Поэзия метрополии

Алексей ОСТУДИН

Родился 27.06.1962 года. Живёт и работает в Казани. Выпускник Казанского государственного университета (филфак, 1990), Высших литературных курсов при Литинституте им. М. Горького (1993). Публикуется с 1978 года в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Смена», «Урал», «Сибирские огни», «Студенческий меридиан», «ШО», «Сетевая поэзия», в альманахах «Истоки» и «День Поэзии», газетах «Литературная газета» и «Литературная Россия», «Труд» и т. п.

Метрика, ритмическая организация текста – дыхание поэзии, её пульс. Метафизическая суть запечатлённых в слове и вне слов чувств, переживаний, влечений, страхов – её сердце. Но образность – это что-то вроде кровеносных сосудов, посредством которых и обеспечивается жизнь всякого поэтического организма. Поэтический язык Алексея Остудина пленяет именно своей образностью – штучной, раскрепощённой, импрессивной, завораживающей. Но чем глубже погружаешься в эту невероятную образность, тем явственней в этой образной феерии проявляются значимые, глубокие семантические сущности, побуждающие не только удивляться, но и сопереживать.

О. Г.

ОСТРОВ ОШИБОК

Бритьё и раздраженье смоешь в душе,

водой текущей задом-наперёд,

тебя в бутылке выбросит на «суши»

где палочками чайка подберёт.

На чёрном рынке взвесив все ириски,

выплёвывая в пыль «ду ю спик ин»,

корми кота из оловянной в Минске,

пока к обеду хлеб не из Пекин.

Пока крутая лесенка не спета,

перечитаешь надпись на роду,

чтоб снять с предохранителя планету,

как маузер в семнадцатом году.

Стараюсь, хоть порой невыносимо,

из горлышка самбуку вострубя,

рождённых ползать Горького Максима

выдавливать на Капри из себя.

ВРЕМЯ ПЕЛИКАНОВ

Попробуй замереть на пике склона лет,

прихлёбывая дым отчизны из бутыли.

Прозрение остро, как будто чёрствый хлеб

натёрли чесноком, а посолить забыли.

Всевышний окулист запишет на приём,

велит набрать очки, перебинтует ранец.

Придётся овладеть английским с вискарём,

пока не запретит какой-нибудь минздравец.

Душою в зеркалах уже не покривишь –

алмазный стеклорез за роговицей дремлет.

Но грянет глас: восстань и краснокожих виждь,

которые тебе, как Гайавате внемлят!

Осколками луны обритый рядовой,

сквозь дыры на груди медалями пропорист,

застенчиво стоишь над схваткой родовой,

и праздничный салют гремит, как бронепоезд.

Созвездью Гончих псов кус-кус не лезет в пасть –

висят погранстолбы обрывками матраса.

Обижен целый мир на воинскую часть,

где спички, керосин и лейтенант запаса.

ЗВУКИ МУ

Когда стучит вода из крана, у каждой капли свой резон,

мне эта ночь по барабану, и – по банану недозвон.

Но, если движешься по кругу, хватая мошек с потолка,

кошмарный сон не ляжет в руку, как шарик пыли из пупка.

Такой отстой, что ждать не надо, просить порядка у нерях –

котлетой из свиного зада обвален рынок в сухарях.

Зачем питомцам тетрапака твои подагра и цистит?

Тут даже лобстер станет раком – нарядный, словно трансвестит.

Когда страдаешь кашлем скверным от новой санкции метро –

звезда рулём послужит верным, меж этих выбоин, хитро.

Глазные линзы не контачат, погода – не комар чихнёт.

А то, что жизнь от скуки прячет – компьютер красным подчеркнёт.

КАК В СКАЗКЕ

Помню ночь, обведённую мелом,

и молочных зубов корпуса,

как прекрасная женщина пела,

обречённо смотрела в глаза

Я же гладил её сереброви,

в новостройках любви бестолков,

думал – сорок квартир в этом доме,

на двенадцать Латышских стрелков.

Снова утра размокшее мыло,

обозначенный дюжиной дом:

Белоснежка, зашедшему с тыла

открывай – разрази тебя гном!

Дай на кухоньке чаем надраться

наблюдающих блюдец среди,

постарайся в халате остаться,

если нет – навсегда пропади.

Расскажи, кто вынашивал Прада

и гасил над кроватью свечу –

мне выкладывай голую правду,

только знать ничего не хочу!

В ПРОИСКАХ ВРАГА

Внезапный свет грозой не передашь,

как запах орхидеи – мармеладом.

Взлетает пицца выше на этаж –

когда идёт война, с доставкой на дом.

Уже последний болт слетел с резьбы,

прилив песка выдавливает воду.

В развалинах помещичьей судьбы

не заживает краб, напившись йоду.

Казалось, что бойскауты, пардон –

простые пионеры из Артека,

наловим пылесосом и пойдём

сушёных комаров сдавать в аптеку,

с пятёрками по мирному труду,

иллюзий на другое не питаем,

а заползаем в новую трубу,

бездонную, как небо над Китаем.

БАНКРОТ

Вот и ты, надкрыльями шурша, выкормыш утруски и усушки,

про запас, с усердьем малыша, выгребаешь мякиш из горбушки.

Помигал фонариком кроту, намотал на ус совы советы,

и синичку, вытянув не ту, заиграл в щепоти незаметно.

Старый шланг, по имени Каа, заползает в душу то и дело,

потому что не рубашка, а «чебурашка» пива ближе к телу.

Смолоду беречь – напрасный труд, как разбитый термос из Китая.

Знаешь, почему часы идут? Потому что годы пролетают.

Вспомнив, наудачу, «Отче Наш», распахнёшь тетрадку торопливо –

грифель распирает карандаш, дёргает, как палец от нарыва.

Вот и ест тревога поедом сердце скопидома и кутилы;

горечь тонет в тонике со льдом, а Лазурный берег – это вилы!

С настоящим горем не знаком, просто обнаружен в жизни этой,

как и ты, трепещет над цветком мотылёк подброшенной монетой.

Е-МЕЙЛ НА РАССВЕТЕ

Упоротую сетку, не спеша –

пока неясно, кто кого нащупал –

распутывает ветер в камышах

и замирает, наступив на щуку.

У стрекозы алмазный стеклорез

и гордое пчело без тени страха,

зелёным боком выкатился лес –

антоновка, протёртая рубахой.

Оса координат жужжит по ком,

не прерывая функцию предела?

Когда застрянет в горле нежный «ом»,

любовьморковь печатай без пробела.

Нас, что в деревню выбрались вдвоём,

не заклюёт ревнивый голубь мира.

Давай, на счастье, садик разобьём,

чтоб рвал малину дождь, идущий мимо.

Пиши твоянавеки без тире –

вот монумент невинностидобрака.

Пусть думает собака в конуре:

как тесен мир, однако!

Ольга Махно. «Флаги»