Калачи на пасхальном столе

Песах в советской антирелигиозной пропагандеСоветская власть одинаково плохо относилась ко всем религиям и всем религиозным праздникам. Как гласила популярная песня, «залезем мы на небо, разгоним всех богов». Однако в некоторых случаях пропагандистам и агитаторам приходилось проявлять сдержанность – например, в отношении еврейских Осенних праздников. Поскольку никаких важных православных дат в это время не было, излишне агрессивное наступление исключительно на еврейскую религию могло быть воспринято как проявление антисемитизма, или, наоборот, вызвать антисемитские настроения.С Песахом все было проще. Практически в то же время христиане праздновали Пасху, так что кампания против Песаха даже обеспечивала большевикам своеобразное алиби, доказывая, что они борются против всех религий, а не только против православия, в чем их нередко обвиняли.Кроме того, идеологическую борьбу с Песахом облегчали еще два фактора. Во-первых, формат традиционного пасхального Седера предполагал диалог между участниками и ведущим: первые спрашивали о сути праздника, второй давал объяснения и пояснения. Еще до революции еврейские публицисты начали использовать эту «заготовку» для пропаганды собственных убеждений: Шолом-Алейхем, к примеру – для обличения ассимиляторов(1), Владимир Жаботинский – для сионистской агитации, и т.д. А во-вторых, с начала века сионисты, социалисты и другие еврейские группы начали организовывать «альтернативные» седеры, в ходе которых традиционные ритуалы использовались для обсуждения партийных программ и задач.(3) Так что большевики могли воспользоваться готовыми наработками своих идеологических противников, влив в старые мехи новое вино своего разлива.

Советская антирелигиозная пропаганда преследовала две цели: во-первых, убедить массы, и прежде всего молодежь, порвать с религией, а во-вторых, распространение советских лозунгов и пропаганду новых социалистических идеалов. Антипасхальные материалы и мероприятия так же решали обе этих задачи.

Одним из самых активных борцов с еврейской религией был Моше (Моисей Соломонович) Альтшулер (1887-1969), писавший сначала на идиш, а затем по-русски. В 1923 году он издал в Москве «Комсомольскую агаду» (Komsomolishe Haggadah) – своего рода пособие для учителей еврейских школ и клубных работников, устраивавших альтернативные «советские» или «комсомольские» седеры. Родившийся в семье раввина, Альтшулер, естественно, хорошо знал традиционный пасхальный ритуал – и пародировал его по полной программе.

К примеру, накануне Песаха евреи очищают дом от квасного (бдикат хамец), а затем сжигают символическое количество хлеба (биур хамец). В «комсомольцской» интерпретации смысл этого ритуала заключался в следующем:

Десять лет назад российский рабочий класс с помощью крестьянства вымел хамец из нашей страны. Они очистили ее от помещиков и капиталистических хозяев, и взяли власть в свои руки. Они отобрали землю у помещиков, заводы и фабрики у капиталистов; они боролись в врагами рабочих на всех фронтах. В ходе великой социалистической революции рабочие и крестьяне сожгли Колчака, Юденича, Врангеля, Деникина, Пилсудского, Петлюру, Чернова, Гоца, Дана, Мартова и Абрамовича. Они произнесли благословения: «Все помещики, буржуи и их приспешники – меньшевики, эсеры, кадеты, бундисты, сионисты… все контрреволюционеры да сгорят в огне революции. То, что сгорело, не вернется, а остальных передадим в руки ГПУ.

(Стоит обратить внимания на список врагов, подлежащих «сожжению». Наряду с Петлюрой или Деникиным, чьи войска печально прославились еврейскими погромами, Альтшулер на одном дыхании упоминает филосемита Чернова и даже еврейских социалистов; сионисты и бундовцы объявлены такими же врагами, как кадеты, ставшие после революции олицетворением реакции и белогвардейщины.)

Однако вернемся к «Комсомольской агаде». В начале традиционного Седера все участники (или хотя бы глава семьи) омывают руки. Альтшулер комментирует это так:

Смоем буржуазную грязь, смоем вековую ржавчину, и произнесем не благословение, а проклятье: долой древние раввинские законы и обычаи, йешивы и хедеры, держащие народ в невежестве и рабстве.

Затем следуют традиционные четыре вопроса (арба кашьес). И стоит отдать должное Альтшулеру: предложенный им альтернативный вариант содержал серьезные вопросы, довольно опасные для проводящего, редко имевшего достаточную подготовку и образование:

Почему Песах не может быть настоящим еврейским праздником, если евреи празднуют освобождение из рабства?

Не повредит ли рабочим, если они не будут его праздновать?

Вы учите нас ненавидеть рабство, и показываете, что нужно бороться за свободу. У вас есть праздники вроде 1 мая или годовщины Октябрьской революции, когда все рабочие выходят на демонстрации – почему бы нам не праздновать освобождение из египетского рабства и не считать это еврейским национальным праздником свободы?

Разумеется, Альтшулер предложил ответы на все эти вопросы: дескать, Песах – чисто еврейский праздник, тогда ка 1 Мая касается всех трудящихся, поэтому «вместо рассказа о рассечение Красного моря мы говорим о героях Красной Армии под Перекопом; вместо того, чтобы вспоминать о судьбе евреев в Египте и чудесах, вспоминаем о подлинных страданиях рабочих и крестьян и их борьбе с эксплуататорами». На наш взгляд, звучало это не слишком убедительно.

В других аналогичных изданиях авторы поступали проще – например, заменяли «Бога» на «революцию»:

Рабами были мы у капитала, пока не пришел Октябрь и не вывел нас из страны эксплуатации рукою крепкой и мышцей простертой; если бы не Октябрь – наши дети оставались бы рабами.(4)

На новый советский лад переписывались популярные пасхальные песни, например, «Один – кто знает»: «Один - кто это знает? Один - это я знаю. Один – это Бог, Который на земле и на небе. Два - кто это знает? Два – это я знаю. Два – это две Скрижали завета….Три - кто это знает? Три – это я знаю. Три – это трое праотцов»:

Кто расскажет, кто скажет,

Вертись, вертись волчок:

Кто знает, кто сосчитает,

Один – что значит?

Один – Карл Маркс, и нет другого…

Два – что значит?

Два – Ленин и Троцкий…

Три – кто знает.

Три – [третий] интернационал…

Любимым приемом советских агитаторов была пародия. К примеру, в одном из сценариев хор буржуев и раввинов пел на мотив популярной пасхальной песни «Даейну» («Нам было бы достаточно»):

Если бы пришли большевики,

И ничего бы не забрали,

Было бы нам достаточно,

Если бы они забрали,

Но разрешили торговать,

Мы бы все назад вернули,

Было бы нам достаточно..

В течение всех семи (в диаспоре восьми) дней праздника Песах евреям категорически запрещено есть квасное и даже держать его у себя дома. Поэтому на «советских» Седерах на стол обязательно подавали калачи (6) и другие хлебобулочные изделия, а участникам рассказывали о «вреде» мацы – например, что раввины и их прислужники торгуют ею ради наживы. По обычаю того времени, не обходилось без агрессии в отношение верующих: в некоторых местечках пионерам раздавали мешочки с кусками хлеба, которые дети должны были забросить в дома религиозных евреев.

После революции началось стремительное обрусение советского еврейства. Поэтому антирелигиозная пропаганда, в том числе на Песах, велась не только на идиш, но и на русском, на страницах газет «Безбожник» и «Безбожник у станка». Так, в одном из номеров «Безбожника» напечатали стихотворение «Илья на Пасху», высмеивающее обычай ставить на пасхальный стол специальный бокал с вином для пророка Ильи (Элиягу):Как по сейдерам Илья,Нализался как свинья.За еврейской пьяной пасхойБыл к бутылке очень ласков.Как пишет канадская исследовательница Анна Штерншнис, взявшая несколько сот интервью у еврейских стариков, выросших в бывшем СССР(7), в 20-30 годы «красные» Седеры» были весьма популярны, прежде всего - среди молодежи и в небольших местечках, где не было особых развлечений. Народу на такие мероприятия приходило много, однако, по словам многих собеседников Штерншнис, организаторы частенько старались закончить поскорее – чтобы публика успела домой на традиционный Седер, с мацой и другими пасхальными кушаньями, а порой и с молитвами и Агадой. Да и сами организаторы (студенты еврейских техникумов, учителя, клубные активисты и т.д.) порой принимали приглашение поучаствовать в традиционном Седере. Как полагает исследовательница, это было одним из многих примеров советского двоемыслия, когда «на собраниях» говорили одно, а «дома» жили совершенно иначе. Кроме того, многие евреи были искренне благодарны советской власти, защитившей их от погромов, боровшейся с антисемитизмом и открывшая перед ними невиданные прежде возможности. Поэтому участие в советских ритуалах они считали своего рода платой за полученные «плюшки», но при этом не всегда были готовы резко порвать с традицией.

Классическим примером здесь могут служить мемуары Семена Старосельского, выросшего в местечке Шумилино:

По политическим воззрениям евреи Шумилино были четко «левоориентированными».

Поэтому принимали деятельное участие во всех советских праздниках. Одно из моих первых впечатлений детства – это Первомай 1941 г. Демонстрация, флаги, улыбки на лицах, вперемежку «…уходили комсомольцы…» и «…фар дем лебен фар дем найем, фар дем либем хавер Сталин…»…Но помнится и такое. Ранняя весна, снег, солнце во все окна нашего большого зала, посреди которого раздвинутый стол, за столом суетятся молодые женщины и девушки все в муке, руководят ими мама и тетя Циля, а у печи командует дядя Гриша (муж сводной сестры отца), специально приехавший из Витебска. Пейсах! А через несколько дней – эрстер сейдер (первый седер), большое застолье, родные лица. Конечно, чтение молитв (как теперь я понимаю)…

И еще одно интересное наблюдение Штерншнис: комсомольские Седеры и прочая антирелигиозная пропаганда, направленные против традиционной еврейской культуры и идентичности, были призваны облегчить евреям вхождение в «дружную семью» советских народов. Однако поскольку подобные мероприятия проводились на идиш, евреями для евреев, нередко в помещении бывших синагог, превращенных в клубы, в определенной степени они способствовали укреплению национального (секулярного) самосознания и тормозили ассимиляцию.

Власти, в какой-то момент, это поняли. Поэтому в тридцатые годы комсомольские Седеры начинают постепенно сходить на нет, наряду с прочей культурно-просветительской деятельностью на идиш. Идеологическую борьбу чем дальше, тем больше сменяло замалчивание.

********************************

(1) Шолом-Алейхем. Ма ништана?

(2) В.Жаботинский. Четыре сына.

(3) См., напр.: Бен-Цион Динур. Мир, которого не стало, Е.Левин. Пасхальный Седер социалистов-сионистов.

(4) Ср. текст традиционной Агады: «Рабами мы были у фараона в Египте, и Господь, Бог наш, вывел нас оттуда рукою крепкой и мышцей простертой. И если бы Святой, Благословен Он, не вывел наших предков из Египта, то мы с детьми и внуками нашими были бы порабощены фараоном в Египте».

(5) «Если бы Он вывел нас из Египта, но не судил бы их (египтян),нам было бы достаточно.

Если бы Он совершил над ними суды, но не над их богами, нам было бы достаточно», и т.д.

(6) См., напр.: Ф.Кандель, Книга времен и событий, т. 3.

(7) A.Shternshis, Soviet and Kosher. Jewish Popular Culture in the Soviet Union, 1923-1939, Indiana University Press, 2006.

(8) С.Старосельский. История семьи Старосельских.