Люди и монстры

  Каждый старик-древодал вспоминал порой, что ночи не были такими холодными когда-то, но молодым это время известно не было. Они медленно отбирали деревья, ещё лучше переносящие холод. Листья стали толстыми, покрытыми слоем воска, чтобы переживать ночные морозы и выдерживать снегопады, и при этом всё ещё иметь возможность совершать фотосинтез в тёплые дни после того, как осядет холодный туман… если он был. Высота этих деревьев значительно уменьшилась, чтобы приспособиться как к постоянному срезанию новой поросли, так и к более холодной ветреной погоде, и они стали похожими на изгороди, редко превышая высоту, на которой смотрели глаза древодала. Холод принёс и выгоду: листья становятся полны сахаров и очень питательны.

  Древодалы – не единственные существа, которые так думают. На протяжении нескольких веков люди-рогоухи истребляли собственных хищников, и к этому времени стали успешны в практически полном устранении со своих территорий циркуагопсов, захваточцев и головорезов. Теперь их дети росли в безопасности, а их числа увеличивались. Но без хищников не получится сбалансированной экосистемы. Другие животные нашли дом рогоухов идеальным, чтобы обосноваться в нём, и их кормление наносило вред деревьям и садам. Крупные броузеры, как хоботники и другие рогоухи, были ограничены древесным забором деревень. Но вот небольшие травоядные, как лепусы и другие молодонты, могут пробиться через щели в них, даже используя их, как убежище для выращивания молодняка, и их труднее задержать. Сложилась ситуация, которой не было ясного решения, и которая соответствует этике древодалов: немногие из них будут наносить вред такой же «добыче», как они сами, гордясь тем, что они создают убежище от хищных животных, так ненавидимых ими. Рутинным становится преследование вредителей, когда те наносят серьёзный ущерб растениям, хотя те быстро возвращаются, когда понимают, что за ними больше не следят, чтобы дальше наслаждаться изобилующими садами и растить собственное потомство далеко от челюстей охотников извне.

  Но когда их земли стали свободны от хищничества, некоторые древодалы начали смотреть дальше. Для вида-жертвы взять контроль в свои руки и убить своих хищников значит почувствовать невероятную силу. Однако что делать, если они настолько хорошо потрудились, что больше не было охотников, на которых нужно поохотиться? Как оказалось, травоядные могут полюбить убивать. Партии древодалов-воинов стали выходить за пределы своего лесного рефугиума в соседние земли, непригодные для их обитания, только чтобы найти свою добычу. Они возвращались с трофеями: головами, зубами и шкурами опасных чудищ – и прославлялись за свою храбрость. Те, кто мог убить самых свирепых хищников, демонстрировали своё превосходство над природой. «Хищники – лишь проклятье природы», - говорили они, «мы только услужим их жертвам, боящимся всю жизнь их зубов и когтей, освобождая мир от них».

  Древние могилорои привели рогоухов к разуму, но они перестали преследовать их примерно в то же время, когда рогоухи начали эффективно защищать себя, сотни или тысячи лет назад. Они могли ещё случайно поймать кого-то из них, но стало попросту невыгодно специально нацеливаться на них, особенно когда они стали защищаться. Добыча стала слишком умной и потенциально очень опасной – эти травоядные помогали друг другу, если кто-то из них был ранен: для могилороев это было чем-то невероятным, чем-то пугающим, и они начали смотреть на людей-рогоухов, как на предвестников ненастья, которых стоит избегать. На многие поколения у двух видов образовалось шаткое перемирие. Они жили в тех же местах, но избегали друг друга из-за взаимного недоверия. Могилорои модифицировали свои ловушки, чтобы ловить более мелкую добычу, хотя случайно раненные из-за них древодалы могли начать опасный конфликт, и кроме того, могилорои лесного рефугиума даже начали избегать нанесения рисунков на свои пограничные деревья, поскольку это привлекало ненужное внимание. Но в рефугиуме это больше не имело значения: теперь древодалы стали крайне уверенными в себе, чтобы истреблять могилороев. Это было несложно: в отличие от первых, последние не помогали друг другу. Всего за пару поколений они также исчезли из рефугиума. Для древодалов не имело значения, что охотники больше не преследовали ни их самих, ни их детей. Они были хищниками. А потому, если люди-рогоухи хотели создать безопасный мир, они должны были быть уничтожены.

  В то же время могилорой, будучи естественным охотником, не делал грязную работу своими руками – он ждал, пока добыча попадёт в ловушку, сохраняя руки чистыми. Да, они яростно бились, если их загоняли в угол, но они делали всё, чтобы не доводить дела до этого. Могилорои были прагматичными и оппортунистическими плотоядными, которые зависели от своей добычи для выживания, и они знали, что чтобы они могли выжить, другие животные должны умереть. Убийство для них было необходимостью, продиктованной выживанием, и оно не было лёгким для них. Могилорои не любили убивать.

  То была прерогатива древодалов. Они не знали жизни охотника, не знали боя за каждый приём пищи. Они были просто молодой и наивной расой, что довольствовалась новообретённой силой, и их взгляд на мир был пока невероятно узок.

  Когда воины-древодалы вышли за пределы лесного рефугиума, они встретили могилороев, которые не знали о них. А вот люди-рогоухи давно выучили ловушки могилороев. Эти хищники, не привычные к подобной добыче, с лёгкостью попадались им. Рогоухи спускались в ловушки и издавали плач, словно были ранены, загоняя могилороев в угол и убивая их, когда те возвращались, считая, что могут покормиться. Забивая птиц до смерти, смеясь над их страданиями, древодалы чувствовали силу.

  Но могилорои здесь отличались от тех, что обитали в рефугиуме. Они не знали, что конфликтов с древодалами стоит избегать, поскольку они попросту не знали ещё, насколько они опасны – эти популяции продолжали использовать язык пограничных деревьев, вырезая на их стволах символы и изображения для общения и передачи идей. Поначалу древодалы не заметили их. Потом, когда они осмотрели изображения, они поначалу посчитали, что вернулись в земли людей-рогоухов и находятся в какой-то неизвестной деревне, ведь по их мнению лишь люди могли творить. Чтобы передавать информацию в такой абстрактной манере, как изображение, нужно обладать пониманием, которое было лишь у древодалов, царей природы – ведь так? Но при всём этом здесь не было других древодалов, не было поселений, не было садов.

А вот люди здесь были.