Александра Неуместова

Рассказ о необыкновенном путешествии мистера Ричарда Беннета, эсквайра.

Волею судьбы мне довелось стать участником удивительных событий, о которых, полагаю, будет интересно узнать моим современникам, ибо никто из них не побывал в тех местах, где я был, и не видел тех чудес, что открылись мне. Я составляю эту рукопись в надежде, что она найдет своего благодарного читателя и не останется безвестной.

[Неразборчивый текст]

Я же мучился желанием узнать, насколько возможны подобные перемещения и обратился к достопочтенному мистеру Стивену Хокингу, с коим имел честь познакомиться позавчера за обедом. Мистер Хокинг выразил сомнение в возможности так называемых «путешествий в прошлое», тогда как теоретическую осуществимость «путешествий в будущее» он не отрицает. Ученость моего нового знакомого не вызывает сомнений, и я все более склоняюсь к мысли, что именно странное и необъяснимое перемещение в ткани времени из года 1863 в год 2012 со мной и произошло. Но как же это странно!

[Неразборчивый текст]

Но самая изумительная встреча ожидала меня впереди. Зайдя в великолепную библиотеку Лондонского Научного Общества, я вознамерился шутки ради взглянуть на труды своего времени и интересующего меня содержанию и направился к нужному стеллажу. На полпути я остановился, точно пораженный нешуточной молнией, так как увидел на стене портрет Чарльза Дарвина, моего старого противника и оппонента в многочисленных спорах. Нужно признать, что портрет крайне удивил меня, и я задал вопрос о нем своему провожатому. Тот подивился моему незнанию и указал на экземпляры «Происхождения видов», с которым я был очень хорошо знаком. Именно эта книга стала яблоком раздора между Чарльзом, бывшим ранее моим приятелем и мной. Поспорив из-за ее содержания, мы более не разговаривали, ибо до недавних пор я придерживался традиционных взглядов на происхождение человека и всех остальных живых существ.

Мой провожатый мистер Блум любезно согласился объяснить мне современные взгляды на теорию Дарвина, предупредив, что они очень запутанны, что меня, конечно, нисколько не испугало, ибо ученому часто приходится с этим сталкиваться.

Я не стану приводить здесь весь разговор, так как он изобилует научными терминами, часть которых непонятна и мне самому, и может утомить читателя. Но та часть диалога, что посвящена шестой главе «Происхождения видов», достойна быть здесь, ибо именно эта глава говорила о затруднениях теории и поэтому была мне, как противнику последней, наиболее интересна.

Следует напомнить читателю, что Дарвин говорит в ней о двух особенно серьезных затруднения своей теории, а именно отсутствии переходных форм и невозможности представить себе то, как одно животное преобразуется в другое, совершенно на первое не похожее. К его чести следует признать, впрочем, что в тексте этой главы он весьма успешно движется к их устранению.

Я не преминул поинтересоваться у своего нового друга, решена ли эта проблема или она до сих пор отягощает теорию Дарвина. Ответ удивил меня, но не осталось ничего, кроме как признать, что по всему миру было найдено множество переходных форм. Одной из первых таких находок стал скелет археоптерикс, мост между пресмыкающимися и птицами, имеющий признаки как первых, так и вторых.

В году же 2008 от Рождества Христова в Соединенных Штатах был найден организм, являющийся переходным между лягушками и лабиринтодонтами. Сей пращур был назван Gerobatrachus. Он имел особенное строение лодыжки и толстую барабанную перепонку, что характерно для саламандр, а строение черепа его было похоже на таковое лягушек. Челюсть же и позвоночник занимают среднее положение между этими отрядами и предшествующими им амфибиями.

Затем, ученые мужи отыскали рыб, что можно назвать звеном между рыбами обычными и камбалообразными. Черепная коробка их асимметрична, одна глазница расположилась наверху, тем не менее, глаза находятся по разные стороны головы.

Еще более удивительным доказательством мне показалась находка, проливающая свет на развитие форм членистоногих. Как поведал мистер Блум, некоторое время назад (я еще с трудом управляюсь с категориями времени) в германских почвах были обнаружены престранные существа, которые, весьма вероятно, представляют собой переходную форму между неизвестными мне аномалокарисами и существующими ныне членистоногими. Аномалокарисы имели сегментированное тело, значительных размеров хватательные конечности на голове, круглый рот со множеством устрашающих зубов, глаза стебельках и плавательные лопасти на спине и боках. Найденное же существо Schinderhannes bartelsi ,вероятно, было потомком аномалокарисов, что объясняет наличие у него конечностей с шипами, большого круглого рта и глаз на стебельках. Однако же оно имело признаки и членистоногих, а именно, десять пар двуветвистых конечностей на всех сегметах, кроме предпоследнего (несущего уплощенные конечности) и последнего (отягощенного длинным хвостовым шипом).

Кроме того, сей список можно дополнить таким чудесным организмом, как Tiktaalik- рыба, найденная в Канаде и, возможно, являющаяся предком ранних четвероногих, ибо она обладает чешуей, плавниковыми лучами и небными костями, как и рыбы, но у нее есть и признаки четвероногих: укороченный череп, отделенная от пояса передних конечностей и потому весьма подвижная голова, локтевой и плечевой суставы.

Это лишь некоторые из многочисленных доказательств существования переходных форм, многообразие которых открыли миру упорство и проницательность людей науки.

Они убедили меня в правдивости слов Дарвина по поводу переходных форм и безосновательности чьих-либо сомнений в их наличии. Я могу смело утверждать, что данное препятствие на пути теории Чарльза Дарвина устранено, хотя это и противоречит моим ранним взглядам.

Вторую же указанную проблему, на мой взгляд, менее легко решить, ибо она, во-первых, не так четко сформулирована самим Дарвином, а, во-вторых, подразделяется на несколько. Но все же, на основании убедительных фактов, записанных со слов моего сопровождающего, я могу заключить, что она не представляет более серьезный преграды для развития дарвиновской теории. Рассмотрим же подробнее вышеуказанные затруднения и пути их разрешения.

Как пишет сам Чарльз, «В высшей степени абсурдным, откровенно говоря, может показаться предположение, что путем естественного отбора мог образоваться глаз со всеми его неподражаемыми изобретениями для регуляции фокусного расстояния, для регулирования количества проникающего света, для поправки на сферическую и хроматическую аберрацию». Однако, несмотря на кажущуюся сложность глаза, в нем наличествует достаточное количество недостатков и несовершенств. Мой друг даже проиллюстрировал это цитатой Гельмгольца, одного из талантливейших ученых-физиков моего века: «Если бы какой-нибудь оптик попытался продать мне инструмент со всеми этими дефектами, я бы счел себя в полном праве в самых сильных выражениях обвинить его в разгильдяйстве, и вернул бы ему его инструмент». Как пояснил мне затем мистер Блум, часть глаза, располагающаяся за глазным яблоком, в свою очередь подразделяется на несколько слоев. Чтобы достичь структур, передающих сведения в мозг, свет необоримо должен проходить через все слои к воспринимающим клеткам, а затем возвращаться к первому слою. Если глаз был задуман всемогущим и всеведающим Творцом, может ли он быть столь неудобно неустроен? Здесь следует удержаться от соблазна прибегнуть к весьма привычному нам аргументу и заявить, что пути Господни неисповедимы или же что именно это строение обусловлено тайным замыслом. Ибо, как человеку науки, мне не пристало ограничивать себя в познании, наоборот, следует всему пытаться найти причину и разумное объяснение, если это в моих силах. Более того, таковое строение глаза объясняется достаточно просто, если проследить эволюцию от наших самых ранних имеющих хорду предков. Они имели фоторецепторы, обращенные во внутреннюю полость спинной нервной трубки. Нервная же трубка развивается путем впячивания нервной пластинки. Таким образом, воспринимающие свет клетки были ранее направлены к нему, но преобразование неравной трубки обратило их в ее внутреннюю часть.

Еще одним аргументом, направленным против теории Дарвина, является утверждение, гласящее, что глаз может быть полезен какому-либо живому существу только в своей завершенности и сложности. Труды ученых доказывают, что это неверно, ибо даже простейший глаз, образованный ансамблем лишь из нескольких клеток, может одарить его обладателя преимуществом над организмами, лишенными глаза, и посему поддерживается отбором.

В этой же главе мистер Дарвин упоминает электрические органы рыб, предназначение которых тогда было в целом неведомо. Он соглашается с тем, что трудно представить промежуточные ступени развития этого органа, так как таковые должны были бы быть бессмысленны и не смогли бы сохраниться в ряду развития организмов. Тем не менее, он предполагает, что вышеуказанные органы могли возникнуть независимо у разных видов рыб, что объясняет их весьма значительные различия. Современные представления расширили знания об этих необычных образованиях. Доказано были, что они возникают из мускульной ткани путем преобразования, ибо сокращение мускул сопровождается электрическим разрядом. Преобразование же заключается в усилении эффекта суммации, который нежелателен для работы мышц в качестве двигательных органов. Отбор же сохраняет мутации, способствующие поддержанию или восстановлению электродипольных свойства отдельных групп мускульных волокон. Даже малейшее усиление разрядов в мускульной ткани могло быть полезно рыбе, что обусловило сохранение и закрепление соответствующих свойств.

Также Дарвин признает, что предположение о действии естественного отбора на органы, кажущиеся незначительными, может представиться сомнительным, так как отбор, согласно самой своей сути, должен оказывать влияние на жизненно важные структуры организмов. Тем не менее, он уверенно защищает его, предоставляя такие аргументы, как незнание нами до конца значения того или иного органа или возможную важность его для предков рассматриваемой особи. Мне лишь остается добавить несколько мазков кистью современности для завершения этой части картины теории эволюции.

Например, мистер Дарвин приводит в качестве примера горных гусей или фрегатов, которые никогда не садятся на воду, но имеют, тем не менее, перепонки на ногах. Более поздние исследования обогатили коллекцию известных рудиментов (органов, имеющихся у животных, но не используемых ими) еще несколькими весьма ценными примерами. Среди них и крылья попугая какапо с острова Новая Зеландия, которые пригодны лишь для поддержания равновесия, но не для полноценного полета. Еще одним ярким примером является наличие рудиментарных задних ног у питона, величественной змеи, передвигающейся плавными движениями и, разумеется, не нуждающейся в ногах. Наконец, можно упомянуть мышцы arrectores pilorum, ответственные за поднятие шерстяного покрова у наших предков, а у человек не приносящие пользы.

Я полагаю, что все вышеприведенные свидетельства словно открывают перед нами завесу тайны облика наших предков и служат еще одним доказательством правильности теории Чарльза Дарвина.

Наконец, Дарвин рассматривает рассуждения некоторых своих современников о том, что та или иная черта живого организма служит для услаждения Творца или людей, являя собой пример лишь красоты. Он, нужно признать, совершенно справедливо замечает, что понятия о красоте зависят только от свойств оценивающего ума и не являются абсолютными. Более того, наша планета населена множеством организмов, которые вряд ли могли бы быть названы красивыми или радующими взор даже с точки зрения самого непритязательного наблюдателя. Мой друг показал мне несколько фотографических картинок с изображенными на них действительно существующими чудовищами, которые если и могли бы радовать взгляд, то только взгляд умалишенного. Я был поражен обликом некоторых глубоководных рыб, например Chauliodus sloan, Stylophorus chordatus, Lophiodes miacanthus, и некоторых других. Они имеют отвратительную наружность, но их свойства являются наилучшим приспособлением к среде, приютившей их.

После нескольких часов увлекательнейшей лекции мистера Блума, прерываемой моими многочисленными вопросами, я, признаюсь, потерял свою уверенность в неправоте Дарвина. Более того, каким постыдным бы этот факт ни показался многим моим знакомым, я отступаю от своих прежних убеждений касательно пути происхождения жизни. Я не отрицаю Бога как абсолютный разум и умру христианином, но соглашаюсь с Дарвином именно по поводу происхождения видов и процесса эволюции. Появившиеся с 1859 г. сведения о нашем мире лишь дополняют его изящную теорию, обогащая ее новыми красками, и я был слеп, не видя того, как просто и полно она объясняет многообразие окружающего мира. Если я смогу вернуться домой, что, как было сказано выше, маловероятно, то почту своим долгом извиниться перед Чарльзом и способствовать продвижению его теории. Если же мне суждено остаться здесь, то я положу все свои знания и горячую любовь к исследованиям на алтарь служения науке, веру в которую укрепил во мне Чарльз Роберт Дарвин.

Список использованной литературы и интернет-сайтов

1. Чарльз Дарвин. Происхождение видов путем естественного отбора.

М.: Просвещение, 1987

1. Н.М.Борисов, Ф.Ю.Воробьев, А.М.Гиляров, К.Ю.Еськов, А.Ю.Журавлев, А.В.Марков, А.А.Оскольский, П.Н.Петров, А.Б.Шипунов; /Под редакцией А.В.Маркова. Доказательства эволюции, 2010

2. Ю.А. Лабас, В.Г.Черданцев, Е.Н. Глухова. Цитоэмбриологические аспекты эволюции электрических органов рыб. // Журнал общей биологии. 2000. Т. 61. N 6. С. 617-637.

3. http://elementy.ru

4. http://evolbiol.ru