Общинный праздник национального значения

Первые упоминания о празднике Мимуна, который представители восточных общин отмечают сразу после окончания Песаха, относятся к XVIII веку. Происхождение праздника неясно: согласно благочестивым версиям, он был установлен в память Рамбама или его отца Маймона (известия о смерти которых якобы дошли до Марокко и других восточных общин как раз на исходе Песаха). Ученые предлагают куда менее кошерное объяснение: праздничная трапеза — не что иное, как жертвоприношение царю бесов пустыни Мамуну (по другой версии — его жене).

Еще одно объяснение: во время Исхода из Египта не было у евреев времени проверить и пересчитать золотые и серебряные вещи и одежды, которые они взяли у египтян. И только после праздника появилось у них время этим заняться. Поэтому традиционное поздравление с праздником звучит: «Будь успешен во всех твоих делах и получай прибыль от всего, что имеешь в своих руках».

В своем исследовании д-р Рахель Шараби, старший преподаватель кафедры социологии Академического колледжа в Ашкелоне и в межфакультетском центре общественных наук университета Бар-Илан, анализирует упомянутые выше и другие версии происхождения праздника. Однако свою книгу она начинает пятидесятыми годами XX века, когда восточные евреи массово переселялись в Израиль. По словам Шараби, подтвержденными многочисленными свидетельствами, страна встретила их не слишком приветливо. Сефардов считали дикарями, поэтому селили в основном на периферии, а их культуру подавляли, стремясь как можно быстрее превратить их в «настоящих израильтян».Удалось это лишь отчасти. В отличие от эмигрантов из России, сефарды довольно быстро отказались от своих диалектов и перешли на иврит (скорее всего, за отсутствием письменной культуры). Тем не менее, они сохранили свою восточную идентичность и некоторые культурные привычки. В середине 1960-х годов среди сефардов началась политическая реакция против засилья ашкеназской элиты, не закончившаяся и по сей день, но уже сильно изменившая характер израильского общества.Как пишет Рахель Шараби, Мимуна стала частью этой реакции. В первые годы существования Израиля Мимуну отмечали исключительно в семейном кругу, не привлекая общественного внимания. А в 1966 году ее впервые отметили в общенациональном масштабе – тысячи восточных евреев (в основном выходцев из Марокко) собрались в иерусалимском парке Санхедрия на массовый пикник с традиционным праздничным угощением. С тех пор эти празднования стали ежегодными сначала в Иерусалиме, а затем и по всей стране.Большая часть книги посвящена именно общенациональному аспекту празднования Мимуны. Д-р Шараби пишет, что изначально эти празднования задумывались как символ общинного единства и идентичности. Однако, поскольку сефарды, как и все израильское общество, были далеко не едины, через несколько лет начались расколы и скандалы. Как часто бывает, первыми откололись ортодоксы. Поскольку организаторы праздников были по большей части людьми светскими, группа раввинов заявила, что формы, которые приобрели праздничные мероприятия – с танцами живота, оркестрами, совместным пением мужчин и женщин и т.п., – совершенно не соответствуют традиционному образу Мимуны и духу Торы в целом. Правда, о том, что делать дальше, раввины не договорились: одни предложили организовать альтернативную, кошерную Мимуну, другие решили не мудрствовать лукаво и просто наложили анафему на праздник.

Раввины-ультраортодоксы и студенты ешив также выразили свое недовольство по поводу многолюдных празднеств, отличающихся, по их мнению, атмосферой аморальности и нескромности. Одни в связи с этим организовывали акции протеста. Другие развернули разъяснительно-агитационную компанию среди выходцев из северо-африканских общин с целью убедить их не принимать участие в мероприятиях, выходящих за рамки семейных.

Израильские политики почти сразу сообразили, что участие в Мимуне – замечательный способ капнуть немного бальзама на душу сефардского электората. Поэтому посещение праздника стало обязательным практически для всех высокопоставленных израильских политиков. Эти главы книги читаются как очерк израильской политической истории, потому что на Мимуне по очереди побывали все президенты, премьер-министры, спикеры Кнессета и наиболее влиятельные министры.

Шауль бен Симхон, один из инициаторов и организаторов общественных празднований Мимуны, рассказывал: «Однажды мне позвонила Голда Меир и сказала: “Завтра вы празднуете Мимуну, но я попросила бы отложить проведение праздника в связи со смертью председателя Кнессета Реувена Барката”. Я ответил ей: “Как нельзя отложить Песах или Рош а-Шана, так невозможно отложить Мимуну. Тебе придется отложить похороны”. И так оно и произошло. Наша политическая сила оказала влияние на политиков. Бывали годы, когда в праздничных мероприятиях в Иерусалиме принимали участие до 120 тысяч человек. Это производило сильное впечатление, от которого не мог отмахнуться ни один политик.

Появились и свои рекордсмены Мимуны. Например, политический долгожитель Шимон Перес не пропустил ни одного праздника с 1968 года. А в 2000 году в бытность премьер-министром бывший генерал Эхуд Барак спланировал свое участие в празднике как настоящую военную операцию, задействовав военный вертолет и перелетая на нем с женой с одного торжества на другое.

Празднованию Мимуны целенаправленно пытаются придать общенациональный характер: то приглашают хасидский оркестр, то зовут репатриантов из Эфиопии, русскоязычных репатриантов, солдат, студентов. Правда, никаких плодов эти усилия не приносят – приглашенные не проникаются, а сами сефарды расходятся по домам и празднуют в семейном кругу, без посторонних. На официальном праздновании Мимуны в Димоне в начале 2000-х, по словам очевидцев, в зале были в основном репатрианты-ашкеназы и эфиопы, а марокканская община предпочла домашние торжества.

И все-таки, оставаясь общинным праздником, Мимуна превратилась в неотъемлемую часть культурного и политического пейзажа. Интересно, что в стране есть и еще один ярко выраженный общинный праздник – Новый год. Двадцать лет назад его пытались запретить как христианский или языческий обычай. Потом терпели, а несколько лет назад израильский премьер впервые поздравил с праздником русскоязычных граждан по телевидению. Но общеизраильской елки, под которой в костюме Деда Мороза спляшут «отцы нации», скорее всего, никогда не будет. Новый год – сугубо семейный праздник, в отличие от общинной Мимуны. И важнее, что сефардам удалось встроить свой праздник в контекст общееврейской традиции. А значит, и в следующем году будут торжества на Мимуну.

Марина Карпова, Евгений Левин

по заказу проекта Booknik

(опубликовано 21 июля 2010 г.)