Ультимоцен продвигается вперёд на ещё пять миллионов лет. Хотя на первый взгляд Серина ещё является гостеприимным местом, с жизнью, которая процветает от полюса до полюса, мантия под корой планеты остывает, и появляются первые намёки на грядущую нестабильность. Процесс субдукции, сталкивания континентальных плит, немного замедляется с каждым годом, а вместе с ним замедляется и формирование горных хребтов. Глубоко под поверхностью Серины всё меняется. Вулканизм в целом уменьшается, но не равномерно: по мере остывания мантии он становится непредсказуемым в коротких временных масштабах – затишья длиной в несколько тысяч лет приводят к глобальным похолоданиям, за которыми следуют настолько же короткие периоды сильных вулканических выбросов, приводящие к увеличению в атмосфере углекислого газа, нагревающего планету на несколько градусов и позволяющего тропическим лесам распространиться дальше на север и юг от экватора. Однако через ещё несколько тысяч лет избыток углерода уходит в землю, и климат возвращается к своему обычному более прохладному состоянию. Вокруг южного полюса образуются ледники, которые ползут на север через Серинаустру, оттесняя леса обратно в узкую полосу ближе к экватору и восстанавливая протяжённость Серинаустранской степи.
Экосистемы начинают меняться, но не теряются полностью, а быстро (в геологическом масштабе) перемещаются из одного места в другое и обратно в достаточно предсказуемых циклах. Луга и леса сменяют друг друга по мере того, как климат колеблется между огнём и льдом, за ними следуют обитающие в них животные, однако некоторые из них приспосабливаются к колебаниям климатического маятника. Кочевые стадные грейзеры, среди которых циркуагодонты и гигантские архангелы, следуют за меняющимися равнинами на протяжении десятков поколений без особых трудностей и продолжают процветать. В тёплые периоды лесные животные следуют за расширяющимся лесом на север и юг, испытывая бум популяции, но могут оказаться изолированными, когда климат охлаждается и становится суше, так как леса отступают неравномерно. Во время каждого цикла некоторые участки некогда непрерывного леса, защищённые благоприятным микроклиматом, остаются несколько дольше, чем остальные, в то время как климат вокруг них продолжит меняться. Иногда климат будет меняться так, что даже эти последние лесные оплоты не смогут поддерживать теперь неуместный лес, и животные окажутся в ловушке на равнинном острове, больше не способными вернуться к экватору. Когда погибнут последние деревья, с ними погибнут и эти животные. Эти вымирания, происходящие в локальном масштабе, когда вымирающие в этом месте организмы продолжают выживать в других местах, дают представление о будущем, когда такие изменения распространятся шире и будут иметь более радикальные последствия.
Но даже если есть первые намёки на неопределённое будущее, Серина всё ещё процветает в раннем ультимоцене. Экваториальные места обитания, где и находится подавляющее большинство биоразнообразия, мало подвержены влиянию климатических колебаний, которые изменяют более полярные регионы. Здесь жизнь продолжается и процветает, как это было в течение десятков миллионов лет; на этот раз, тем не менее, эти хорошие времена когда-нибудь закончатся.
Жизнь на Серине пережила множество взлётов и падений за свою историю, но в этот раз всё отличается. Любые хорошие времена подходят к своему концу, и этот раз конец окажется окончательным. Когда завеса опускалась в конце других эпох такого же величия, гипостоцена и термоцена, времена становились тяжёлыми, даже разрушительными – но это было только на некоторое время. Были потери, но жизнь быстро восстанавливалась до прежнего уровня разнообразия и даже за его пределы по мере улучшения условий. Но и Серина тогда была моложе, стабильнее. Теперь же, как и всё в космосе, от цветов до звёзд, Серина умирает.
Это будет не внезапная массовая смерть, как во время термоцен-пангеаценового вымирания. Не будет внезапного момента ясности до того как всё обратится чёрным, не будет определённого времени, когда хорошие времена сменятся плохими, как после удара астероида. Перемены просто грядут, шаг за шагом, год за годом. Климат станет холоднее. И на Серине больше не должно быть такого же биоразнообразия, как на данный момент. По мере продвижения ультимоцена начнётся упадок всей жизни, который приведёт к окончательному вымиранию, которое произойдёт примерно через триста миллионов лет ПУ. Двести пятьдесят пять миллионов уже прошли, осталось ещё приблизительно пятьдесят. Это очень большой срок, примерно столько же длилась кайнозойская эра. Однако разница между ними заключается в том, что в течение оставшейся длины ультимоцена условия окружающей среды будут менее предсказуемыми, а в долгосрочной перспективе ещё и негостеприимными, как после большинства вымираний, поскольку ультимоцен – это не просто одно вымирание, а начало конца.
Некоторые ветви древа жизни ещё будут добиваться успеха в течение десятков миллионов лет. Даже в самой суровой ситуации найдётся существо, идеально подходящее для переработки всего, что мир предлагает ему, и процветать. Однако именно кульминацией мира птиц можно назвать нынешний момент.
Ничто уже не будет так же хорошо, поскольку поднимается занавес над финалом Серины.