dubineckaja-tatjana-2014-6-1

Поэзия диаспоры

ДЕБЮТ

Татьяна ДУБИНЕЦКАЯ (ГЕРМАНИЯ)

45 лет. Родилась и выросла в Краснодаре. Закончила библиотечный факультет Краснодарского государственного института культуры. Тринадцать лет работала в Краснодарской краевой детской библиотеке имени братьев Игнатовых. С 2001 года живёт в Мюнхене. Стихи ранее публиковались в газете «Рубеж».

Рубрика «Дебют» в нашем сознании связана с авторами молодыми. Ну, так я вам скажу, что Татьяна Дубинецкая – молода, эмоциональна, романтична… Её стихи говорят об этом так, как могут сказать грустящие – сами не ведая, отчего – представители нового поэтического поколения. А если вы настаиваете, что дебют случился поздновато, порадуйтесь тому, что ученичество Дубинецкой – позади, что к вам на свет дня вышел вполне сложившийся поэтический характер. А дебют всё же состоялся – первая журнальная публикация Татьяны.

Д. Ч.

ОСЕННИЙ ДИАЛОГ С СОБОЙ

Опять в окне – немилосердно – осень…

Настало время чахнуть на корню.

Не привередничай, тебя никто не просит

смотреть в глаза дареному коню.

Ещё одна, какая-никакая,

а все же осень, как ни погляди.

Опять на скрип заезжего трамвая

тупая боль откликнется в груди

тягучей нотой сельского оркестра,

тревожа перезвон над головой.

Опять студентки первого семестра

охапки листьев понесут домой –

охапки золота. А мы опять отыщем

законный повод, что ни говори,

жалеть себя, уподобляясь нищим –

покинутым, раздетым изнутри

до трепетных поджилок, до изнанки,

до риз положенных, развенчанных корон,

забытых в суматохе на стоянке,

где правда голая сквозит со всех сторон.

Что нам останется, когда лишимся слоя

культурного, нажитого в тиши,

во время летнего короткого покоя,

какие жалкие затертые гроши?

Иль может неразменная валюта –

листвы опавшей золото и медь –

позволит после века неуюта

нам крылья стрекозиные надеть?

Для летних платьев срок наступит снова,

на юбках не истлеют кружева,

пока сохранна крепкая основа –

зерно и корень, узел и канва.

Подспудная растительная сила

от оскуденья призвана спасти.

Ведь бабушка недаром говорила –

не сгинет мясо на живой кости.

А осень нам поведает о важном –

как призрачная мера ни мала,

горячий чай в стаканчике бумажном –

достаточная порция тепла.

ЗИМА. ПЕРВЫЙ АККОРД.

Под утро принесёт с полей

тревожный запах кочек мшиных,

повеет мраком из щелей,

из нор покинутых мышиных

настоем терпкого дождя

на пряном ветре перезрелом

и напоследок, уходя,

мазнёт церквей раскисшим мелом

по снам, по нервам, по глазам,

по мыслям, где роится смута,

перечеркнув (назад, к азам!)

остатки прежнего уюта.

И, двери распахнув во двор,

замрёшь, отчаяньем ведома,

от слов, наставленных в упор –

шагнуть в простор?.. остаться дома?

Растреплет волосы рука

зимы, невидимая глазу,

и шарфом обовьет тоска –

голодный спазм, сродни экстазу...

Назад! В живительный покой,

где крестик бряцает нательный,

в ангину, в «сделалась больной»,

в Саратов, в глушь, в режим постельный!

Слечь, затаиться, переждать,

анабиоз считая благом.

В подвальный угол, под кровать!

Махать оттуда белым флагом!

И ждать, когда, свершив обход

как каждодневную рутину,

тебя придёт проведать кот,

с усов сдувая паутину.

ПРИМОРСКИЙ ЭТЮД

Считать шаги. Споткнуться после ста

на слове «вечность». И начать сначала.

Меня спасёт святая простота

скрипучих досок старого причала.

Нет, ожидание – не мой удел,

не на меня покроенное платье.

Есть на земле немало важных дел,

чтобы отвлечь от этого занятья –

смотреть на чаек в городском порту,

кормить их с рук галетами и хлебом,

всей кожей ощущая наготу

дрожащей линии между водой и небом.

Затем бродить по солнечным дворам,

и в пахнущие морем переулки

вплетать стихи с молитвой пополам.

На слове «днесь» – доесть остаток булки.

Колонок ледниковая вода

плеснет в лицо, перехватив дыханье.

…Я поняла на слове «навсегда»,

насколько долгим будет ожиданье.

А жизнь – неприхотливо, без затей –

уложит всё в предложенную схему,

где я успею вырастить детей,

возделать сад и написать поэму.

И будет лист над городом кружить,

и будет сон рыбацкими навеян

псалмами... И рассветный дух кофеен

перенесёт акцент на слово «жить».

Да, снова жить, не покорясь ушибу

слепой судьбы. В порту, после шести,

у моряков купить большую рыбу,

её домой по улице нести,

считать шаги и прыгать через лужи,

паря на крыльях лёгкого пальто…

И всё же ждать. Ведь мне с тобой не хуже,

чем без тебя. …А это – кое-что.

БЕССОННИЦА

У нас в душе есть глубина,

Куда стихи не долетают…

В той бездне (ведь она без дна)

Запасы кислорода тают…

Там задыхаются слова,

Не в силах выразить утраты.

И затонувшие фрегаты

Уже не больше чем дрова…

Лежат разбитые мечты –

Осколки с острыми краями…

И только рыбы с фонарями

На вас глядят из темноты…

Ирина Душацкая. «Ночной цветок» (шёлк, вышивка).