Поэтическая критика
Татьяна ПЕРЦЕВА (ФИНЛЯНДИЯ)
«СМОТРЕТЬ НА БЕГЕМОТА»: ОПАСНО ИЛИ ПОДЛИННО.
Ненавижу писать рецензии на стихотворные сборники. Вот, перед тобой книга, она пока цела и загадочна, как мир, который ты ещё не постиг. Всё пока играет свою важную роль: цвет, формат, оформление, название. Что там за книжной дверью? Ты ещё не знаешь, что тебя ждет, но каждый раз надеешься на чудо, потому что поэзия – это движение на сжатие. Из большого мира к бесконечно малому, чтобы взорваться внутрь «проклятыми» вопросами: «Познаваем ли мир? Что есть истина? В чем смысл жизни? Почему у трупа голубые глаза? Заклюют ли мальчика с книгой птицы Хичкока?»
Раз на раз не приходится. Книга прочитана. Если чудо случилось, то мир вокруг тебя изменился, потому что ты пережил чудо, значит, изменился сам.
В случае с поэтическим сборником Олега Дозморова «Смотреть на бегемота» что-то случилось.
Но если начать говорить об этом, то интуитивное прозрение подменяется аналитическим подходом, нужно объясняться, подкрепляя свои объяснения логическими выводами. Для этого берутся наиболее подходящие удобные инструменты, и начинается вскрытие.
Приступим. Сначала расчленим сборник на части. Их три. Такова воля автора. Для себя части можно обозначить некими кодовыми названиями, чтобы разобраться в архитектуре предложенного рассматриваемого мира:
1) а был ли мальчик?
2) мальчик из книги
3) мальчик из прошлого
Объять необъятное невозможно, поэтому, наиболее значимым, так называемым «раздражителем» сознания стал образ мальчика, который из трех ипостасей после прочтения сборника «схлопывается» до мальчика из прошлого, живущего и умершего в книге в одно и то же время. То есть, мальчик одновременно жив и одновременно мертв, потому что временное пространство сборника не линейно, время одновременно движется в разных направлениях.
Часть I. А был ли мальчик?
«Снова о гибели? / Был уже мальчик / нам не чета», – стихотворение, открывающее дверь в первую часть – это «кирпич» или сталкерская Зона, куда отправляются Сталкер, Профессор и Писатель в фильме Андрея Тарковского. В принципе, отправляются за мечтой, за исполнением заветного желания, но после прохождения всех ловушек, надобность в исполнении желания отпадает, так как нравственный перелом, произошедший в героях, приводит к пониманию того, что в их жизни есть все, что им нужно, или в их жизни есть все, что неважно. «В сущности, всё неважно. Неважно, в общем-то, всё / с любой ноги – прыжок в сторону. Сбить со следа», – мальчик первой части поэтического сборника Олега Дозморова тоже отказывается от исполнения желания, потому что «Лучшие умирают, и остаёмся мы – / средней руки поэты, медленные умы».
Остальное – неважно, раз в нашей жизни есть всё, что нужно, раз мы прошли по краю рассвета и остались живы. Но остались ли? Или это теперь иллюзия жизни:
Ты помер. Слышишь, старик, ты помер.
Что ты там шепчешь про не тот номер?
Это я кручу диск в жёлто-красной будке.
Это я звоню тебе, как «Звезда» «Незабудке».
Это я тебе снился все эти двадцать лет.
Я придумал тебя, и теперь тебя больше нет.
Часть II.Мальчик из книги.
Во второй части сборника пейзаж меняется и становится на редкость классическим, серым, туманным. Море, чайки, облака, мужчина в очках, сидящий на скамейке и мальчик с книгой, изображенный на книге мальчика с книгой, идущего по кромке прибоя с разноцветными камешками в руках:
Мальчик приносит маме камушки необычных оттенков.
1985-й, Крым, Алушта.
Море без остановки снимает пенку.
Наверное, волнуется потому что.
Галечный пляж, полоса прибоя.
Мы на этом пляже навечно двое.
Поедаем мороженое с черникой –
мама с мальчиком, мальчик с книгой.
Белеет парус, одинокий качает катер,
в кипарисе ветер плетёт интригу.
Залив на закате, словно бычки в томате.
Мальчик с книгой, иди-ка в книгу.
Мужчина, сидящий на скамейке, отложив книгу с изображением мальчика с книгой, смотрит на чаек. Может быть, именно они олицетворяют для него непрочность и полнейшую бессмысленность человеческой жизни?
На фоне небольшой страны
висят штаны, рейтузы, майки.
Контейнеры разорены.
В ночи разбойничают чайки.
Вот так вот раскрошит висок,
с налёта клюнет, идиотка.
И вспоминается Хичкок.
И перевёрнутая лодка.
Часть III.Мальчик из прошлого.
Один свалился из окна,
другой, повесившийся на
окне, мне никогда не снится,
от третьего ушла жена,
что ж мне, молиться?
На подоконнике жасмин,
я задыхаюсь вместе с ним,
мне кажется, что я четвёртый –
лежу, заплаканный и мокрый,
холодный, мёртвый.
В нем есть все. Он – лирический герой, гений, «черный человек» Есенина, «двойник» Блока, «очевидец убитой культуры, страж, ископаемое и родня». Называйте его, как хотите, как считаете нужным, как видите, у каждого своё определение, всё равно придётся расплачиваться, потому что нельзя стать поэтом, если не чувствуешь ответственности перед словом, которое меняет не только твой мир, но и другие миры. У каждого из нас своя война, своя первая смерть и первая жизнь, но все мы в ответе за опасную подлинность поэтического слова. Строгость к себе, вдумчивое отношение к слову в строке и самому стихотворению, как к целому, помещённому в целое, помогает Олегу Дозморову справляться с опасностью подлинности.
Жизнь прошла. Я снова не уверен,
только не в способности понять,
в точности, с которой был измерен
срок прозренья. Надо объяснять?
Ненавижу писать рецензии на стихотворные сборники, потому что пока чувствую свою боль – живу, но пока чувствую боль ближнего, остаюсь человеком, осознаю, ищу выход.
Дополнение: В ходе вскрытия и расчленения книги стихов О. Дозморова «Смотреть на бегемота», издательства «Воймега» от 2012 года, ни одно животное не пострадало.
«Ты мне сказал смотреть на бегемота. И я смотрю».