Ирина Ищенко

Борьба за существование лежит в основе сущности всего живого, это есть борьба за жизнь и размножение, начатая еще 3,6 млрд лет назад, когда появились первые РНК-репликаторы, а затем и ДНК-репликаторы. Так уж сложилось, что наша жизнь, подчиненная эволюции, не есть идеальное закристаллизованное творение вселенского разума, сохраняемое в неизменном состоянии, это система, способная к размножению и обладающая изменчивостью, которую она передает по наследству. Способность копировать себя, способность изменяться, способность копировать эти изменения в потомках (наследственная изменчивость) – эти свойства легли в основу древней жизни, которая просто обязана была эволюционировать по Дарвину и в помощь которой появились все механизмы эволюции: естественный отбор, дрейф генов, мутационный процесс, миграции и др.

Борьба за выживание подкралась уже там, когда будущее разнообразие жизни только виднелось за горизонтом, но было неотвратимо, и в самом деле, теперь, мы выделяем внутривидовую борьбу за существование проистекающую из внутривидовой изменчивости – потому что мы все разные, несмотря на то, что человеческий мозг склонен к типированию, и для нас зачастую разные представители одного вида – одни и те же существа – «медведь есть медведь», межвидовую борьбу за существование, борьбу с окружающими факторами неживой природы – конституциональную борьбу.

Эти три вида борьбы тесно переплетаются и действуют на организм сообща, чтобы выжить и оставить потомство, которому тоже неплохо было бы выжить, организм на данный момент (обстоятельства склонны меняться) должен быть адаптирован лучше своих сородичей, быстрее и качественнее находить еду, его вид должен иметь лучшую стратегию по взаимодействию с другими видами – избегать нападений или иметь стратегии сопротивления хищнику, улучшать антипаразитарные механизмы или наоборот противостоять им, если речь идет о взаимодействии паразит – хозяин, уметь адаптироваться к изменению климата (наглядный пример такой адаптации – адаптация к сезонности), возможно к природным катаклизмам (например, homo sapiens было необходимо адаптироваться к последствиям ядерной зимы 74 тысячи лет назад, чтобы во время бутылочного горлышка, когда численность вида резко сокращается, не вымереть), или даже к загрязненному воздуху, из-за которого гибнет лишайник, под который ты, мимикрировал!

Победители в этой борьбе получат бесценный приз – возможно, именно их генотип будет реплицирован в новом поколении, именно их аллели получат шанс копироваться и изменяться вновь, пока их адаптации и изменения этих адаптаций остаются актуальными, пока они способны участвовать в бесконечной гонке вооружений, где лишь бег изо всех сил поможет тебе остаться на месте, ведь все виды, с которыми организму приходится сталкиваться, будь они выше или ниже в пищевой цепочке, будь они помощниками-симбионтами или же паразитами, эти организмы меняются крайне быстро, стараясь получить максимально возможную выгоду от своих адаптаций. В данный момент, например, у современных людей идет острая гонка вооружений с патогенными бактериями, люди борются с ними с помощью антибиотиков, синтезируя все новые и новые формулы, а бактерии в свою очередь постоянно развивают к антибиотикам устойчивость.

Также всю свою историю человек и его предки живут с паразитами (как эндогенными, так и экзогенными) и ведут с ними ожесточенную борьбу, стараясь опередить соперника, на что в ответ паразиты усиливают свой иммунитет и сопротивляемость, улучшают свои антиэнзимы, утолщают стенки яиц, обостряют крючки для прикрепления. Возможно, именно благодаря экзогенным паразитом древние люди стали терять свой ярко-выраженный шерстяной покров на коже, чтобы наконец-то избавится от последних (так гласит одна из теорий). Возможно, именно благодаря гонке вооружений с хищниками, древние люди предпочли кооперацию и социальность одиночному образу жизни (как, например, у орангутана), а гаремному строю (как у шимпанзе) предпочли серийную моногамию, которая, обеспечив всех самцов более менее верными самками, позволила им снизить внутривидовую агрессию и успешно объединяться для поиска падали, а спустя долгое время и для охоты.

Гонка вооружений идет постоянно, не прекращаясь ни на секунду. В ее арсенале есть и такие адаптации, как покровительственная окраска, мимикрия под несъедобные виды и неодушевленные предметы, использование расширенного фенотипа – изменение внешнего мира в своих интересах. Даже стратегия размножения может изменяться, например, под действием отбора со стороны хищника. Например, рыбки гуппи, живущие в верхней части реки не сталкиваются с хищными рыбами, их потомки вырастают более крупными, не так многочисленны и вступают в размножение позже, чем соседние популяция вниз по течению и в прудах, которые имеют дело с хищниками, в итоге потомки таких популяция крайне многочисленны, имеют мелкие размеры, вступают в размножение рано, в надежде поскорее дать потомство, чем напоминают r-стратегов, при переносе таких рыб вверх по реке, последние, спустя поколения, начинали вести себя как исходно проживающие там популяции гуппи, чье репродуктивное поведение напоминает K-стратегов.

Вполне естественным явлением, с точки зрения эволюционной теории, в борьбе за выживание является родственный альтруизм, при котором особи жертвуют собой: своей жизнью, например, когда отвлекают хищников во благо спасения сородичей или когда отказываются от размножения для эффективной работы колонии и взращивания сибсов (у эусоциальных животных). Такая жертвенность считается оправданной, так как ровно половина аллелей идетична у кровных братьев и сестер, у двоюродных родственников (в том числе у внуков) – четверть аллелей будет иметь одинаковое происхождение, а у клонов генетическая идентичность может достигать 100%. Такая политика выживания аллелей вполне устраивает наши гены, ибо цель этих «бессердечных молекул» - максимально возможное распространение своих копий, как и было изначально, все 3,6 млрд лет назад.