melnik-alexandr-2015-2-1

Поэзия диаспоры

Александр МЕЛЬНИК (БЕЛЬГИЯ)

Родился в 1961 г. в Молдавии. Окончил Московский институт геодезии, аэрофотосъёмки и картографии («морская геодезия»). Жил и работал в Забайкалье, с 2000 г. живёт в Бельгии (в Льеже). Доктор наук (география). Участник IV международного русско-грузинского поэтического фестиваля «Мир поэзии – мир без войны» (2010 г.). Вошёл в шорт-лист специального приза и диплома «Русской премии – 2014» «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации» (за проект «Эмигрантская лира»). Публиковался в периодике. Автор трёх книг стихотворений и трёх книг прозы. Президент некоммерческой ассоциации «Эмигрантская лира» (Всемирный поэтический фестиваль, международный поэтический интернет-конкурс, выездные поэтические вечера в разных странах, литературно-публицистический журнал).

Главный редактор журнала «Эмигрантская лира», редактор отдела «География поэзии русского зарубежья».

Александр Мельник всегда знает, что он хочет сказать своему читателю, в котором видит собеседника. Мельник точен в словоупотреблении, неслучаен в конструировании стиха, на первый – поверхностный – взгляд рационален! Впечатление обманчивое. Иначе бы его стихи не затрагивали грустновато-эмоциональную струну, на которую откликается читатель. Автор размышляет, вернее сказать: мыслит стихами, со всей органикой своего поэтического дара. Отсюда – не прямые сентенции, а парадоксальность мировосприятия: «Всё имеет свои пределы, лишь суета бессмертна».

Д. Ч.

ПОЭТАЛАМУС (из неопубликованного)

* * *

Был помоложе – бился над квадратурой круга,

изобретал велосипед, перечитывал Мопассана.

Что изменилось? Пью активированный google,

перед компьютером выполняя асаны.

Ничегонеделание стало страшнее монстра,

реинкарнацией прятавшегося под кроватью Бабая –

катишься в тартарары, ощущая пронзительно-остро,

что время – притормозить у караван-сарая.

Всё имеет свои пределы, лишь суета бессмертна.

Если что-то и делать, то ради грядущей жизни.

Эта, того и гляди, промелькнёт незаметно,

наподобие выстрелившей пружины.

Впрочем, ещё не вечер – всего лишь après-midi.

Просто дождь затянул округу плотною пеленою,

потому и кажется, что будущее – позади,

кружится в хороводе с боттичеллевскою Весною.

* * *

До свиста в голове, до умопомраченья,

когда во сне мозга заскочит за мозгу,

несёт меня назад могучее теченье –

к душистому стожку на скошенном лугу,

где ночи напролёт без устали и лени

я губы целовал в помаде и пыли,

где робко в первый раз раздвинулись колени

и сбились полюса расколотой Земли.

Не то чтобы потом коленей было мало,

рутинная любовь – не то, не то, не то…

Я многих целовал, и жизнь меня ласкала,

но талая вода ушла сквозь решето,

и стало на душе уныло и постыло

без первого стожка на жизненном пути –

идёшь лицом назад, смотря на то, что было,

махнув рукой на то, что будет впереди.

Сам чёрт не разберёт, зачем мы тут ходили –

бессмысленная жизнь, бессмысленная смерть.

Вчера ещё к ларьку бежал, как лошадь в мыле,

а нынче теребишь оставшуюся медь.

Ты – падающий мяч, ты – пуля на излёте,

все женщины твои – не те, не те, не те…

Наверное, не зря душа сильнее плоти –

стожка давно уж нет, а слово – на листе.

* * *

Кто здесь рыба, а кто – рыболов?

Я доверчиво клюнул на пирсинг,

вот и слушаю песню без слов

на краю деревянного пирса.

Что за взгляд – не лазурь, а глазырь!

Поцелуй – и наверх в одночасье

поднимается мыльный пузырь

моего эмигрантского счастья.

* * *

В конце недели всё не так и плохо –

два выходных маячат впереди.

Пять долгих дней – сплошная суматоха,

туман в мозгах и пустота в груди.

Сплошная цепь сменяющихся будней –

такая лента Мёбиуса, что

едва протянешь лямку до полудня,

мечтаешь бросить это шапито,

чтоб, из темницы вырвавшись на волю,

прогнать хандру спасительной ходьбой,

печаль-тоску подальше отфутболить

и хоть на время стать самим собой.

С чего я взял, что краски потускнели?

Всего лишь нужно нацепить очки

и, подмигнув задумавшейся ели,

пройти за пруд и двинуть вдоль реки.

Исчезнет всё, что ныло и болело.

Весенний парк – в убранстве колдовском,

рябит река, а солнце то и дело

мигает проблесковым маячком.

И жизнь опять покажется малиной,

усталость больше не возьмёт на понт.

Так и идти вдоль рдеющей долины –

туда, где солнце выжгло горизонт.

Туда, где ждут гостей без пиетета,

будь ты пройдоха или богомаз –

в тот дивный край, где медленная Лета

сулит забвенье каждому из нас.

НАЗОРЕЙ

Назорей, ты её не буди –

отправляйся в дорогу один,

к той звезде, что горит впереди

и мерцает из чёрных глубин.

Это долгий, извилистый путь,

переход протяжённостью в жизнь.

Ты про ласки её не забудь,

но за память свою не держись.

Пусть она свои косы стрижёт

и вкушает с другим виноград.

Бережёного Бог бережёт,

а аскету воздастся стократ.

Но когда ты исполнишь обет,

и достанешь бутылку вина,

знай – ты видишь божественный свет,

но любила тебя лишь она.

* * *

Муха жужжит в бокале – надо бы в магазин…

Помнишь, как на Байкале буйствовал баргузин?

Спрячешься в зимовьюшке – водка давно не в масть,

проще из верной кружки чаю напиться всласть.

Полевику-бродяге вечером не впервой

жизнь доверять бумаге и находить с лихвой

музыку в скрипе крыши, в треске внутри печи.

Время неровно дышит к отблеску той свечи –

гонит к нему, как гунна к вспомнившейся степи.

Память – моя лагуна… Милая, ты не спи.

Помнишь, как мы с тобою дружно, не без труда,

крепости брали с бою, сделанные из льда?

Плачешь? А я не буду. Прошлое – пустяки.

Хлынула сквозь запруду толща былой реки

и, совершив по руслу бешеный марш-бросок,

сквозь многолетний мусор тихо ушла в песок.

Звёздная ночь в оконце – тихая благодать.

Что мне в годичных кольцах счастье своё искать?

Кроной раздвину небо, в вышних сгорю огнях.

…Милая, спи, а мне бы в рифму да о корнях.

Наталья Коробова. «Не сон во сне». 2012 г., оргалит, масло.

* * *

Бельгийская зима – опять заволокло

окрестные дома промозглой пеленою.

Всё в капельках дождя оконное стекло,

я лбом к нему приник и что-то в рифму ною.

По правде говоря, зима тут ни при чём –

обычная хандра опять взяла за жабры,

но это всё пройдёт и жизнь забьёт ключом,

лишь только ты, смеясь, шепнёшь: «Абракадабра!»

Как хорошо, что я русак, а не индус –

век белкой в колесе крутиться мне не страшно.

Скрывает воротник случайный твой укус,

а что там за окном – уже не так и важно!

* * *

Холодильник стрекочет всю ночь, как сверчок…