммы не будут принадлежать к одному виду. Однако это есть необходимое, но не достаточное условие объединения штаммов в вид. В добавок к ДНК-ДНК гибридизации используют и биохимические, морфологические критерии. Но иногда эти критерии теряют свою первостепенность. Такое случается, когда на первый план выходят критерии, имеющие непосредственное отношение к человеку. Как вариант, способность того или иного штамма вызывать заболевания. Пример – Mycobacterium tuberculosis и Mycobacterium bovis. По показателю гибридизации и сходства 16S рДНК они были бы объединены в один вид. Для бактерий Bacillus thuringiensis, Bacillus cereus и Bacillus anthracis причисление к виду основано на фенотипе, закодированном в плазмидах, утрата или приобретение которых будет причиной для «смены вида».[2] Как видим, если ставить во главу угла показатель гибридизации ДНК (или 16S рДНК), то получились бы противоречия между биологическим смыслом и рациональностью (ведь классификация и вид нужны для упрощения систематизации наших знаний о жизни) и результатами анализа.

Концептуализм утверждает, что эмпирическое знание не существует без теоретического контекста. Разделения на «вид в природе» и «вид в теории» здесь не происходит, поскольку первоначальные эмпирические данные позволяют сделать определённые суждения о структуре биологического разнообразия и места вида в ней. Также постулируется, что биологическое разнообразие познавательно неисчерпаемо, но может быть описано с помощью понятийного аппарата. Для исследования данного объекта приходится редуцировать его до эмпирической реальности, очерченной системой определений и понятий. Редукция происходит из-за конечности понятийного аппарата. Каждый способ редукции – частный аспект разнообразия. Таким образом, в рамках концептуализма возможна многоаспектность биологического разнообразия, причем разным аспектам соответствуют разные концепции вида. Тут важно помнить о принципе Халла: многоаспектный вид невозможно определить единственным исчерпывающим образом.

Концепций вида создано большое количество (по некоторым данным, до 20 штук). Их можно объединить в группы по тому, что является основным в определении вида в них:

1) Концепции, где вид рассматривается как морфологическая общность. Например, к ним будут относиться типологическая, фенетическая, генотипическая концепции.

2) Концепции, где основой для выделения вида является репродуктивная изоляция.

3) Концепции, в которых вид определяется как историческая общность (генеалогический вид, например).

4) Концепции, где о виде говорится как об экологической общности (эковид).

5) Концепции, в которых вид рассматривается как системная единица.

Как уже было сказано, основная (та, которую часто и много используют) из перечисленных концепций – это типологическая. Она даёт очень ясные границы между видами. Чем она замечательна: позволяет создавать определители, с помощью которых можно довольно быстро выяснить принадлежность особи к тому или иному виду. В большинстве случаев понять принадлежность только что отобранного организма к тому или иному семейству (а то и виду) получается довольно быстро, буквально в тот же момент. Или часа через два, если есть замечательные тезы с формулировкой наподобие следующего: «длина такого-то элемента чуть больше половины другого элемента», а антитеза тоже не обещает ничего хорошего: «длина такого-то элемента чуть меньше половины другого элемента». Сидишь и всеми фибрами души осознаешь масштабность и глобальность проблемы вида в биологии. Возвращаясь к типологической концепции: всегда есть эталон, на который можно ориентироваться. Всё, конечно, здорово, но, как уже было замечено Дарвином, виды подвержены изменчивости. И если вариации во времени нас мало интересуют, потому что эволюционный процесс не так быстротечен, как наша жизнь, то вот изменчивость в пространстве – уже гораздо более досадное препятствие. Да, и виды-двойники никуда не исчезли. Один из способов их разделения – это сегрегация на основе их поведения: иногда (особенно, когда это касается социальных животных со сложным поведением) различаться может пение, в других случаях – брачный танец (впрочем, порой взять и посмотреть генотип – проще). Если же норма реакции (а именно она и есть причина разного фенотипа у генетически схожих особей, выросших в разных условиях) достаточно широка, то неопытный исследователь с лёгкостью может особей одного вида, стоящих на противоположных границах этого предела, принять за представителей двух разных видов. В этом плане ничего не изменилось со времён Ч.Дарвина: субъективный фактор в виде интуиции и опыта никуда не делся, он всё так же играет пусть и менее важную, однако заметную роль. То есть вновь получается, что, хоть границы того, что есть вид, стали чётче, появились новые критерии (в частности, генетический), но, как видно, само определение содержит в себе неточности, а все предложенные концепции обладают рядом недостатков.

Таким образом, ни одна из существующих концепций не может претендовать на универсальность. На сегодняшний день не существует теории вида, которая бы рассматривала бы вид в общем случае. Теория должна объяснять, что есть вид в общем смысле, что делает его видом. Вид должен быть определен через указание его места в целом. Например, для биовида таким целым будет эволюирующая биота. Иными словами, в этой общей теории должна быть изложена онтология вида. Прежде чем выстраивать такую теорию, нужно ответить на вопрос, может ли на этом высшем уровне быть только одна теория вида или же их несколько? Если говорится о возможности видового монизма, значит, вид существует как онтологическая универсалия. Если нет, то «виду в теории» нет точного соответствия в природе.

Заслуга Дарвина (в рамках этой главы, разумеется) не столько в том, что он взялся за обсуждение этой проблемы, это делали и до него, а, скорее, в том, что он показал, что вид подвержен изменчивости во времени и пространстве, то есть фенотип особей постепенно меняется с течением времени, а также в зависимости от условий среды, что поставило под вопрос универсальность типологической концепции и потребовало вновь поднять обсуждение проблемы вида, но уже в свете новых данных. Как уже известно, изменения во времени определяются мутационным процессом и комбинативной изменчивостью; в основе пространственных изменений лежит норма реакции. Своей теорией Дарвин указал путь для построения новых систем, в основе которых лежат принцип родства организмов и их происхождение. И нельзя не отметить его вклад во вторую глобальную научную революцию, что отчасти способствовало переходу от классической науки к неклассической.

Смысл науки – понять мироустройство. Придумать абстракцию, которую можно распространить на каждый случай, которая применима ко всему. И которая логична, и не нужно натягивать сову на глобус. Тут следует сказать, что этот идеал классической науки далеко не всегда достижим, однако это не отменяет определённой тенденции к максимальному обобщению полученных фактов, к их объяснению и созданию на основе этого теории с прогностической функцией. Наука производит знания, помогающие понять происходящее вокруг. В той или иной мере все границы искусственны, рукотворны. Это некая грубая разметка, которая потом постоянно уточняется или и вовсе перерисовывается в соответствии с новыми правилами. Да, система, существующая сейчас, неидеальна, и таковой быть не может. До сих пор существенную роль играет опыт исследователя. Но она даёт стабильность, она обеспечивает определённый порядок. Её можно и нужно менять под весом накопившихся новых фактов и открытий, которые выходят за рамки очерченного, но она не так плоха (или мы ещё этого не понимаем в должной мере), чтобы целиком от неё отказываться.

Отчасти, если мы принимаем то, что всё меняется, всё преобразовывается, почти как график непрерывной функции, а границы очень размыты, их толком и нет, то тут недалеко и до агностицизма, а раз объективный мир непознаваем, как и его закономерности, то какой смысл заниматься наукой? С другой стороны, известное желание всё унифицировать, загнать в систему, подчинить правилам без исключений и закономерностям тоже может быть пагубно, как и любая другая крайность. Более того, сегодня, в период постнеклассической науки, говорится, что мир устроен сложно, и его устройство невозможно описать одним единым законом, одной теорией и одной формулой. Однако это не значит, что знания, полученные в разных отраслях науки, не интегрируются в общенаучную картину мира. Что ещё важно: признаётся, что субъект познания активен, он внутри изучаемого мира. А значит, что полностью от субъективности не уйти. Наверное, невозможно абстрагироваться от этого мира, выйти из него, изучая его «снаружи». Но это не значит, что научное знание не может быть из-за этого объективным. Более того, оно и должно таковым быть. Но оно не может претендовать на абсолютную истинность. Более того, не очень понятно, достижима ли она и познаваема ли. Да что тут говорить, у нас даже нет чёткого определения истины! Но ведь это не значит, что не стоит и пытаться?..

Список литературы

1. 1. Павлинов И. Проблема вида в биологии–ещё один взгляд // Тр. ЗИН. ‒ 2009. ‒ T. 313, № 1. ‒ C. 250-271.

2. 2. Vos M. A species concept for bacteria based on adaptive divergence // Trends in Microbiology. ‒ 2011. ‒ T. 19, № 1. ‒ C. 1-7.

3. 3. Происхождение видов путём естественного отбора. / Дарвин Ч. ‒ Москва: Просвещение, 1987.

4. 4. Теоретическое знание. / Степин В. ‒ Москва, 2000.

5. 5. Павлинов И. Научный плюрализм и проблема вида в биологии. ‒. ‒ URL: http://zmmu.msu.ru/personal/pavlinov/doc/spe-plur.htm.

6. 6. Павлинов И., Любарский Г. Биологическая систематика: эволюция идей // М.: Тов-во науч. изд. КМК. ‒ 2011.