Из всех героев Писания Эсаву-Эдому, пожалуй, не повезло больше всех. Мало того, что его не любила мать и обманул родной брат - старшего сына Ицхака (Исаака) и Ривки (Ребекки) в равной степени невзлюбили и христианские, и еврейские читатели Библии.
Какие претензии были к Эсаву (Исаву) у христиан - вполне понятно. Как известно, отдаленным потомком Эдома стал царь Ирод, из-за которого жизненный путь Иисуса из Назарета едва не завершился на тридцать три года раньше положенного срока.
Еврейское отношение к Ироду отличалось значительно большей амбивалентностью. С одной стороны, Талмуд не простил ему массовых репрессий против мудрецов, и - в значительной степени - истребления предыдущего царского рода Хасмонеев. Но, с другой стороны, именно Ирод реконструировал (а фактически - построил заново) Иерусалимский Храм, красотой и величием которого восторгались и современники, и потомки. Так что Ирода в качестве потомка, евреи, пожалуй, Эсаву бы простили. Однако тут случилась иная неприятность.
В талмудической литературе Эсав-Эдом стал символом и олицетворением Римской империи - сначала языческой, а затем и христианской. Изначально хорошие, отношения между Римом и Иудеей достаточно быстро испортились. Воспользовавшись гражданской войной, римский полководец Помпей лишил Иудею независимости. После этого евреи регулярно восставали, а римляне не менее регулярно топили эти восстания в крови. Последнее выступление имело место уже при византийском императоре Фоке, причем на этот раз евреи начали с убийства Иерусалимского патриарха, который был, по их разумению, главным актантом ненавистной империи. Сразу после порядка обычно начинались и религиозные гонения - вроде пресловутых декретов Адриана.
Не имея возможности одолеть врага на поле боя, евреи, как водится, отводили душу на бумаге. Правда, открытым текстом делать это было слишком опасно, поскольку у стен были уши, а у властей - цензоры и доносчики. Однако евреи нашли выход - все, что они хотели сказать о Риме и римлянах, они стали говорить об Эсаве-Эдоме. Разумеется, при этом все, кому надо, прекрасно понимали, о ком на самом деле идет речь. Однако формального повода для репрессий не было - нельзя же, в самом деле, рвать ноздри и ссылать в Сибирь за критику давно умершего библейского персонажа.
В результате не осталось, пожалуй, ни одного преступления, в котором различные мидраши не обвиняли бы Эсава. Еврейская традиция сделала его убийцей, развратником, идолопоклонником... Каждое слово, сказанное о нем в Писании, в глазах мудрецов превращалось в обвинительный приговор. Так, за нейтральной фразой "Два народа разойдутся из лона твоего" (Быт. 25:23) сразу же последовало "уточнение" крупнейшего комментатора Раши: "один - к злодеянию своему, другой к благочестию". А стоило Торе заметить, что "Эсав пришел с поля усталый" (Быт. 25:29), как Талмуд немедленно "разъяснил": "Устал убивать, как сказано (Иер. 4: 31): "ибо изнемогла душа моя от убийц" (Бaвa Батра 16б).
Надо ли объяснять, что в Торе нет и десятой доли тех злодеяний, которые еврейская традиция приписывает Эсаву. Напротив, судя по тому, что написано в Библии, это человек не менее симпатичный, нежели его единоутробный брат Яаков (Иаков).
Библейский Эсав – харизматичный лидер, опасный в гневе, однако при этом умеющий любить, признавать ошибки, и, самое главное, - прощать.
И, тем не менее, факт остается фактом: отцовское благословение досталось не Эсаву, а Яакову. Эсаву тоже суждено было стать родоначальником народа, однако из истории Завета этот род оказался исключен.
Почему же Тора предпочла Эсаву Яакова? Ответ на этот вопрос следует искать в нашей недельной главе:
И сварил Яаков похлебку, и пришел Эсав с поля, а он устал. И сказал Эсав Яакову: Дай же мне глотнуть от этого красного, красного, ибо устал я. Потому нарек ему имя Эдом. И сказал Яаков: Продай, как сей день (ясен), твое первородство мне. И сказал Эсав: Вот я близок к смерти, для чего же мне первородство? И сказал Яаков: Поклянись мне, как сей день (ясен). И поклялся ему и продал свое первородство Яакову. А Яаков дал Эсаву хлеб и похлебку чечевичную, и тот ел и пил, и поднялся, и пошел, и пренебрег Эсав первородством.
(Быт. 25:29-34)
Что в библейские времена означало "первородство"? Какие права оно давало, какие обязанности накладывало?
Права первенца упомянуты непосредственно в Торе - при наследовании отцовского имущества он получает столько же, сколько два других брата-наследника вместе взятые:
Но первенца… должен он предпочесть и дать ему вдвое больше из всего, что окажется у него, ибо он начало силы его, за ним право первородства.
(Втор. 21:17)
Что же до обязанностей, то о них лучше всего написал Раши:
И написал Моше все слова Бога, и встал рано утром, и построил жертвенник под горою… И послал юношей из сынов Израиля, и вознесли они жертву всесожжения, и зарезали быков в мирную жертву Богу (Исх. 24:4-5). Раши: «юношей» - сынов-первенцев [Таргум Онкелос].
То есть в библейские времена первенцы играли роль священников. На них была возложена ответственность за "связь" между семьей и Богом. После греха золотого тельца данная функция была возложена на левитов. Однако Всевышний при этом специально подчеркнул, вместо кого им предстоит осуществлять свое служение:
И говорил Бог, обращаясь к Моше, так: «Вот я взял левитов из среды сынов Израиля вместо всех первенцев, открывающих утробу, из сынов Израиля, чтобы моими были левиты (Чис. 3:11-12) Раши: Первоначально служение исполняли первенцы, но когда (сыны Израиля и среди них первенцы) согрешили поклонением (золотому тельцу), они стали непригодными (для служения), и левиты, которые не поклонялись идолу, были избраны вместо них (3eвaxим 112б).
Иными словами, "право первородства", от которого Эсав отказался в пользу Яакова, заключалось, в том числе, в праве представлять семью перед Богом. Причем это право обладало в глазах Эсава столь ничтожной ценностью, что он был готов уступить его даже за чечевичную похлебку.
Тора описывает завет, заключенный между Всевышним и потомками Авраама, следующими словами:
А теперь, если вы будете слушаться меня и соблюдать союз мой, то будете мне избранным из всех народов, ибо моя – вся земля, и будете вы мне царством священнослужителей и народом святым.
(Шмот 19:5-6)
Однако от человека, который не желал быть "священником", трудно было ждать, что он сможет стать прародителем "народа священников". Поэтому не Тора отвергла Эсава, но сам Эсав, продав первородство, тем самым исключил себя из "священной истории".
Евгений Левин
по заказу проекта Booknik
(опубликовано 17 ноября 2006 г.)