Мирмекофиты, также известные как муравьиные деревья, в пангеацене вновь стали доминирующей группой растений. Происходящие от подсолнуховых деревьев и не имеющие близкого родства с бамбуковыми деревьями, которые первыми развили симбиоз с муравьями, эти растения изначально приняли муравьиный симбиоз для защиты от других деревьев с симбиотическими муравьями, скашивающими все деревья в окрестностях, если те не могут защитить себя. В то время как некоторые родственники современных мирмекофитов, деревья-клееловки, вместо этого развили липкий сок, удушающий срезающих их муравьёв, для других подсолнечников было проще завести собственные муравьиные колонии для уменьшения ущерба, наносимого колониями соседних деревьев. Они развили схожие полые галлы в тканях для размещения муравьиных гнёзд, а в некоторых случаях и выделяющие нектар железы для обеспечения готового источника пищи, чтобы привлечь муравьёв. На протяжении миллионов лет эти подражатели вытесняли изначальные бамбуковые деревья, сильно пострадавшие в термоцене из-за эволюции убивающей травы, захватившей большие участки некогда лесной среды обитания, препятствуя росту большинства деревьев. Совершенно случайно представитель линии подсолнечников первым развил иммунитет к токсинам, вырабатываемым убивающей травой, чтобы иметь возможность подняться над ними и затенять их, восстанавливая лесные сообщества. Этими подсолнечниками были клееловки, и у них отсутствовали партнёры-муравьи. Однако с возвращением лесов они очистили планету от убивающих трав, умирающих в затенённых условиях, и позволили вырастать менее устойчивым растениям, в том числе муравьиным подсолнухам. До эволюции убивающих трав и деревьев-клееловок именно бамбуки-мирмекофиты специализировались в нише пионерных видов, первыми выраставшие на расчищенных землях и первыми начинавшие развитие лесных сообществ – как и убивающей траве, им требовалась незатенённая местность для роста и развития, и их саженцы не могли выжить в затенённом подлеске. Они были сильно вытеснены деревьями-клееловками, поэтому даже после упадка убивающих трав для их группы оставалось мало места. Экстремальный экологический переворот в конце термоцена, из-за которого леса исчезли почти во всём мире, был последним гвоздём в гробу некогда разнообразной группы деревьев, но также оказался лишь последним фактором после десятков миллионов лет затяжного упадка.
Единственными выжившими из древовидных растений, исключая крайне специализированный морской бамбук, к этому времени относившийся к деревьям в крайне широком смысле (происходя от древовидных растений, но теперь походя больше на водоросли), были лишь несколько видов подсолнечника. Некоторые из них были мирмекофитами и использовали муравьёв для обрезки конкурентов и распространения своих семян. Также выжил один вид клееловок, защищавшийся от указанных муравьёв липким соком. Именно эти несколько видов, у всех из них, скорее всего, были тропические предки, дали начало большинству широколиственных деревьев пангеацена – тысячам эндемичных видов по всему миру. В обеднённой среде раннего пангеацена муравьиные деревья стали чрезвычайно успешными, используя насекомых-постояльцев для обрезки листьев любых соседних растений чтобы максимизировать количество солнечного света для себя. Это поведение развилось у травоядных видов муравьёв, использовавших листву соседних деревьев для выращивания грибов. Однако большинство симбиотических муравьёв пангеацена менее специализированы. Они также собирают листья для выращивания грибов, которыми они кормят личинок, но во взрослом возрасте они могут питаться другими насекомыми, защищая хозяина от насекомых-вредителей. Кроме того, внутренняя оболочка галлов, производимых деревьями для привлечения гнездящихся муравьёв, поглощает питательные вещества, оставляемые муравьями: отходы их жизнедеятельности, частично потреблённые пищевые остатки и растительный материал для культивирования грибов. Связываясь с деревом, муравьи становятся обеспечены безопасностью и готовым запасом пищи, пока не потребляют собственного хозяина, которого могут отличить по запаху от других растений. Привлекая муравьёв, дерево извлекает выгоду из переработки насекомых-вредителей и растений-конкурентов, которые в противном случае нанесли бы ему вред, в органическое вещество, которое может быть использовано для собственного роста. Система остаётся крайне полезной как для растения, так и для животного, почему и остаётся, хотя изначальные бамбуковые деревья-мирмекофиты давно вымерли, а выжили подсолнечники, поначалу бывшие крайне нежелательными конкурентами.
Как бамбуковые деревья-моновитусы, большинство современных мирмекофитов полагается на своих партнёров для распространения семян. Цветение и образование семян происходят одновременно с появлением плодовитых маток и трутней в колонии, и каждая матка, улетая, возьмёт с собой семя для основания новой колонии. Колония начнётся в земле, где королева закопает семя, но, если повезёт, в течение года она окажется под корнями растущего саженца. По мере роста дерева колония расширяется уже над землёй и перемещается в полые камеры и галлы в тканях дерева, создавая свои пути, иногда тянущиеся от корня до верхушки, прямо под корой. Через эти каналы муравьи перевозят пищу и оставляют помёт, поглощаемый растением, в дополнение к огромному источнику пищи в подземной гнездовой камере, которая будет окружена тонкими корнями.
Подсолнуховые деревья-мирмекофиты не являются единственными древовидными растениями через пятьдесят миллионов лет после начала пангеацена. В более засушливых и холодных регионах с более низкой конкуренцией мирмекофиты менее успешны, и другие растения, у которых нет ни липкого сока, ни собственных муравьиных армий, могли закрепиться здесь, производя свои большие древовидные формы. В засушливых внутренних регионах такими являются кактусолнухи, лишь отдалённо родственные широколиственным подсолнуховым деревьям. Многие из этих видов вообще не имеют листьев и растут как ветвящиеся, колючие, заполненные водой фотосинтезирующие стебли, некоторые из них могут достигать высоты в пятнадцать метров и более, напоминая безлистное широколиственное дерево в течение всего года. Другие сезонно выращивают листья, заменяемые острыми шипами после короткого сезона дождей для предотвращения высыхания покрывая их толстой бронёй из кремнезёма. Именно от этой группы, состоящей в основном из пустынных кустарников и небольших полукустарников, произошли бритвотравы.
На равнинах и больших высотах одуванчики постоянно образовывают большие и иногда ветвящиеся формы, которые можно считать деревьями наподобие пальм. В горах они часто являются наиболее заметными эндемиками, раздуваясь до огромных размеров с большими защищающими от холода пушистыми листьями и переносимыми по воздуху с помощью нитей семенами, как они делали на протяжении сотен миллионов лет. Одуванчики являются группой растений, которая способна производить древовидные формы, и неоднократно повторяла этот путь, но никогда не могла раскрыть полный потенциал из-за того, что была менее конкурентоспособной, чем другие растения. В мире без бамбука и подсолнечников одуванчик, несомненно, был бы доминирующим лесообразующим растением, однако пока что большинство вынуждены довольствоваться лишь видом небольшого кустарника или быть экстремистами, достигающими наибольших размеров там, где конкуренты не могут расти. Выносливость явно является ключевой чертой группы, поскольку все они крайне терпимы к песчаным и каменистым почвам с низким содержанием питательных веществ, но также им необходимо прямое освещение – как и бамбук, они тяжело переживают затенённые условия. Одуванчики процветают в засушливых внутренних районах в виде разнообразных кустарников и похожих на ромашки цветов, проводя большую часть года в виде спящего корневища и зацветая только в короткий период дождей. У некоторых видов есть набухающие листья для хранения воды, как у алоэ.