Поэтическая жизнь русского зарубежья
Александр МЕЛЬНИК (БЕЛЬГИЯ)¹
ПЯТЫЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНЕТ-КОНКУРС «ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2016/2017»
С 17 октября 2016 г. по 13 февраля 2017 г. на сайте http://webemlira.ucoz.ru/ прошёл V Международный поэтический интернет-конкурс «Эмигрантская лира-2016/2017». Традиционно в него входят два отдельных конкурса – «Эмигрантский вектор» и «Неоставленная страна». Стихи для участия в интернет-конкурсе были получены от 124 авторов из 17 стран: Беларусь, Бельгия, Великобритания, Германия, Израиль, Канада, Латвия, Молдова, Нидерланды, Новая Зеландия, Россия, США, Украина, Финляндия, Черногория, Чехия, Швеция.
Из всего полученного материала Квалификационное жюри конкурса рекомендовало к участию 92 полученные подборки стихов (74,2% от общего числа).
В финальное жюри, ответственное за определение победителей, вошли преимущественно члены жюри поэтических конкурсов фестивалей «Эмигрантская лира» разных лет и некоторые члены редколлегии журнала «Эмигрантская лира»: Анастасия Андреева (Бельгия), Вальдемар Вебер (Германия), Марина Гарбер (США), Олег Горшков (Россия), Олег Дозморов (Великобритания), Бахыт Кенжеев (США), Юрий Кобрин (Литва), Александр Мельник (Бельгия), Алексей Остудин (Россия), Татьяна Перцева (Финляндия), Александр Петрушкин (Россия), Александр Радашкевич (Франция), Наталья Резник (США), Даниил Чкония (Германия), Сергей Шелковый (Украина), Михаэль Шерб (Германия), Михаил Этельзон (США).
Победителями Пятого Международного поэтического интернет-конкурса «Эмигрантская лира» стали²:
Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»
Первое место – Елена КОПЫТОВА (Латвия, г. Рига)
* * *
Там, где тянутся к свету лучи частокола,
где закат домотканый, пропахший дымком –
в городке с серебристым горнистом у школы,
с каланчой-старожилкой над стылой рекой –
обретаешься, сам себе фельдшер и знахарь.
Мало неба с овчинку, но вот же… прирос!
Ломкий лёд под ногами, как колотый сахар.
Чёрно-белая графика голых берёз.
У ларька – мужики.
– Подходи! Будешь третьим? –
Отмахнёшься, исчезнешь, как блик на воде,
отзеркалив атаку лихих «междометий»,
но вернёшься,
и будь оно… «как у людей».
– За живых!
А потом – за Серёгу и Саню…
(за других, кто успел не случиться седым).
……………………………………………….
Поднимается в небо над рубленой баней
«дым отечества» – горький берёзовый дым.
Смыть три шкуры, содрать доморощенный «глянец»!
Выбив веником душу, пустить её вскачь!
На широком столе – самовар-самозванец
с генеральской осанкой и мутный первач.
За окошком с «распятьем» – метельная песня,
храм пшеничноголовый да снег – полотном...
Здесь, однажды сгорев, непременно воскреснешь
в оживающей почве проросшим зерном.
ДЫМЫ ОТЕЧЕСТВ
Всё мимолётно и непоправимо.
Лохмотьями на шпилях – облака.
Отечество клокочет едким дымом
в прокуренной груди товарняка.
В ознобе Город; каждый перекрёсток
вздыхает: «Лишь бы не было войны!»…
– А, помнишь,
мы в безумных девяностых
взрослели на развалинах Страны?
Наш мир, давно потерянный, не рухнет.
Нам – по большому счёту – всё равно,
когда и с кем на тех же самых кухнях
пить то же полугорькое вино –
за то… чтобы у стен отсохли уши,
чтоб слово закипело, как слеза.
А Бог молчит, с прищуром глядя в души,
в который раз не знает, что сказать.
Возьмёт – по паре – всех (как при Потопе),
чтоб каждый удивлялся, что – живой,
пока по угасающей Европе
гуляет призрак Третьей Мировой…
И мимо проплывают чьи-то лица –
глаза в глаза – сплошной «лицеворот»...
но будет перевёрнута страница,
и Стрелочник часы переведёт.
…а время… –
ни черта оно не лечит! –
«Мгновения… как пули у виска»…
– Давай покурим, все дымы отечеств
бесстыдно выдыхая в облака.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В плацкарте – разговоры «просто так»:
– В Европе, говорят, священник – падре?
Здесь тёплая людская теснота –
впритирку, как в фойе кинотеатра.
Стучат колёса, как …-цать лет назад.
«Москва-Чита»? Неважно! Здесь – всё то же.
Есть главное. О нём не говорят.
Его впускают иглами под кожу.
Всё было просто. Снял с гвоздя пальто…
Вдогонку: «Ищешь родину на вырост?»
Успел подумать: «Пусть! А судьи – кто?»
Ушёл ни с чем, и там ничуть не вырос.
Как рассказать о том, чем не́ жил там?
Здесь за окном – дымком зелёным озимь.
В полях на краски дышит Левитан,
губами выколдовывая осень.
И нерестится омут голубой,
где облака ныряют окунями...
Так родина становится тобой,
врастая в душу небом и корнями.
Дышать горчащей лиственной пургой
и окающим гулом колокольным…
В печи – зола. Обжечься кочергой,
отдёрнуть руку… Радостно, что больно!
Так надо. Возвращаешься седым.
В судьбе не остаётся «белых пятен».
В гортани закипает едкий дым…
а Чацкий прав – он «сладок и приятен».
«Очень зримо, точно и целостно» (Анастасия Андреева).
«От стихов Елены Копотовой веет подлинностью, каждая строчка здесь пережита и выношена. Кажущаяся спонтанность поэтического говорения – на самом деле постоянная работа вопрошающей души. Две родины как два сердца. Как это знакомо! Но всё же русскость берет верх. По крайней мере, в восприятии читателя. Иначе не было бы столь убедительно» (Вальдемар Вебер).
«Давно читаю и люблю этого автора. Пожалуй, самое точное определение поэзии Елены Копытовой можно найти в её собственных стихах, где, разумеется, речь о другом. В стихотворении «Возвращение» есть две удивительные строчки: «Есть главное. О нём не говорят. / Его впускают иглами под кожу» (Олег Горшков).
«В стихотворениях есть и высокая поэзия, и заземлённое бытие, и совестливая честность к месту физического проживания. Можно родиться в Латвии и вырасти в русского поэта с непоказной благодарностью к духовной отчизне – России» (Юрий Кобрин).
«Лирический герой всех трёх стихотворений Елены Копытовой – «дым отечества». Этот сквозной образ делает конкурсную подборку поэтессы, и без того живую и пронзительно естественную, ещё более цельной и убедительной» (Александр Мельник).
«Всё мимолётно и непоправимо» – кажущиеся зыбкими стихотворения Елены Копытовой намертво впечатываются в память ожившими метафорами «храм пшеничноголовый, в прокуренной груди товарняка». Её стихотворения «врастая в душу небом и корнями», пронизаны дымом всех отечеств, который, возможно, «сладок и приятен», возможно, по-другому, но редко кому удаётся в тексте достичь не только трёхмерной объёмности оживших образов, но и привлечь языковую кодировку запаха. Сильно» (Татьяна Перцева).
«Подлинность и полная безыскусность лирического голоса, во всём противоположного красивости и самоупоению» (Александр Радашкевич).
«Стихотворное повествование, которое ведёт Елена Копытова, принимает в себя всё – живую речь персонажей, житейский сюжет, картину природы, на фоне которой этот сюжет разворачивается. Но за всеми возможными средствами этого повествования с элементами балладности открывается лирический характер её поэзии, побуждающий нас размышлять вместе с автором, сопереживая её печалям» (Даниил Чкония).
«Очень энергичный, образный и чувственный поэтический слог. Умение сказать о насущном, тревожном, болевом и ранящем не потерянно, не приземлённо, но в контексте основных и непреходящих человеческих ценностей» (Сергей Шелковый).
«Отличная техника, авторская интонация, смысл, умение передать в стихах диалог, афористичность: «Давай покурим, все дымы отечеств, бесстыдно выдыхая в облака» (Михаил Этельзон).
Второе место – Вадим ГРОЙСМАН (Израиль, г. Гиватаим)
* * *
в государстве рабские умираты
не выдали ни пайка ни зарплаты
только пули войску только конторе джипы
остальные пофиг мертвы они или живы
да ещё попу чтобы забыл о боге
остальные мусор на их дороге
а когда покатит смерть по району
призовут и нас на их оборону
выходи кто жив становитесь строем
скажем правду вам ничего не скроем
и потянутся мертвецы на выход
на руках земля и глаза навыкат
не сдавайся в плен отходи с боями
это наша родина в сорной яме
старики и дети трава и посох
а другой не будет и в райских плёсах
«Горько и предельно честно» (Анастасия Андреева).
«Зрелая и ироничная поэзия мастера» (Олег Горшков).
«Утопающие в сорной яме сатирические и легко узнаваемые «Рабские умираты» Вадима Гройсмана резко контрастируют с гостеприимным городом-садом мифических феаков, обнажая пропасть между родным суровым «ТАМ» и неродным зыбким «ЗДЕСЬ», а третье, «синайское» стихотворение ставит вечный и нерешаемый эмигрантско-репатрианский вопрос: «Куда мы, как мячики, скачем?». Автор ироничен, беспощаден, техничен и глубок» (Александр Мельник).
«В государстве рабские умираты» – вопрос о связи между словом и миром во всеобщем коде (over-all code) представляет собой систему взаимосвязанных субкодов, то есть, если мы говорим о супе, то подразумеваем, что суп – жидкий. Но есть в поэте тайное стремление вскрыть внеязыковые элементы реального мира, которые не могут быть описаны конечным числом абсолютных категорий. У Гройсмана таких «выходов из шкафа», даже в трёх стихотворениях, достаточно «Горб выпрямится, и пройдёт / Косноязычие навеки». Спасибо, получила удовольствие» (Татьяна Перцева).
«1) Наиболее цельная и литературоцентричная подборка из поэтов эмигрантов. Все стихотворения из подборки сделаны как бы из вечности, где уже нет скидок на нашу биографию или сиюминутность. 2) Просматривается дантовская география в построение подборки: ад (там) – чистилище (здесь) – эдем (в местах где нет ни географии, ни времени) – эта продуманность мне кажется благородной и достойной. Жестом, а не жестикуляцией. 3) Технически стихотворения подборки так же наиболее профессионально выполнены из всех представленных в данной номинации» (Александр Петрушкин).
«Вадим Гройсман – жёсткий автор, не щадит ни читателя, ни себя, и нет однозначного толкования его стихов, они многомерны, заставляют возвращаться и перечитывать» (Наталья Резник).
«На мой взгляд, лучшая подборка этого конкурса, с отрывом от остальных. Стопроцентное попадание в темы, чёткость образов, чистота языка, спартанская скупость выразительных средств, краткость. Мужская поэзия высокой пробы. И в то же время подборка, безусловно, поэтическая, т.е. автор не опускается до журналистики, не сбивается на рифмованную прозу» (Михаэль Шерб).
Третье место – Галина ИЦКОВИЧ (США, г. Нью-Йорк)
СТУДЕНЧЕСКОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ
ПГТ³ не обзавёлся загсом:
Граждане не вступают в, не производят актов.
У граждан нет состояния, достойного записи.
Но у них также нет и голода –
Хлеб привозится раз в неделю из ближайшего города,
Mуку в который привозят из дальней деревни.
Руки продавщиц зачерствели еще в детстве, на севере.
Чифир почти рифмуется с Сибирью,
Щебечет в висках бессонную песню.
Здесь юные стены под новой плесенью.
Нету собственного роддома,
Нету рода и племени,
Достроить новый дом нет времени,
Но свиноферма уже готова,
Сдана под ключ, коровы
Жадно обгладывают заплесневелый забор.
У строителей жажда в глазах, но зато
Здесь будет ПГТ-сад.
На новеньком кладбище, в глине, могилок ряд.
«Стихотворения Галины Ицкович лишены так называемых «общих мест», зато – при тематической общности, обусловленной заданными «векторами» конкурса, – отчётливо слышна своя интонация. Детали здесь вполне узнаваемы, и не важно, о личном или «чужом» опыте идёт речь – чужое попросту сбрасывает кавычки. Такой поэзии в целом свойственно стремление к частичному и осторожному стиранию границ, к слову, включая жанровые: поэт умеет сохранить некоторую прозаичность слога в формально выдержанном стихотворении. При этом результат подобного сочетания у этого автора всегда органичен» (Марина Гарбер).
«Живые стихи, незаконсервированная речь, что нетипично для эмигранта. Прямое попадание в номинацию» (Олег Дозморов).
«Эмигранты легко узнаваемы на фотографиях» – очень много «жемчужин» нашла именно в этом верлибре. Поставила дополнительное число баллов за подборку из трёх стихотворений «Студенческое распределение» – «без названия» – «Перемещённое лицо». Возможно, достраивая свою «клепсидру», конструирую новые смыслы, но таково моё прочтение» (Татьяна Перцева).
«Галина Ицкович – мастер верлибра. В противовес большому количеству авторов, прячущих за верлибром отсутствие техники и содержания, она знает абсолютно точно, что хочет сказать, и умеет это сказать» (Наталья Резник).
«Галина Ицкович в своей подборке раздаёт, что называется, всем сёстрам по серьгам. Неприглядность вечного лузерства «там», брезгливое отвращение (с толикой самоиронии) к нуворишам «здесь» и «эмигрантский вектор», указывающий прямиком на кладбищенский памятник. Всё, как я люблю – кратко, сжато, по делу, с драйвом, по-женски эмоционально, но без «ванильной вагины» типично гендерной поэзии» (Михаэль Шерб).
Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна».
В результате голосования финального жюри два поэта набрали одинаковое количество баллов и стали сопобедителями конкурса «Эмигрантский вектор». Их подборки (с комментариями членов финального жюри) публикуются ниже в алфавитном порядке.
Первое место – Юлия БЕЛОХВОСТОВА (Россия, г. Москва) и Инна ДОМРАЧЕВА (Россия, г. Екатеринбург)
Юлия БЕЛОХВОСТОВА
* * *
Никуда отсюда не уеду,
проросла корнями в тишину,
в долгую застольную беседу,
в зимнюю до срока седину,
вмёрзла, словно лодка в лёд поспешный,
в ртуть остановившейся воды,
и прибрежный спутанный орешник
надо мной звенит на все лады.
Ладно, ладно, есть места получше,
если по течению реки,
скольких там к обетованной суше
прибивало, видели таких.
А у нас метёт сегодня гуще,
не взирая на календари,
на ветвях осыпавшейся кущи
розовые зреют снегири,
ветер тут и холит, и лелеет,
пробирая нежностью насквозь,
ночь от ночи лепится белее,
лишь бы мне спокойнее спалось,
лишь бы за окном обледенелым
хоть одна маячила звезда,
и мело, мело во все пределы,
лишь бы мне не ехать никуда.
ПАПИНА ЯБЛОНЯ
Нестройность птичьего сопрано, воскресный благовест вдали, под сладкой тяжестью шафранной согнулись ветки до земли, в коклюшках веток – паутина, и день плетется кое-как, стоит плетеная корзина, наполовину в яблоках… В траве, в садовой бочке, всюду избыток райский, собирай и веруй в яблочное чудо, в необычайный урожай.
Вот эту яблоню за домом я помню дольше, чем себя. Отец рассказывал знакомым, что к середине сентября (не этого, но через годик уж точно) будет нам пирог, все дело в правильном уходе. И он ухаживал, как мог: поил, кормил, зимой холодной ствол мешковиной пеленал… Увы, она была бесплодной, как Авраамова жена.
Сад пережил пожар, щитовок, набеги выросших детей и переделку в духе новых ландшафтно-парковых идей. Творцы в порыве вдохновенья хотели яблоню срубить, но для густой прохладной тени оставили. И птицы вить в ее ветвях привыкли гнезда, а папа в солнечные дни любил сидеть в шезлонге пестром в ее спасительной тени.
Тот год, когда мы проводили отца, был яблочно богат. Под слоем золотистой пыли тонул в осеннем солнце сад, со стороны усадьбы старой трезвонили колокола, и яблоня библейской Саррой воспрянула и понесла – согнулись ветки под плодами, не в силах с ношей совладать, а в доме пахло пирогами, а в сердце стала благодать.
ПРОЩАНИЕ
Пока весь мир оплакивал Фиделя,
в московском морге женщину отпели,
закрыли гроб, цветы втолкнув под крышку,
и сын ее, совсем ещё мальчишка,
остался вдруг пронзительно один
на фоне удаляющихся спин.
И было страшно кинуться спонтанно,
обнять его – как будто он стеклянный,
как будто мог в чужих руках разбиться,
и люди выходили из больницы
и на ветру курили в кулаки.
Шел белый снег на чёрные платки.
Потом одни пошли до нужных станций,
другие словно медлили расстаться,
опять друг друга выпустить из вида,
пошли в грузинский ресторан «Колхида»,
спросили хачапури и вина,
и залпом говорили, до пьяна.
А женщина, оставшись вдруг без дела,
рассеянно рукой стакан задела
(разбился, за столом сказали – к счастью),
подумала, что ей пора прощаться,
что здесь у них все будет хорошо,
а сын ещё до дома не дошёл.
А сын без шапки, в куртке нараспашку,
надел сегодня белую рубашку,
и белый снег не виден был на белом.
Вздохнула: только бы не заболел он,
в больнице говорили – всюду грипп.
Как тяжело проходят ноябри...
«Юлия Белохвостова – настоящее открытие для меня. Что же побуждает принимать её поэзию безоговорочно? Пожалуй, две вещи. Ощущение необыкновенной легкости и свободы самой версификации и, вместе с тем, неизменное сопереживание запечатленному в стихах миру, человеку, событию» (Олег Горшков).
«Из подборки Юлии Белохвостовой мне больше всего понравилось стихотворение «Папина яблоня». Оно простое и естественное, и одновременно магическое – это маленькая балада, призывающая нас терпеливо дожидаться пика творческой зрелости и мудрости» (Вальдемар Вебер).
«Цельные и образные стихи с убедительной человеческой интонацией» (Бахыт Кенжеев).
«Я прочитал стихи Юлии Белохвостовой и мне стало ознобно. Потому и оценил эту подборку двенадцатью баллами» (Юрий Кобрин).
«Свой, отдельный голос, с лёгкой волнующей дрожью договаривающий до несказанного и сущего» (Александр Радашкевич).
«Образный, метафорический стих Юлии Белохвостовой поддержан высоким исполнительским мастерством. Точный звук, интонационная раскованность проявлены в полной мере. При этом она поражает пронзительной искренностью своей лирической исповеди, делясь самым сокровенным, своими мыслями, своими чувствами, своей болью. Главное же заключается в том, что автору есть что сказать читателю» (Даниил Чкония).
«Очень человечные, искренние, наполненные жизненной правдой стихи. Высокий уровень поэтической пластики щедрый и плодоносный, как мастерски выписанный в центральном стихотворении, почти библейский, образ отцовской яблони. И в образе этого родового дерева поздней, но спасительно и победительной зрелости, ощутим приход самого поэта к зрелости, ешё более ожидаемой и насущной, чем физическая, – к зрелости духа» (Сергей Шелковый).
«Отличная техника, авторская интонация, смысл» (Михаил Этельзон».
Инна ДОМРАЧЕВА (Россия, г. Екатеринбург)
ЛЮБОВЬ
«Ты чего разлёгся, срамные твои глаза?
Вот за них-то... дура, чо – не видала баще...
И мослы, беспутый, выстудишь, и мяса,
Нет, лежит, бесстыжий, зенки свои таращит.
Я же с ног валюсь, не девчонка уж, – Катя то,
Катя сё, и так с будильника до отбою,
Даже сына вон положили вчера в ЦИТО,
Не за ним хожу, поломатым, – за тобою.
Поклянусь чем хочешь, хоть бы и на кресте,
Перестану, брошу, хватит, клещом же впился,
Я котлеток ему нажарила, сволоте,
А он здесь валяется, Аньки бы постыдился!»
Аня, с ужасом думая, как это всё зимой
Будет, надо же, сколько в ветхой старухе силы,
Говорит ей: «Вставай, баб-Катя, пойдём домой».
Поднимает, уводит к выходу, от могилы.
* * *
Слабоглазый худой однорукий старик,
Пожалевший бездомную щенную суку,
Прячет в прорезь кармана рукав – так привык.
Мы не знали, что нам объясняют науку
Сберегать и любить, что судить – погоди,
Что защитник – не идол, что отлитый в металле,
И что иконостас у него на груди –
Это порох и кровь, мы, по детству, не знали.
– Не рычи! Ишь, гараж захватила, смотри,
Толстолапых и жалобно пахнущих ради...
Это дети твои?
– Это дети мои.
– Ладно, мать. Подрастут – разрешишь хоть погладить?
Год спустя, после долгой тяжёлой зимы,
Дом истёк провожатыми, словно бы соты,
И навзрыд, пятилетние, плакали мы,
Понимая – уходит великое что-то.
* * *
Бежать отсюда любой ценой,
Спасая шкуру свою кротовью,
Весь мир идёт на тебя войной,
Весь мир идёт на меня любовью.
Ты в зеркале тусклом с недавних пор
Опять отражаешься, просто бледен,
Но чайка с именем Nevermore
Распята на инверсионном следе.
Себя движеньем не обнаружь,
Лишь той реальности веришь вдвое,
Где вместо дизельной вони луж
Вдыхаешь запах промокшей хвои.
Здесь нету звука страшнее гроз –
Так тихо. Только цикады плачут,
Над тихим омутом спит рогоз
И ангел плавает по-собачьи.
«Экспрессивность без вычурности. Неожиданные «ходы». Стихи, которые с первых же строк полностью завладевают вниманием читателя. Стихи, которые остаются в душе» (Анастасия Андреева).
«Неординарные стихи неординарного человека, с живым русским и горькой нежностью» (Олег Дозморов).
«Если Инна Домрачева в будущем уравновесит определенную языковую «посконность и суконность», то «весь мир пойдёт на неё с любовью». В финал она вышла заслуженно» (Юрий Кобрин).
«Стихи Инны Домрачёвой диалогичны и правдивы. Жизнь, проступающая из них, поражает своей естественностью, доходящей до неприглядности» (Александр Мельник).
«Инна Домрачева – 1) искажённая (она же наиболее прозрачная, в значении правдивая) оптика стихотворной речи, что для меня и есть первейшее качество поэзии и её предназначение; 2) соответствие подборки – заданной теме, что задача второстепенная, но тем не менее важная. Приём, которым достигается это соответствие – противостояние «возможности оставить страну», внутренний стоицизм лирического героя (который сам собой, при чтении, сливается с автором произносящим его); 3) естественность, органичность речи – что по нынешним временам скорее артефакт, чем правда современной поэзии» (Александр Петрушкин).
«Пронзительность и боль, свойственные настоящей поэзии» (Наталья Резник).
«Пронзительные поэтические строки, исполненные неподдельного сострадания и сочувствия ко всему живому на земле, такому хрупкому и уязвимому... Воистину тот ангел, который в этих стихах «плавает в тихом омуте по-собачьи», плачет настоящими человеческими слезами. И всё же за трагическим воздухом этих стихов, – не оттого ли, что стихи сами по себе гармоничны и гармонией просветлены? – не сгущается тьма всеисчезновения, но угадывается возможность и надежды, и катарсиса» (Сергей Шелковый».
«Виртуозное владение поэтическим языком. Три текста демонстрируют широкий спектр возможностей автора» (Михаэль Шерб).
«Отличная техника, авторская интонация, смысл» (Михаил Этельзон).
Второе место – Евгений КОНОВАЛОВ (Россия, г. Ярославль)
* * *
Так лайка кувыркается в снегу
октябрьском, свежевыпавшем, недолгом!
...Опомниться от жизни не могу,
слюбиться с ней, стерпеться втихомолку...
Заплёванный автобус. Карапуз
взахлёб кричит – бомбошка на бок слезла,
и шею колет шарф. Не плачь, не трусь
ни пьяных дембелей во рту подъезда,
ни трёх старух со спицами в желтке
оконном, ни бродяги возле дверцы, –
и что-то шепчет он на языке
чужом, и мать баюкает, и сердце
колотится, и остаётся петь
младенца, лайку, смерть.
«Стихи в подборке Евгения Коновалова – о неразрешимости и, в то же время, естественности конфликта между смыслом и бессмысленностью бытия. Этот конфликт можно лишь временно отложить (так и не разрешив), чтобы петь – «младенца, лайку, смерть». Поэт стремится слегка расшатать – форму, ритм, само бытие, – но не в поиске непривычного, дерзкого звучания, а собственно из-за отсутствия страха показаться немного неровным, шероховатым; главное – не оказаться фальшивым. И такая решимость не может не импонировать» (Марина Гарбер).
«Старина Цицерон говорил о том, насколько важно оставаться наедине с самим собой, уметь жить с самим собой. Эта мысль прозвучала у Цицерона, кажется, в «Диалоге о старости». Но такое умение, на мой взгляд, не менее значимо и для поэта. Наряду с взысканием самой жизни во всех её внешних проявлениях, во всей противоречивости, причудливости, многообразии. Естественный, заложенный в самой человеческой природе синтез двух этих интенций, кажется, и является корневой системой поэзии Евгения Коновалова, основанием появления стихов, с одной стороны, очень разных по своему, скажем так, предметно-содержательному наполнению, интонации, стилистическим средствам, а, с другой стороны, неизменно глубоких, сущностных, вопросительных, несущих на себе отпечаток упомянутого выше уединения с самим собой. По нынешним временам такая вот, говоря словами Олега Чухонцева, духово-мыслительная и, одновременно, телесно-мышечная поэзия – большая редкость» (Олег Горшков).
«Серьёзный поэт с разговорной интонацией, однако не без экзистенциальной глубины, наблюдательный и напряженно размышляющий» (Бахыт Кенжеев).
«Образ «неоставленной страны» в исполнении Евгения Коновалова соткан из вспышек-воспоминаний о кувыркающейся в снегу лайке, пьяных дембелях, бродягах и непременных старухах со спицами (с несколько парадоксальным умозаключением: «Опомниться от жизни не могу, …и остаётся петь …смерть»), из фантасмагорической фотосессии в неназванной горячей точке и, наконец, из картины свободно текущей, хотя и борющейся с «гримасами льда», вешней воды – удивительно напоминающей молодую постсоветскую Россию» (Александр Мельник).
«Удивительно, когда поэт ухитряется сказать что-то новое о самых простых вещах, – воде, камне, тополе, вороне и т.п., – причем сказать убедительно, например так: «Вода темна, дурашлива – и всё-таки свободна» (Михаэль Шерб).
В результате голосования финального жюри два поэта набрали одинаковое количество баллов и заняли третье место. Их подборки (с комментариями членов финального жюри) публикуются ниже в алфавитном порядке.
Третье место – Алёна ЗАКАБЛУКОВСКАЯ (Россия, г. Иркутск) и Клавдия СМИРЯГИНА (Россия, г. Санкт-Петербург)
Алёна ЗАКАБЛУКОВСКАЯ (Россия, г. Иркутск)
* * *
Время маленьких Будд созревающих тут
Непременно приходит с дарами.
Вдоль примятой тропы шевеление груд,
Поспевания томное пламя.
Под навес уложи желтокожий отряд –
Обнажённые маковки лука.
Этот древний и скорбный семейный уклад,
Эта горькая бабья наука,
Тонкой складочкой лягут у бледного рта,
Острой линией врежутся в руку.
Отворяй погреба, как святые врата,
Засыпай свою смертную муку,
Словно на зиму хочешь избавить от пут
Эти хрупкие длинные ветви.
Август время надежд, вызревающих Будд,
Время душ, обретающих ветер.
«Замечательная лирика, образная и прекрасная по звучанию. Очень тронуло стихотворение про реку, – одно из самых сильных в этом конкурсе, по-моему» (Анастасия Андреева).
«Не только языковое, но и человеческое дарование, умение увидеть, присвоить, преобразить и отдать» (Олег Дозморов).
«Яркие картинки и виды жизни-смерти, говорящие сами за себя и за нас» (Александр Радашкевич).
«Стих Алёны Закаблуковской – плотный, крепко сбитый, экспрессивный, богато инструментованный, содержательный, ритмически разнообразный – убеждает в том, что перед нами одарённый автор» (Даниил Чкония).
«На редкость яркая и образная поэтическая пластика. Живописность и лексическая насыщенность стиха. Но поэтические портреты и пейзажи этих стихотворений, их жанровые изображения не замыкаются сами на себе, а высвечивают ключевые символы и архетипы человеческой Жизни-Реки, пристанища-острова. Символы непростого земного счастья, возникающего между этими данностями-парадигмами движения и покоя» (Сергей Шелковый).
Клавдия СМИРЯГИНА (Россия, г. Санкт-Петербург)
ДОСТОЕВСКОЕ
Гороховая в ранний час смурной,
как горное ущелье, молчалива.
В мансарде дремлет утомленный Ной
над «Балтикой» подвального разлива.
На скатерти с кистями – чертежи,
столетник смотрит вниз, на дно колодца.
На лбу у спящей Сонечки дрожит
кудрявой прядки краденое солнце.
Во двор не проникает свет реклам,
и свет дневной не проникает тоже.
И не похож чердак на купола,
но с чердака поближе к небу всё же.
Когда рассвет над городом встает,
молочным утром светится мансарда
и сквозь туман плывет, как утлый плот,
в покой давно приснившегося сада.
На небе, замурованном свинцом,
чадит заря, по-питерски скупая.
И мира достоевское лицо
дагеротипным снимком проступает.
«Часто бывает, что когда пару раз прочитаешь одно и то же стихотворение, даже понравившееся сначала, – оно будто истончается, меркнет, теряет свое волшебство, слова гаснут, – и ты о нём счастливо забываешь. Но бывает иначе, когда, сколько не перечитывай, ничего не утрачивается, а порой – с каждым разом открывается всё больше потайных уголков, всё ярче оно разгорается, всё острее ты его чувствуешь. Это, по-моему, и есть признак подлинной поэзии. И это я нахожу для себя в стихах Клавдии Смирягиной» (Анастасия Андреева).
«Поэт Клавдия Смирягина живёт в космосе родного города. Столь частые в стихах петербуржцев мотивы судьбы Петербурга и Ленинграда у Смирягиной свободны от литературности, веришь каждому слову, сопереживаешь глубинно, без пафоса и сентиментальности: «Быть может, и нам не сносить головы, / но он уцелел, город сирый и битый, / и серым, не глаженым шарфом Невы / его Петропавловки горло укрыто» (Вальдемар Вебер).
«Строки Смирягиной Клавдии: «и серым не глаженным шарфом Невы / его Петропавловки горло укрыть» смело можно назвать классическими» (Юрий Кобрин).
«И мира достоевское лицо дагеротипным снимком проступает», – спасибо я тоже много об этом думаю. Достоевское лицо мира мне очень знакомо. Хорошая подборка» (Татьяна Перцева).
«Образы-видения в калейдоскопе подручной вселенной Великого города. Органично, густо, зримо, написано скупыми и точными мазками веризма» (Александр Радашкевич).
Лауреаты V Международного поэтического интернет-конкурса «Эмигрантская лира-2016/2017» за лучшее стихотворение в номинации
Победителями IV Международного поэтического конкурса «Эмигрантская лира-2015/2016» Тейт ЭШ (ОАЭ, г. Дубай – Россия, г. Москва) (конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор») и Алексеем МИШУКОВЫМ из Украины (конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна») ещё до голосования членов финального жюри из всех подборок, вошедших в лонг-листы, были определены лучшие стихи по всем конкурсным номинациям (Т. Эш – номинации «Там», «Здесь» и «Эмигрантский вектор»; А. Мишуков – номинация «Неоставленная страна»).
Номинация «ТАМ» – Вадим ГРОЙСМАН (Израиль, г. Гиватаим) за стихотворение «в государстве рабские умираты» http://webemlira.ucoz.ru/publ/grojsman_vadim_izrail_g_givataim/1-1-0-190 (первое стихотворение в подборке).
«Не хочу говорить об этой работе в рамках лучшего, самого удачного или другого конкурсно-оценочного критерия. Даже не буду измерять, сколько здесь самого Гройсмана, а сколько процентов – Кабанова или кого-либо ещё. Дело в другом. Человек может долго сопротивляться внешним обстоятельствам и делать вид, что окружающее его не касается. Не включать телевизор, отмахиваться от новостей, не участвовать в сетевых дискуссиях. Но однажды, наедине с собой, всё-таки приходится сделать выбор и как-то вписать себя и/или литгероя в картину мира, которая очень не нравится. Увы, первым в этой битве попадает под удар авторский стиль. Окружающее требует других слов, другого голоса. От Гройсмана я априори ожидаю, что технически в тексте всё будет на высоте. Но в данном случае – мне, как читателю, очень не нравится и что написано, и как это написано. С текстом и его автором хочется спорить, что-то им объяснять, доказывать. Это бесполезно, конечно, да и незачем. Но своей цели присланный текст, в моем случае, добился полностью. И это единственная работа на конкурсе, которая заставила меня отстаивать для неё право на призовую номинацию. Надеюсь, оргкомитет конкурса простит мне эту вольность» (Т. Эш).
Номинация «ЗДЕСЬ» – Анна ГЕРМАНОВА (Германия, г. Эрингсхаузен) за стихотворение «Ворох листьев»http://webemlira.ucoz.ru/publ/germanova_anna_germanija_g_ehringskhauzen/1-1-0-207 (второе стихотворение в подборке).
«Сколько всего написано на эту тему... Пожалуй, один из самых надоедливых (и надоевших) поэтических мотивов. Читающий заранее соглашается, что никакого удивления не предвидится, ничего нового не произойдет. И всегда хочется поблагодарить автора, который осмеливается идти по насмерть вытоптанной тропе и говорить о ней иначе – не ради погони за мнимой новизной, а потому, что он смог распробовать свежий, едва заметный аромат в привычном винном букете. Несмотря на несколько текстовых царапин, Анне это удалось» (Т. Эш).
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР» – Вадим ГРОЙСМАН (Израиль, г. Гиватаим) за стихотворение «Пока в винограднике Ноя»…» http://webemlira.ucoz.ru/publ/grojsman_vadim_izrail_g_givataim/1-1-0-190 (третье стихотворение в подборке).
«Эти стихи интересно изучать, например, как правила русского языка: говоришь на нём всю жизнь, а потом заглядываешь в школьный учебник – и внезапно осознаешь весь ужас происходящего. В текстах Гройсмана каждое словечко находится в своей коробочке, всё заранее правильно и негромко. Знакомый виноградник, огонь, вода, Синай. И вдруг эта правильность начинает рушиться – вместе с героями, читателем и всей устоявшейся, спокойненькой жизнью…» (Т. Эш).
Номинация «НЕОСТАВЛЕННАЯ СТРАНА» – Инна ДОМРАЧЕВА (Россия, г. Екатеринбург) за стихотворение «Слабоглазый худой однорукий старик» http://webemlira.ucoz.ru/load/domracheva_inna_rossija_g_ekaterinburg/1-1-0-211 (второе стихотворение в подборке).
«Автор пишет на тему человечности. Герои повествования, находящиеся внизу социальной лестницы, не отягощены мирскими «ценностями». Внимательный читатель, отождествляя себя с персонажами, задумывается о том, каков он сам» (А. Мишуков).
Поздравляем победителей и лауреатов Пятого Международного поэтического интернет-конкурса «Эмигрантская лира-2016/2017»!
² В журнале публикуются по три стихотворения победителей конкурса и по одному (из трёх конкурсных) – призёров.
³ ПГТ – поселок городского типа.