Поэтическая жизнь русского зарубежья
Герман ГУРЕВИЧ (ИЗРАИЛЬ)
Родился, учился, работал в Ленинграде. Окончил Политехнический институт. Работал: Кировский завод, ЦКТИ, «Ленэнергоремонт». В Израиле с 1990 года. Работал на «Заводах Мёртвого моря», 1991 – 2005 годах. Финалист «Эмигрантской лиры – 2013» в конкурсе поэтов-переводчиков.
ФЕСТИВАЛЬ «ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА – 2013» – ОСОБОЕ МНЕНИЕ
Конкурсная часть программы фестиваля проходила 16–17 августа 2013 года в бельгийском городе Льеже. До этого специальным отборочным жюри был проведён заочный отбор произведений, присланных по электронной почте. В очном финале свои стихи читали 16 поэтов-эмигрантов из семи стран, в номинации «Неоставленная страна» соревновались 8 поэтов из России и Украины, в номинации «Свеча толмача» – 9 поэтов-переводчиков, с критическими эссе выступили трое авторов.
Жюри, шесть человек, все – поэты, авторы книг, лауреаты различных международных конкурсов, издатели и редакторы журналов и газет на русском языке. Организация – безупречная, никаких накладок и отступлений от программы. К началу фестиваля издан сборник произведений финалистов и членов жюри на 260-ти страницах.
После оглашения вердикта жюри трое призёров в каждой номинации награждались дипломами и «золотой», «серебряной» и «бронзовой» фигурками «Manekenpis», высотой примерно 15 см. По предпочтениям жюри стало понятно, «какое тысячелетие на дворе» и какая сейчас «поэтическая мода».
Перечитываю стихи победителя Михаэля Шерба. Каждая строчка – украшение стиха. Но когда строчки, буквально все подряд – с неожиданными сравнениями-метафорами, с эффектными «поэтическими находками», от читателя, а тем более от слушателя, ускользают мысль и цель стихотворения. О чём оно? Про что? И уже не до сопереживаний – уследить бы за прихотливым жонглированием словами…
Я вспомнил, как в 60-е годы проходил матч между командами рыболовов-спортсменов Москвы и Ленинграда. Зачёт – по трём видам. Ленинградцы победили со счётом 2:1, выиграв соревнования на дальность заброса спиннинга и на точность. А москвичи превзошли соперников только в одном виде – по весу пойманной рыбы.
У нашего «золотого» призёра техника исполнения упражнений со словами, может быть, и выше, чем у всех остальных, но рыба – не ловится! А на мой взгляд, кое у кого, даже из не попавших в призёры, какая-никакая рыбка поймалась. Посмотрите, например, страницы 50 и 74 в упомянутом выше сборнике. Можно было отметить и другие страницы. Возраст конкурсантов – от 30 до 79 лет, не говоря уже о разном жизненном и литературном опыте, так что вкусы у нас разные… И моё мнение, конечно, субъективное, но беспристрастное.
А вот в суждениях о конкурсе поэтов-переводчиков я откровенно пристрастен. И считаю, что «золотые», по вердикту жюри, переводы Галины Погожевой в русскую поэзию не вписываются абсолютно. Несомненны мастерство и эрудиция переводчика, но какого читателя эти переводы порадуют? Разве что нерадивых студентов-филологов, не знающих французского языка.
Мои переводы из «Еврейских мелодий» Байрона были отвергнуты из-за «неадекватности» оригиналу. Так сказал мне в кулуарах один из членов жюри, который, не зная английского, воспринимал переводы на слух и отдавал мне первое место. Действительно, один (и только один) из трёх моих озвученных переводов следовало бы сопроводить подзаголовком «вольный перевод» или «из Байрона». Но существуют разные подходы к оценкам поэтических переводов. Я соглашаюсь с Борисом Заходером, написавшим: «Конечно, это – вольный перевод! / Поэзия в неволе не живёт». Покойный петербуржец Виктор Топоров, переводчик и, в последние годы, критик, писал: «Меры переводческого своеволия не бывает. Ставя перевод под «критический» удар внешней несхожестью с оригиналом и, тем самым, привлекая внимание к его внутренним – истинным или мнимым – достоинствам, мы рискуем…»
Моё отношение к переводам то же самое, что и к стихам, написанным на родном языке:
1. Они должны легко запоминаться или, по крайней мере, их хотелось бы запомнить.
2. Читатель должен получать удовольствие от их чтения вслух.
Большая часть стихов из сборника «Эмигрантская лира – 2013» этими качествами не обладает. И не случайно на конкурсе почти все авторы читали собственные стихи по бумажке. Неужели за два-три месяца невозможно запомнить три стихотворения?! Это неуважение к своему творчеству, да и к аудитории.
Понятно, что у жюри более современные вкусы, чем у меня (средний возраст членов жюри меньше моего лет на 20). Да ещё, как писал тот же В. Топоров о присуждении в Петербурге литературной премии «Северная Пальмира» (2000): «…Имея стратегические соображения или, на худой конец, тактические. Наконец, руководствуясь интересами общелитературного процесса…» Наверно, такой подход неизбежен на всех уровнях, все мы – люди, и ничто человеческое нам не чуждо.
Что дают подобные фестивали? Способствуют ли они расцвету или, по крайней мере, распространению поэзии (в нашем случае – русской)? Увеличивают ли они вероятность появления новых больших, интересных и молодых поэтов?
Встречаются люди среднего и старшего возраста, увлечённые сочинением стихов и достигшие в своём увлечении достойного, по технике, уровня… Новые знакомства, общение… Как это влияет на общелитературные процессы в пространстве русского языка – не мне судить. И, может быть, стоит поговорить об этом на следующем фестивале?