Муравьиные леса раннего термоцена

  Прошло сто миллионов лет После Установления, и Серина теперь является миром богатых и разнообразных экосистем и домом для множества существ, знакомых и при этом чуждых. Некоторые существа удивительно мало изменились за многие сотни тысяч поколений: многие беспозвоночные, к примеру, дождевые черви, муравьи и улитки, остаются практически идентичными своим предкам. Пресные воды Серины богаты живородящими рыбами, которые могут сойти за диких пециллид голоцена, которые дали начало водному разнообразию Серины, а многие семяедные птицы также мало изменились по сравнению с предковой канарейкой, за исключением, возможно, их цвета.

  Но это не значит, что ничего не изменилось. На земле, конечно, ещё можно услышать пение птиц и жужжание сверчков, но в дополнение к первобытным прериям Серины здесь появились леса. Их составляющие – потомки маленьких подсолнухов и бамбуковых зарослей, и они распространились по всему миру, становясь выше и более похожими на деревья, заполняя экологический вакуум везде, где осадки позволяли их росту. Броузеры быстро эволюционировали для достижения этих высот, чтобы прокормиться на них, и маленькие летающие птицы превращались в мегафауну больше любой до них. Для защиты от них, а также от собственных конкурентов-растений, некоторые из этих деревьев приняли вооружённую артиллерию: защитные колонии муравьёв, с которыми те живут в симбиозе в мягких тканях растения. Таким образом, растения-мирмекофиты, потомки бамбука, стали неприятными для травоядных из-за укусов муравьёв, и для конкурентов, остригаемых при задевании ветвей бамбука, и они испытали бум разнообразия к концу темпусцена, около пятидесяти миллионов лет назад. К началу термоцена эти деревья стали доминирующей группой растений, но успех обошёлся им дорогой ценой.

  Жизнь – это гонка вооружений, в которой очень мало истинных победителей или проигравших. Животные, которые сначала не могли питаться мирмекофитами, в итоге развили иммунитет к яду насекомых или более длинные клювы и защищённые толстой кожей ткани, чтобы питаться листвой растений. Кроме того, увеличение численности муравьёв из-за взрыва разнообразия мирмекофитов породило успешные линии животных, питающихся ими. Вскоре муравьи не могли быть такими же смелыми и агрессивными, как когда-то, чтобы их не увидели и не съели, а их колонии не подверглись краху. На растительном фронте некоторые группы растений-конкурентов разработали липкие защитные покрытия для защиты от муравьёв, чтобы ловить насекомых и склеивать их челюсти – стебель перестанет вырабатывать это вещество, как только он одревеснеет и станет менее уязвимым. Другие заполняли свой сок этой вредной для муравьёв субстанцией, чтобы покрывать муравьёв этим клеем. Некоторые линии подсолнухов эволюционировали, чтобы настроить армии их конкурентов против них. Они начали принимать собственных муравьёв, производя заманчивый нектар или прочие запасы пищи и селя их в дуплах своих стволов, ветвях или листьях в обмен на защиту от конкурирующих деревьев. В термоцене мирмекофиты остаются доминирующей группой растений, но эти отношения не стали чем-то необычным, поскольку они стали более частыми. А если у каждого дерева есть муравьи для защиты, и травоядные научились с этой защитой справляться, то эта адаптация даёт мало пользы по сравнению с лесами, где такой симбиоз почти полностью отсутствует. Но эта система стала настолько сложной, что не может просто раствориться без следа. Муравьи просто погибнут, когда дерево-хозяин престанет их обеспечивать, и тогда муравьи с других деревьев или броузеры поймут, что у него нет никакой защиты. Поэтому такой симбиоз выживает. Муравьи продолжают охранять своих деревьев-хозяев, не отдавая себя голодным муравьедам, и как деревья, так и животные, будут разрабатывать новые способы защиты и обхода этой защиты. Когда травоядное начнёт кормиться на бамбуковом дереве, муравьи будут выпускать феромоны опасности, предупреждая других муравьёв с подветренной стороны, что опасность рядом. Но броузеру, к примеру, вьюрколопе, надо просто научиться кормиться со стороны против ветра, и тогда она не будет предупреждать других муравьёв, и кормиться по чуть-чуть в каждой ветви. Так жизнь остаётся бесконечной битвой, конца которой не видно. В итоге может показаться, что эта адаптация бессмысленна. Но в куда большей схеме вещей – разве не это является всей жизнью, в конце концов?

  Пока не появится какая-либо новая адаптация, которая переместит гонку вооружений в иные руки, как появление цветковых растений на Земле или развитие муравьиного симбиоза на молодой Серине, то можно сказать, что серинские леса, достигшие такого стабильного состояния ещё к криоцену, будут оставаться такими же, какими были в течение предыдущих миллионов лет. Такие стабильные условия будут полезны для выживания современных групп растений и животных, но замедлят появление новых линий, по сравнению с молодой Сериной, которая была более нестабильной средой обитания, а потому большая изменчивость была рецептом выживания. Нынешняя Серина останется такой же вулканической планетой на протяжении всего термоцена и будет поддерживать парниковый климат и широко распространённые тропические условия в течение последующих семидесяти пяти миллионов лет.