Пинхас Полонский. Две тысячи лет вместе
Издательство: Маханаим, 2008
Новой книги Пинхаса Полонского я ждал с нетерпением: хорошей русскоязычной литературы о взаимоотношениях иудеев и христиан до обидного мало. И первые страницы оправдали мои ожидания. Поскольку в отличие от многих других еврейских авторов, которых в разговоре о христианстве нередко захлестывают негативные эмоции, Пинхас Полонский пишет спокойно, «без гнева и пристрастия», искренне желая разобраться. Что еще важнее — не зацикливаясь на обидах прошлого (а список обид у евреев, само собой, велик), Полонский намечает пути мирного сосуществования или даже сотрудничества ныне и впредь. Однако все эти несомненные достоинства не заглушили разочарования, которое при чтении охватывало меня – чем дальше, тем больше.
Когда разговор заходит о столь серьезном предмете, ожидаешь множества цитат или хотя бы ссылок на первоисточники: Талмуд и мидраши, сочинения отцов церкви, галахические постановления и сборники канонического права. Однако в книге их нет. Горсть библейских и евангельских цитат, пара-тройка ссылок на Талмуд, одна цитата из Златоуста, несколько современных документов, касающихся иудео-христианских отношений… вот, пожалуй, и все первоисточники, которыми нас побаловал автор. Порой даже возникает вопрос, работал ли Пинхас Полонский с первоисточниками или же черпал информацию из вторых-третьих рук. К примеру, говоря о скандале вокруг библейского перевода протоиерея Павского, он ограничивается пространной цитатой из статьи Хаскелевича. Между тем, книга Чистовича «История перевода Библии на русский язык», о которой пишет Хаскелевич, лежит в сети в открытом доступе и есть в Израиле в бумажном виде. И в ней, среди прочего, практически полностью приводятся все документы, связанные с делом Павского. В газетной статье работа с вторичной информацией, вероятно, была бы допустима. Но когда речь заходит о более серьезном формате, рассчитываешь на более скрупулезную работу.Увы, методологические недочеты – не единственное, что мучило вашего рецензента в процессе чтения. Концепция тоже местами вызывает недоумение.В книге почти все время говорится о каком-то «христианстве» вообще. Между тем последние две тысячи лет породили невероятное разнообразие христианской жизни: католики отличаются от православных, те и другие – от лютеран, все они вместе – от многочисленных конфессий, выросших на кальвинистской почве. В некоторых нюансах каждая церковь ближе или дальше от иудаизма (к примеру, лютеранский священник куда больше похож на еврейского раввина, нежели его православный или католический коллега). Однако в своей книге Полонский нюансами этими, можно сказать, пренебрег.
Более того, реальный иудаизм, даже если говорить только об ортодоксии, гораздо разнообразнее и противоречивее – и в догматике, и на практике, – чем в книге показано. Пинхас Полонский предпочитает этого не замечать, и невнимание его немедленно сказывается на работе. К примеру, говоря об отношении к вере, он пишет:
Конечно, и в синагоге раввин будет говорить о вере – но не как о самодовлеющей ценности, а скорее как о внутренней силе, вдохновляющей людей на действия в соответствии с Учением Торы. Иудаизм оценивает человека в первую очередь по его делам, христианство – по его вере.
Это утверждение, мягко говоря, не совсем верно: в глазах многих ортодоксов 13 принципов Маймонида обладают практически тем же статусом, что и Никейский символ у христиан. Несколько лет назад автору этих строк довелось побывать на проповеди некоего бней-бракского раввина, который доказывал, что еврей, по любой причине не признающий хотя бы один из этих принципов, «не имеет удела в Мире Грядущем», независимо от того, сколько добрых дел совершил. Подобный подход в иудаизме не доминирует, однако же существует и явно требует упоминания.
Вообще во многих случаях стоило бы говорить не об «иудаизме» и «христианстве», но о том, как различные идеи проявлялись в обеих традициях. Картина получилась бы полнее и объективнее. Скажем, касательно отношения к сексу, можно было вспомнить не только монашество, но и Бен Азая, который отказался жениться (Йевамот 63-б), поскольку все его мысли были только о Торе, или Бешта, который, подобно о. Иоанну Кронштадскому, формально был женат, но не имел близости с женой.
Некоторые темы освещены в книге совершенно недостаточно. К примеру, сравнение еврейской и христианской этики свелось у Полонского к набору евангельских и талмудических цитат. Любопытно, конечно, однако проблему этики не исчерпывает. В современном ортодоксальном иудаизме есть вещи, весьма сомнительные с моральной точки зрения и совершенно немыслимые в современной западной этике, выросшей из христианской, – например, институт агунот и проблема мамзеров. Или другой пример: известно, что многие раввины, включая Хафец Хаима, полагали, что еврейский врач не должен нарушать субботу ради спасения жизни нееврея. Мне известны еврейские медработники, которые следуют этому принципу. Зная о многочисленных врачах-христианах, готовых из религиозных соображений ехать на край света, чтобы во все дни недели лечить людей без различия веры и национальности, можно ли, подобно Пинхасу Полонскому, отрицать, что в этом вопросе «христианская этика является прогрессом по отношению к иудаизму»? Наверное, можно. Но в этом случае хотелось бы увидеть какие-либо доводы, которых в книге Полонского нет.
Важнейшие аспекты из книги Полонского выпали вовсе. Например, вопрос о правовом статусе еврея/христианина в каноническом праве и галахе. А тут явно есть о чем поговорить. В соответствии с христианской доктриной, в наказание за богоубийство евреев следовало ограничить в правах. Однако при этом и в западной, и в восточной церкви признавалось, что, живя под властью христиан, евреи имеют полное право исповедовать и отправлять свою (ложную) веру. С точки зрения еврейского закона, аналогичные права христиан далеко не очевидны. К примеру, согласно учению Рамбама, христиане являются идолопоклонниками, и, следовательно, на них распространяется следующий закон: «Так поступают со всеми неевреями, которые в нашей власти: если не желают выполнять семь заповедей сыновей Ноаха, их убивают». Разумеется, в еврейском праве есть и другие мнения – далеко не все галахические авторитеты считали христиан идолопоклонниками. Книга об иудео-христианских отношениях была бы идеальной площадкой для обсуждения разных позиций. К сожалению, автор почему-то решил обойтись без этого обсуждения.
Наконец, последнее. Никто не спорит, что человечество многим обязано иудаизму, который дал миру монотеизм, этику пророков и т.д. Однако могут ли евреи чему-то научить народы в настоящем и будущем? Да, пишет Пинхас Полонский: новое слово, которое предстоит сказать евреям, заключается в том, чтобы научить человечество «идее общенационального диалога с Богом». Идея эта, возможно, действительно интересная. Только вот решительно непонятно, как она воплощается на практике. Причем непонятно не только мне, но даже многолетним членам общества «Маханаим», которое уважаемый Пинхас возглавляет. Неясно даже, кого именно следует считать «народом», которому предстоит осуществлять этот самый «диалог». Скажем, бельгийцы – это один народ, или фламандцы и валлоны будут беседовать с Богом по разным спискам? Как быть с канадскими франкофонами – записать в канадцы или дозволить им отдельный диалог? Про палестинских арабов и вовсе спрашивать неловко.
Говоря короче, мне представляется, что новая книга Полонского не соответствует ни уровню поднятой проблемы, ни задачам, которые поставил перед собой автор. Тем не менее, ее появление, конечно, симптоматично. С большой вероятностью она сможет послужить импульсом для других русскоязычных исследователей, которые смогут продолжить и расширить эту работу. А в результате появятся другие исследования, выполненные на качественно ином уровне.
Хотелось бы только верить, что нам не придется ждать этих книг еще две тысячи лет.
Евгений Левин
по заказу проекта Booknik
(опубликовано 18 августа 2008 г.)