Поэтические переводы
Эрих Мария РЕМАРК
(в переводе с немецкого Вальдемара Вебера)
Эрих Мария Ремарк (1898 – 1970) писал стихи в юности, печатался в газете родного города Падерборна «Osnabrücker Tageblatt» и в дрезденском журнале «Schönheit». Переписывался со Стефаном Цвейгом, поддержавшим молодого автора в его начинаниях. Но потом стихи Ремарк забросил, осознав, что лирика – не самая сильная сторона его литературного таланта. Ремарк вернулся к поэтическим текстам в конце 40-50-х годов. Видимо, у писателя были идеи и темы, требовавшие только поэтического воплощения. Но эти тексты прозаик издать так и не решился, они остались в его архиве. Текст стихотворения «Он погиб под Можайском» мне представляется очень «ремарковским». В нём присутствует то, что мы так в Ремарке любили: пронзительная человеческая нота, усиливающая при чтении ощущение, что когда писатель говорит о жизни конкретного человека, он говорит о каждом, держащим в руках его книгу.
Переводчик – Вальдемар Вебер[1].
Он погиб под Можайском. Ночью.
Все вокруг было белым от стужи и снега.
И как только он умер, он был скован морозом,
он в снег уходил беззвучно,
а снег все сыпал и сыпал...
Часы на его руке прожили на день дольше,
остановились равно в семь тридцать,
и было все также бело на равнине
в декабре в январе в феврале,
и беззвучно над ним скользили
лыжи врагов в направленье Смоленска...
Потом зарядили метели, и март наступил,
и повеяло теплым ветром, и расплавился снег
и он всплыл из белой своей могилы,
и, скатившись с остатков сугроба, словно с грязного облака,
в первый раз коснулся земли.
не сильно, как если бы он лишь сейчас
стал действительно умирать...
Он жил теперь жизнью призрака,
рос, распухал, шевелился,
словно во сне неспокойном
ещё раз увидел последний бой.
Иногда он вскидывал руку с жирной лоснящейся кожей,
а из нутра вырывался стон зловонного тленья...
Но вскоре он всё же умер третьей своею смертью,
и скукожился весь в жалкой своей одежде,
и лицо его было покойным и отрешенным.
А в недрах земли под ним зарождался таинственный шум весны.
Поле боя в луг превращалось, воды текли, корни крепли,
напирали ростки растений, пробивали твердую корку земли,
но сквозь размякшую ткань шинели проклюнуться не смогли.
но было темно под шинелью,
и они задохнулись и умерли вместе с ним,
а повсюду вокруг цвели подснежники и анемоны.
Началась жизнь червей и жучков,
Они были подобно лисицам, пред которыми вдруг возник
из тающих льдов мамонт – пища на целую жизнь...
в себя Иоганна Шмидта из 3-ей роты 152-го полка,
так он понемногу переселялся к корням,
дикие кролики прыгали через него,
восседали бабочки на зубах,
совы ночью над ним летали...
Маленький круглый железный жетон –
всё что от него осталось –
когда на этом месте строили спортплощадку
для слепых детей, а до того
здесь стоял дом и люди в нем жили и умирали.
потому что для них он был только ржавой железкой.
Два года понадобилось на то,
он был последним из павших,
семь других залегали глубже и истлели несколько раньше.
Лишь череп какое-то время ещё парил над землей,
ростки юной вишни проросли сквозь его глаза,
и вишня его подняла вместе с собою ввысь,
череп глядел сквозь цветущие ветви в небо,
что отвалился и лежал на земле отдельно…
о нём горевали, но вскоре
Лишь мать иногда говорила, что ему повезло не дожить
до жизни, наставшей после...
Но это она только так говорила,
[1] Информация об авторе опубликована в разделе «Редакция».