Павел Сальников

Натиск сверхъестественного и борьба с отбором.

Вольное эссе на пространную тему

«Кто верит в возможность изменения какого-либо существа

в лучшее или худшее состояние, или превращения его в другой вид,

или в возможность придания ему другого облика без вмешательства создателя,

тот хуже язычников и неверующих»

Канон Episcopi

Вступление.

Я, Сальников Павел, во вступлении к этому благословенному труду отрекаюсь от любого рода предвзятости, дабы с объективной точки зрения рассмотреть все позиции по такой вечной проблеме, встающей перед лицом мыслящего человечества, как вопрос о существовании эволюции и естественного отбора. Отрекаюсь, дабы добросовестно, не из личных представлений, выбрать единственно верный, или хотя бы наиболее обоснованный, взгляд на происхождение жизни и, в частности, человека.

Лол, что я несу. В человеческой популяции, со времен древнегреческой демократии, побеждает та точка зрения, адепты которой кричат о ней громче всех и доказывают ее на каждой площади. Разумеется, нормальному ученому ни разу не пристало защищать свои взгляды на мир перед лицом публики. Нормальный ученый должен быть узником своей лаборатории в подвале ИЦИГ’а и в полумраке гудящих амплификаторов искать ответы на встающие перед человечеством прикладные вопросы. И именно поэтому мы сейчас оказались в том положении, в котором оказались.

Если не бороться за свои убеждения, можно предвидеть их неизбежную гибель вместе со своим носителем. Здесь не вполне справедливо (но зато целесообразно) можно упомянуть о меметике и о законах распространения мнений. Таковы законы любой эволюции – кто не старается, тот теряет жизнь. Зазря. Здесь не лишним было бы объяснить несведущим, что же такое жизнь. Самое удачное определение, и самое шокирующее, можно найти в выдающемся (и шокирующем!) труде Е.В.Кунина «Логика случая». Звучит оно так: любой стабильный во времени репликатор является формой жизни [Кунин, 2014]. ШОК! СТУПОР! ТУПНЯК! И оказывается, что и мем (если честно, то в настоящее время употребление этого термина близко к моветону, так как научное сообщество пока что с трудом и неимоверным превозмоганием воспринимает терминологию меметики, а ее позиции обозначаются как необоснованные) является формой жизни. И жизнеспособность любого мема определяется, помимо прочего, авторитетом и способностями его носителя. Способностями доказывать и навязывать свою точку зрения. Таковы законы эволюции.

Прошу прощения, но вывод напрашивается сам. Для победы в этой кровопролитной войне, продолжающейся уже более полутора веков, нам необходимо заиметь в своих рядах профессиональных ораторов. Так как наши оппоненты не гнушаются злокачественной риторики, и мы не должны избегать этого оружия. Эволюция такова, что порой приходится жертвовать чистотой принципов ради триумфа идеи.

Аргументы.

Поскольку введение получилось далеко в ненаучном стиле, не вижу причин пытаться вернуть ход рассуждений в разумное русло.

Бессмысленно будет рассматривать аргументы, порожденные невежеством обывателя, не давшего себе труда понять сам предмет. Справедливо заметить, что иных аргументов в последнее время не наблюдалось, и не стоит ожидать их возникновения в дальнейшем (если, конечно, не будет обнаружено надписи «Сделано Яхве» на каждой клеточке каждого живого организма, или на каждом живом атоме, или где еще может заблагорассудиться подписаться нашему Создателю). Не имеет смысла также рассматривать аргументы, известные еще самому Дарвину (хотя оные могут быть интересны пытливому уму читателя в качестве интеллектуального ребуса), поскольку он достойно парировал их в седьмой главе Происхождений. Остановимся же на самых свежих аргументах, представляющихся своим авторам (к сожалению, не только им) адекватными. Речь зайдет о доводах научного креационизма и теории Разумного Замысла. Википедия различает эти два понятия, я же не изволю разбираться в сортах ереси, поэтому пущу всех под один нож, а затем объясню, откуда все эти заблуждения берутся. Нож будем использовать старый и проверенный, не раз бывавший в руках наших оппонентов.

Есть три требования к теории вообще:

- внутренняя непротиворечивость, соответствие данным (фактам),

- «проскопия», то есть возможность предсказывать появление определенных новых данных,

- способность теории объяснять хотя бы большинство уже имеющихся данных.

Честно признаюсь, что, хотя за этим высказыванием и стояло когда-то разумное начало, но суть его была полностью извращена. Взять хотя бы то, что никакая научная теория не может обладать сверхъестественными качествами, такими как проскопия – род экстрасенсорного восприятия. И да, я скопипастил эти требования с одного из сайтов креационистов, мы ими пользоваться не в состоянии.

Можно попробовать использовать другие три принципа, определяющих научность теории:

- верификация,

- фальсифицируемость,

- бритва Оккама.

Так же отвергнем аргументы к авторитету, а показателем качества теории будем принимать ее объяснительную и предсказательную силу.

И уже здесь можно констатировать, что любая теория, связанная с Создателем и божественным происхождением чего-либо, терпит крах в своих посягательствах на научность. Интересно, что даже утверждение, что Бога нет, является научным, в отличие от утверждения, что Он есть (как минимум по принципу фальсифицируемости). Ибо для того, чтобы опровергнуть первое, требуется всего-навсего предоставить наличествующего Бога. Я не имею ничего лично против Бога, но для нас является необходимым определить границы своей компетенции. Конечно, я не побрезгую и преступить эту черту, и преступлю, ибо наши оппоненты находятся за ней, и ведут свою борьбу там же, что обязывает меня к максимально глупой попытке сыграть на чужом поле (как известно, только в собственном ее гнезде можно поразить Мантикору).

Но сейчас надо опровергнуть три главных ереси. После их опровержения истина станет ясна. За неимением научных аргументов против теории эволюции, я рассматриваю аргументы креационистов, которые пытаются опровергнуть существование эволюции в принципе. Это и есть три ереси, поддерживаемые в наше время публикациями и апеллирующие к логике.

Ересь первая: аргумент Неупрощаемой Сложности (Irreducible Complexity). Авторство термина принадлежит профессору биохимии Лихайского университета Майклу Бихи [Behe,1996], хотя сама идея возникла гораздо раньше. Бихи указывает на существование систем, состоящих из нескольких взаимодействующих функциональных частей, удаление любой из которых приводит к полной неработоспособности системы. Такие системы не могли эволюционировать из более простых, а потому должны были быть созданы разумным создателем.

По сути, идея неупрощаемой сложности – эволюционировавший потомок аргумента Уильяма Пейли о необходимости часовщика. Как известно, человек может создать репликатора. Но может ли репликатор зародиться самостоятельно? Пока что не было найдено прямого доказательства, но на основе знаний о возможности синтеза органических веществ [Lurquin, 2003; Rauchfuss, 2008] (долгое время это был спорный вопрос!) и умозрительных предпосылок можно утверждать, что самозарождение жизни возможно. Для меня долго был неясным вопрос, как первые молекулы ДНК могли реплицироваться, ведь не было и не могло быть ферментов репликации. Но, как известно, ферменты не сдвигают равновесия и не создают условия для невозможных реакций, они лишь облегчают, понижают энергетическую планку для уже существующих реакций, то есть проходящих в норме и без ферментов. Просто для этого процесса требуется слегка большее количество энергии – попросту температура должна была быть выше. Как известно, она и была намного выше нынешней, вспомним хотя бы то, что первые представители жизни появились сразу после Поздней Тяжелой Бомбардировки [Dodd et al., 2017] и (это неточно) отделения Луны от Земли, что как минимум приводило к нагреванию земной поверхности. При этом кажется удивительным, что жизнь на Земле существует почти столько же, сколько и сама планета (что может отдаленно напоминать библейские мотивы).

Но, в любом случае, аргумент неупрощаемой сложности относится не столько к репликаторам, сколько к их оболочке. Сам Бихи – биохимик с химическим образованием, и поэтому становится понятным то околорелигиозное восхищение, которое вызывают у него длинные циклы биохимических превращений и сложность структурных элементов клетки. Так, Бихи говорит, что удаление любого из 42 структурных белков из жгутика прокариот приводит к полной утрате им своей функциональности, вследствие чего не может быть более простой формы жгутика, из которой он мог бы эволюционировать в более сложное состояние, в котором существует сейчас. Это звучит как «очинь сложна, сложна, нипанятна,» не зря иногда переводчики шутят, искажая название аргумента на подобие «непреодолимой» или «невыносимой сложности». На самом деле любой биолог знает, что для эволюции нет ничего сложного, и нет никакого сомнения в том, что возникновение сложности – обыденный эволюционный процесс. Возникновение же неупрощаемой сложности объясняется потрясающе просто: любая неупрощаемо сложная система возникает из упрощаемо сложной, то есть избыточной, где существуют элементы, выполняющие одну функцию. В дальнейшем же либо происходит дивергенция, и эти элементы специализируются с утратой перекрывания их функций, либо один элемент совершенствуется, а другой утрачивается. Очевидно, что чем менее избыточна система, чем меньше в ней элементов и чем меньше генов, за нее ответственных, тем выгоднее она будет по сравнению со своим громоздким предком. Некоторые авторы на этот счет проводят аналогию со строительными лесами, но больше других мне понравился пример с образованием моста через реку. Можно выстроить несколько камней в прямую линию, чтобы по ним можно было перейти. Затем можно на все камни положить длинную доску – функция останется прежней, но станет удобней. А теперь уберем все камни, кроме первого и последнего – и получим пример неупрощаемо сложной системы. Если убрать доску или любой из двух держащих ее камней, то функция будет утеряна. Но, как мы могли проследить, эта система возникла из более простой, но избыточной [Theobald, 2007].

Образование же жгутика было возможно при объединении «предков» других мембранных элементов бактерий. Так, 40 из 42 белков жгутика имеют гомологию с белками других систем. Это бактериальная система секреции третьего типа, АТФ-синтаза, белки мембранных пор, мембранные шапероны, система Tol-Pal, способная преобразовывать протонный градиент в механическое движение [Matzke, 2003; D.Medini, 2006]. Элементы этих систем складываются на мембране в жгутик, словно детский конструктор или стол из Икеи. Действительно, детали стола из Икеи, те же шурупы, ножки, рельсы, колесики, используются не только при сборке этого стола, но и другого. Их гомологи или точные копии используются и в конструкциях другой мебели (из Икеи). Таким образом, гены структурных белков других систем, дуплицируясь и накапливая изменения, становятся генами жгутика. Еще менее невероятным приспособлением жгутик становится, если представить синтез его филамента. Он имеет полость внутри, по которой наружу транспортируются флагеллины, структурные белки филамента, которые, достигая конца жгутика, спонтанно полимеризуются на свободном конце, вследствие чего жгутик удлиняется. Точно так же в наших мезенхимальных тканях образуются волокна коллагена. Кроме того, это лишнее подтверждение того, что жгутик образовывался из секреторного предка.

Ересь вторая: аргумент Специфической сложности. Еще один потомок аргумента часовщика. Аргумент введен и теоретически рассмотрен Уильямом Дембски [Dembski, 2005]. Я поленился вникать в его многостраничный англоязычный ход рассуждений, поэтому будем априори считать, что в доказательствах нет логических ошибок. Не бойся, дорогой читатель! Эта установка не спасет этот аргумент от справедливой критики, но зато обезопасит меня от возможности продемонстрировать собственную глупость, в которой уличат меня, если я упущу какие-либо ошибки в рассуждениях оппонента. Временами становится сложно воспринимать математические и логические выкладки теории вероятностей, в которой я, по некоторым причинам, оказался не силен.

Дембски утверждает, что для выявления разумного дизайна нужно определить два параметра в исследуемом явлении или предмете: сложность и спецификацию. Достаточная степень сложности является доказательством дизайна (факта, что исследуемый предмет был создан), а достаточная спецификация – разумности дизайнера. Методов для их количественного определения автор не предлагает (но это не является проблемой для современного ученого), так же как и абсолютных порогов «достаточности». Элементарно поразмыслив далее, станет понятно, что предложенный критерий, как и любой критерий, может определить только вероятность, с которой предмет мог быть создан. Если для других областей науки мы можем удовлетвориться вероятностями, то здесь перед нами вопрос стоит принципиально.

Следующая проблема в том, что применение критерия Дембски может приводить к выявлению разумного дизайна во всех живых организмах с достоверностью третьей степени по причине того, что подобные критерии обычно показывают вероятность образования данной системы неслучайным образом (на самом деле наоборот, они показывают вероятность случайного отклонения картины распределения от случайного распределения, но это легко конвертируется). Важно понять, что эволюция так же является неслучайным процессом. Этого вопроса мы коснемся при разборе третьей ереси.

Дембски прибегает к глубоко ненаучному приему в своей аргументации – к метафоре. Он описывает ситуацию из одного фильма, где исследователи получают сообщение длиной в 1126 бит, с закодированными первыми 26 простыми числами. Сообщение достаточно сложное и специфическое (несет определенный смысл), и поэтому исследователи понимают, что оно имеет источником некий внеземной разум. Однако же здесь что-то не так. Если посадить случайную обезьяну и заставить ее генерировать сообщения по 1126 бит, вероятность кодирования ею 26 первых простых чисел будет ничуть не меньше, чем любого другого сообщения в 1126 бит. Здесь можно привести гипотетическую ситуацию, когда человек удивляется, что именно он родился у своих родителей, был избран из миллионов сперматозоидов и стал именно таким, каким стал, хотя вероятность всего этого была крайне ничтожна. Но дело все в том, что вероятность того, что кто-то родится, равнялась единице, то есть один из сперматозоидов был обязан оплодотворить яйцеклетку и выйти в люди, и становится не важно, какой именно сперматозоид. Но здесь применим антропный принцип: этот человек удивляется тому, что родился именно он потому, что именно он и родился. Обожаю тавтологии, иногда они помогают раскрыть глаза на суть вещей. Если бы этот человек не родился, то некому было бы удивляться. Точно так же некоторые видят в том, что в нашей вселенной возникла жизнь и разум, свидетельство вмешательства Творца. Как известно, значения фундаментальных констант квантовой физики удивительным образом таковы, что становится возможным широкое разнообразие химических веществ, необходимое для существования жизни. Отклонение хотя бы одной из них всего на два процента (например, константы сильного взаимодействия или массы электрона) привело бы к исчезновению упорядоченности материи, – вселенная существовала бы в виде облака элементарных частиц, и ни о каких разумных формах жизни не могло бы быть и речи. Остается только поблагодарить Бога за то, что нам всем так повезло оказаться именно в этой вселенной. Но, следуя антропному принципу, мы видим вселенную именно такой, потому что только в такой вселенной могла возникнуть жизнь, разумная жизнь и человек.

Но до сих пор мы не коснулись основы аргумента – спецификации. Говоря проще, это некий смысл, заложенный в явление или предмет. Трудно представить, что это может значить. Если кто-нибудь понимает, о чем речь идет, пусть придет и объяснит мне. Попробуем рассмотреть простой пример. Человек читает книгу. Если буквы скомбинированы в правильные слова, то человек способен распознать смысл. Но бывает и так, что слова собраны правильно, но смысл остается неясен. У этого есть множество причин, например, незнание языка, на котором написан текст. В случае с моноалфавитными шифрами, мы получим неправильно собранные слова, из которых, однако, при наличии ключа можно извлечь смысл. Но одну и ту же фразу можно дешифровать разными ключами, и одни и те же слова в разных языках могут иметь разное значение. Выходит, что смысл – нечто субъективное, существующее только в воспринимающем сознании.

Шагнем дальше. Дембски утверждает, что спецификация всегда связана с выбором. Например, человек, если ему представится выбор между чернильной кляксой и рукописным текстом, легко определит, что из них имеет смысл. Но здесь предпочту не согласиться. Человеческий (и вообще любой) мозг работает по непонятным и удивительным принципам, и даже в случайной кляксе он может увидеть смысл. Это подтверждает одно только существование пятен Роршаха и абстрактного импрессионизма. Хочу сказать, что человек некомпетентен в выявлении смысла, существование парейдолии и апофений тому доказательство, но мы, конечно же, и не доверили бы никому «на глаз» измерять смысл, а с ним и спецификацию системы. Но что если таково фундаментальное свойство смысла – неопределенность? Сейчас в информатике не существует безошибочного метода распознавания образов, в животном мире тоже, как мы продемонстрировали, абсолютный смысл нам не доступен, я смею утверждать, что абсолютного смысла и нет. Я уже весьма далеко отдалился от проблемы, но не могу не заметить, что Дембски определяет разумность через выбор из нескольких вариантов. Существование вариантов, в моем понимании, всегда подразумевает существование ограничений. Бог в момент начала творения не мог быть ограничен, следовательно, перед ним не могло стоять выбора, следовательно, его невозможно назвать разумным. Следовательно, невозможен и разумный замысел.

Наконец, третий шаг. Определение спецификации биологических организмов. Спецификация, по Дембски, всегда каким-то образом ссылается на функциональность системы. Но функция системы определяет цель, и вывести причину явления из цели явления не представляется возможным. Порой, цель даже не является продолжением причинностной цепи. Определенно, смысл любых элементов живого – в функциональности. Даже рудименты несут определенные функции, иначе они бы элиминировались полностью (лично мое мнение). Однако же нельзя быть столь поверхностным. Функциональность органов, тканей, клеток очевидна. Это функциональные системы, состоящие из других функциональных систем, терминальным элементом которых являются белки (иногда РНК), обеспечивающие некие структурные и биохимические функции, весьма целесообразные и понятные. Но мы не можем обойтись без последнего, необходимого и самого ужасающего, шокирующего перехода. Мы переходим к ДНК.

ДНК – это не просто клубок ниток. Это основа жизни, своевольная и эгоистичная молекула, не что иное, как царица в улье, нечто на границе с мистическим и сверхъестественным. Только ей дозволено размножиться и только на нее работают все остальные молекулы. Когда жизнь зарождалась в горячем бульоне, РНК и белки создали ДНК ради того, чтобы передать информацию будущим поколениям. Никто не мог предвидеть, к чему это приведет. Так мы оказались в мире, лишенном Бога, смысла и возвышенных идеалов.

Рассмотрим фрагмент бактериального гена, кодирующего белок резистентности к блеомицину:

ATGGCCAAGTTGACCAGTGCCGTTCCGGTGCTCACCGCGCGCGACGTCGCCGGAGCGGTCGAGTTCTGGACCGACCGGCTCGGGTTCTCCCGGGACTTCGTGGAGGACGACTTCGCCGGTGTGGTCCGGGACGACGTGACCCTGTTCATCAGCGCGGTCCAGGACCAGGTGGTGCCGGACAACACCCTGGCCTGGGTGTGGGTGCGCGGCCTGGACGAGCTGTACGCCGAGTGGTCGGAGGTCGTGTCCACGAACTTCCGGGACGCCTCCGGGCCGGCCATGACCGAGATCGGCGAGCAGCCGTGGGGGCGGGAGTTCGCCCTGCGCGACCCGGCCGGCAACTGCGTGCACTTCGTGGCCGAGGAGCAGGACTGA

Сразу спойлер – здесь нет никакого смысла (такое предупреждение следовало бы вставить в начале этого эссе). Точнее, нет никакого метода анализа, который бы мог определить, какую функцию несет белок, кодируемый геном, и является ли этот фрагмент геном вообще. Конечно, можно увидеть, что сиквенс начинается со старт-кодона (АУГ), но это один из 64 кодонов, который встречается с вероятностью раз на 64 буквы, может находиться в начале, в середине гена, в интроне или в «мусорном» фрагменте. Даже промоторы могут стоять в случайных местах, словно дорожные знаки на заброшенных автострадах, заставляя полимеразы производить бессмысленные участки РНК. Нельзя, исходя только из сиквенса ДНК, предсказать ее смысл. Даже зная генетический код, не всегда возможно сколько-нибудь точно предвидеть функцию белка, а тем более определить, экспрессируется ли он в клетках, отличить действительно работающие гены от псевдогенов.

Таким образом, для ДНК не существует общего ключа дешифровки, абсолютного языка. Смысл участков ДНК распознается белками, кодируемыми этой же ДНК, возникает удивительный замкнутый цикл, колесо эволюции. Это приводит к тому, что ДНК сама определяет свой смысл, каждому маленькому фрагменту отдельно. Нет возможности вне опыта выявить места связывания с белками, нет даже общей закономерности в последовательностях разных сайтов транскрипционных факторов. ДНК не имеет смысла вне ДНК, как бы нам ни хотелось чего-нибудь иного.

Третья ересь: парадокс миллиона обезьян. Задача: посадим за миллион пишущих машинок миллион обезьян, случайно нажимающих на клавиши. В таком случае, через какое время мы получим собрание сочинений Шекспира?

Я рассматриваю эту ересь только потому, что она, на мой взгляд, максимально иллюстрирует полное непонимание теории среди антиэволюционистов. Кроме того, она касается теории абиогенеза, но я буду рассматривать ее с точки зрения эволюционной теории. Опровержение этого аргумента элементарно.

Итак, наши противники считают, что эволюция подобна шторму на свалке, собирающему по абсолютной случайности боинг. Это не так. Эволюция никогда не действует на пустом месте, эволюция – процесс, подобный медленному улучшению или замене частей самолета в соответствии с возникающими требованиями. Она совершает множество разных замен на разных самолетах, а потом распространяет на всех модификации с тех самолетов, которые лучше летали в поставленных условиях. Ради справедливости замечу, что все изменения, вносимые в самолеты – случайны, и положительно сказываются на летучести самолетов лишь единицы из миллионов мутаций. Может показаться чрезмерно жестоким сам этот факт, но среди живого мира негативные апгрейды элиминируются в основном за счет уменьшения количества потомства. С таким допущением мир возвращается к привычному уровню жестокости (напомню, жестокости не было до возникновения гуманности).

Забавный пример в этом ключе – работа, приписываемая Манфреду Эйгену, в которой рассчитана вероятность случайной сборки молекулы цитохрома С из набора аминокислот. Оказалось, что она настолько мала, что ограниченность количества молекул во вселенной не может обеспечить реализацию этой вероятности. Следовательно, возникновение цитохрома С – чудо. Здесь можно заподозрить авторов в непонимании теории вероятности, но есть и более очевидный ответ. В клетке ни один полимер основной догмы не собирается спонтанно. Матричный принцип обеспечивает возникновение цитохрома С и еще более невероятных молекул. Странно видеть имя Манфреда Эйгена в рядах креационистов (я более чем уверен, что он тут ни при чем, и его труды используются во зло без его ведома, что встречается весьма часто). Этот ученый разработал теорию гиперциклов и внес неоценимый вклад в развитие теории абиогенеза и эволюционной теории с точки зрения макромолекул.

Как итог, можно сказать, что еще ни одна молекула цитохрома С не собралась сама по себе. Как минимум, сначала должна была собраться молекула ДНК или РНК, кодирующая этот белок, так как процедуры обратной конвертации белков в нуклеиновые кислоты нет. Процесс эволюции не тождественен случайности, он строго закономерен, напоминает метод проб и ошибок. Задача с обезьянами не иллюстрирует эволюционный процесс ни в каком приближении.

Однако давно известно, что компьютерные программы справляются с задачей генерации фраз и даже целых поэм Шекспира, используя принципы эволюции [Докинз, 2015]. Правда, нам приходится исходить из того допущения, что полезным будет все большее совпадение с Шекспировским текстом, то есть мы задаем эволюции конечную цель, которой у нее нет [Яблоков, Юсуфов, 1976]. Но все же необходимо задать некий фактор естественного отбора. Если бы он не был связан с конечной целью, мы бы просто получили другую пьесу, или просто осмысленный, или даже неосмысленный текст, который бы стал результатом эволюции и в ее свете обрел бы смысл, и ничего бы в этом не было удивительного. Но иногда креационисты пользуются стратегией техасского снайпера. Эволюция делает выстрел, а наши друзья вокруг него рисуют мишень и заявляют, что случайная эволюция не может быть настолько меткой. Может, только у нее нет мишени.

На этом наступает лимит по времени и объему текста, отпущенный мне. По непонятным причинам многое задуманное не влезло в это эссе, но я не вижу в этом большой беды. Дабы избегнуть слезных прощаний обойдемся без заключения. Спасибо за внимание, мне очень жаль, что вам пришлось потратить на меня время.

Литература.

Behe, Michael J. Darwin's Black Box: The Biochemical Challenge to Evolution. New York: Free Press, 1996.

Douglas Theobald, The Mullerian Two-Step: Add a part, make it necessary or, Why Behe's "Irreducible Complexity" is silly / Электронный ресурс URL:http://talkorigins.org/faqs/comdesc/ICsilly.html 2007. (датаобращения: 13.04.2017).

Duccio Medini, Protein Homology Network Families Reveal Step-Wise Diversification of Type III and Type IV Secretion Systems / PLoS Comput Biol. 2006. doi: 10.1371/journal.pcbi.0020173

H. Rauchfuss Chemical Evolution and the Origin of Life. / Springer, 2008. — p. 85—110

Matthew S. Dodd, Evidence for early life in Earth’s oldest hydrothermal vent precipitates / Nature, 2017.

N. J. Matzke, Evolution in (Brownian) space: a model for the origin of the bacterial flagellum / Электронный ресурс URL: http://www.talkdesign.org/faqs/flagellum_background.html 2003. (дата обращения: 13.04.2017).

Paul F. Lurquin. The origins of life and the universe. / Columbia University Press, 2003. — p. 96—99

William A. Dembski Specification: The Pattern That Signifies Intelligence. / URL: https://billdembski.com/documents/2005.06.Specification.pdf 2005, version 1.22 (дата обращения 13.04.17)

Вильям Дембски, Наука и Разумный Замысел. / Электронный ресурс URL: http://www.origins.org.ua/page.php?id_story=384 (дата обращения 13.04.17)

Кунин Е. В. Логика случая. О природе и происхождении биологической эволюции, Автор. пер. с англ. / М: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2014.

Ричард Докинз. Слепой часовщик. Как эволюция доказывает отсутствие замысла во Вселенной / Переводчик: А. Гопко. — Corpus, 2015.

Яблоков А.В., Юсуфов А.Г. Эволюционное учение. / М., 1976