Майя Кучерская. Бог дождя
Издательство: Время, 2007
ISBN:978-5-9691-0272-9, 978-5-9691-0206-4, 978-5-9691-0297-2
Серия: Самое время!
— Дорогой мой, одумайся, очень тебя прошу! Не бери на себя лишнего.
Эти порывы, знаешь ли, не доведут до добра.
Поосторожней, мой тебе совет, попроще, я бы сказал — помягче.
Преподобный о. Плюш (Клайв Льюис. Кружной путь, или Блуждания паломника)
Слово «еврей» в романе Кучерской не упоминается ни разу. Даже когда речь идет об эмиграции, герои и их знакомые уезжают исключительно «в Канаду», в крайнем случае — «в Германию». Однако, во-первых, главная героиня, девочка Аня из приличной семьи и хорошей спецшколы, запросто могла бы оказаться еврейкой — таких в то время было много, приличных еврейских мальчиков и девочек из хороших спецшкол и семей, внезапно «вышедших на поиски Бога» и оказавшихся в итоге кто в иудаизме, а кто в православии. Во-вторых, многое из того, о чем пишет Кучерская, весьма характерно не только для православных, но и для иудейских неофитов: разрыв с некошерными неправославными друзьями, желание бросить грешный университет и уйти спасаться в иешиву монастырь, идеализация нового мира и его обитателей и пастырей. В-третьих, это роман — о нашей общей юности, которая пришлась на конец 80-х — начало 90-х.
В те замечательные времена, когда свобода была уже почти западная, а цены — еще почти советские, за религию уже не преследовали, но еще и не сделали ее частью государственной машины и идеологии. Поэтому храм тогда многим казался островком альтернативной реальности, куда можно уйти из опостылевшей и окончательно дискредитировавшей себя «совдепии». Мало кто из тогдашних неофитов действительно понимал, что представляет собой реальная церковь или синагога. Поэтому уходили не в церковь, а в мечту — вымышленную идеальную реальность, сконструированную на основе книг, общения с харизматичными религиозными людьми и собственных юношеских экспектаций. Некоторые новообращенные действовали неспешно и осторожно, дополняя свой прошлый опыт, не порывая с ним. Однако неофитам и молодым людям свойственен максимализм, поэтому многие, подобно Ане из «Бога дождя», решительно прыгали прямо в омут. О цене, которую придется заплатить за подобный выбор, почти никто из них не думал. И уж тем более не думал об опасностях, которые подстерегают на этом пути (да и какие могут быть «опасности», если там — святость и «спасение»?).Роман Кучерской — о том, что происходит, когда мечта сталкивается с грубой прозой жизни, о том, что реальная церковь (и синагога) не вполне соответствуют своим описаниям в душеспасительных книжках и проповедях. Что можно, наверное, верить Богу, но решительно нельзя слепо доверять его наместникам. Что под рясой (или лапсердаком) оказываются обычные люди, страдающие обычными слабостями и живущие по обычным земным законам. Наконец, о том, что путь к «спасению» может превратить жизнь человека в ежедневный ад.
Ей снова было 15. Она забыла Глеба, Петру и любила только батюшку, только, батюшка, тебя я люблю на этом свете, только тебя, но знал бы ты, как это больно, мне больно, слышишь, я не могу больше жить! Она жала на педали — в горку, взмокши — но ей, наоборот, нравилось, что в горку, она жала на педали и вдавливала туда всю свою жаркую, жаркую любовь.
У героини Кучерской все происходит достаточно легко: она «всего лишь» узнала, что ее духовный пастырь — не только не свят, но просто двуличен, лжив и грешен. Это, безусловно, очень тяжело, однако в конечном итоге ни одна религия никогда не утверждала, что конкретный человек, даже если он священнослужитель, не может оказаться грешником. У других неофитов, иудейских и христианских, разочарование бывало куда серьезнее — во всей религиозной системе в целом.
Многие читатели, особенно из числа православных, обвиняли Кучерскую в мрачности и безысходности. На мой взгляд, эти критики не учли одного архиважного обстоятельства: на момент «прозрения» Аня, слава Богу, не успела сделать никаких необратимых шагов: получила образование и специальность, не родила десятерых детей. Так что теперь она может начать новую, в том числе и христианскую жизнь практически с чистого листа (хотя может и самоубиться — с такой станется). Между тем, у многих неофитов кризис наступает в тот момент, когда все мосты сожжены и дороги назад не предвидится. Куда, к примеру, податься иешиботнику без специальности, но с огромным семейством на руках? Или даже просто женщине, которая вышла замуж за ультраортодокса, переехала ради него в Израиль и через несколько лет осознала, что «искала Бога и свободу, а оказалась в тоталитарной секте» (практически дословная цитата из подзамочной записи в одном из блогов)?
Пожалуй, именно это — главный урок, который можно извлечь из романа. Религия может быть частью человеческой жизни, и жизнь от этого может стать лучше, богаче и интереснее (хотя может, разумеется, и не стать). Но если религия пытается подменить собой жизнь, претендуя на человека целиком, без остатка, есть повод для очень серьезных опасений. Ибо, устремившись к небесам, тяжело достичь цели, зато очень просто упасть и разбиться. А если мечтаешь о святости, слишком мало шансов достичь ангельского образа, зато слишком много — утратить человеческий.
P.S. Отец Плюш, фигурирующий в заголовке, Льюису представляется персонажем сугубо отрицательным. Но в этом я с Льюисом согласиться не могу.
Евгений Левин
по заказу проекта Booknik
(опубликовано 19 июня 2008 г.)