Миллиард жал

  Солнце встаёт в зелёных джунглях центральной Серинааркты, инициируя смену ночных животных дневными. Самцы сверчков на самых высоких ветвях начинают вибрировать крыльями в надежде найти партнёра, и горстка жужжаний вскоре образует хор, а затем и рёв, разносящийся по всему лесу. Певчие птицы – различные воруби – начинают шевелиться на своих насестах в пологе и разражаются собственными песнями. Кто-то издаёт сладкие мелодии, а кто-то резкие крики, но все обозначают свои территории и ищут партнёров, как это делали подобные им птицы на протяжении сотен миллионов лет. Звуки будят маленьких пушистых молодонтов, которые с широко раскрытыми глазами и подёргивающимися усами осторожно вылезают из дупел деревьев и гнёзд из палок, нюхая запахи утреннего воздуха в ожидании врагов, прежде чем вскочить на виноградные лозы и ветки в поисках семян, которые можно было бы съесть. Большие летучие триббеты с яркими мордами и размахом крыльев чуть более метра, провёдшие ночь, зацепившись хвостами за ветви, теперь тоже общаются между собой. Они несколько раз бьют своими кожистыми крыльями, чтобы согреться, прежде чем перевернуться и потащить себя выше к пологу, карабкаясь когтями крыльев настолько высоко, насколько могут, пока более тонкие побеги не начнут сгибаться под их весом. Когда они не могут подняться выше, с сильным взмахом крыльев они взлетают над деревьями, один за другим, к плодоносящим деревьям, на которых они кормятся. Какой-то жук, большой и красочный, приспособленный питаться нектаром, садится на цветущую лиану, эпифит высоких деревьев. Однако за его движениями следят, и когда он садится, маленький, но свирепый охотник набрасывается, хватает добычу в передние лапы и запихивает её в рот. Покрытый слоем пушистого пуха с наполовину сформированными перьями на руках, бегущий на задних лапах, но для устойчивости опирающийся и на передние, это молодой орниморф, находящийся в неловкой переходной стадии между «ящерицей» и птицей, хотя уже ближе к птице. Он ещё не летает, но уже практикует поведение взрослых, к которому его молодое тело ещё не способно – в частности, полётные удары при переходе с одной ветви на другую, когда его пока ещё не оперённые крылья не встречают сопротивления воздуха, но, возможно, отражают поведение его далёких предков. В то время как похожие, вероятно, на него динозавры медленно превращались в птиц, им потребовались миллионы лет, чтобы взлететь; этот маленький орниморф, вероятно, сделает это всего через несколько месяцев.

  Ниже в ветвях снуёт пара четвероногих метаморфов с уплощёнными обезьяньими лицами, широкими челюстями и крошечными клювами, которые хватают маленькие фиолетовые плоды своими крыльями, ставшими руками, и глотают их целиком. Это плацентарные птицы, метаморфы только из-за происхождения от тех же предков. Они – потомки орниян, сравнительно мало изменившиеся и остающиеся на деревьях. Один плод упал с грозди, когда одна из птиц протягивает к ней ладонь. Он отскакивает от нижней ветви, пугая похожего на ящерицу триббета, гревшегося на солнце и сейчас прячущегося в расщелину в коре, когда плод продолжает спускаться к тёмной лесной подстилке.

  Плод ударяется о гниющий листовой опад, прокатывается ещё пару метров и останавливается у ног красивого пятнистого чёрно-белого циркуагодонта, одного из наиболее производных триббетер. По размерам она не больше лабрадора, из любопытства наклоняет голову к упавшему плоду. Её голова имеет типичную форму для её родни – она блочная, широкая в щеках, сужающаяся спереди, но её тело немного отличается. Она – лесная жительница, которая обменяла скорость на некоторые способности к лазанию. У неё развились более гибкие передние лапы, которые могут помещены над головой, чтобы тянуть пищу вниз, и удлинённые когтистые пальцы, способные хватать, вместо копытных ногтей. Хотя она может лазать, она не особенно искусна в этом, и более комфортно чувствует себя в лесной подстилке, где она медленнее своих бегающих предков, но более искусна в прятании для спасения от врагов. Определив упавший плод съедобным, она берёт его узкими челюстями и измельчает в задней части рта. Тогда она снова поднимает голову и оглядывается по сторонам. Её глаза яркие и бдительные, а зрачки имеют форму четырёхконечной звезды, чтобы следить как за землёй, так и за вертикальными стволами деревьев, чтобы заметить любого затаившегося хищника. На её спине находятся два детёныша, каждый размером не больше котёнка, которые цепляются за пучковую гриву на её шее. Их глаза широко раскрыты и бдительны, но они сами неподвижны, узоры их собственной шерсти сливаются с отметинами их матери. Обитающие в менее открытой и, следовательно, более безопасной среде обитания, чем их равнинные предки, они могут дольше зависеть от родителей после рождения, и в течение большей части следующих месяцев будут цепляться когтями за спину матери.

  Детёныши по-прежнему беззубые, но у их матери типичный зубной клюв для представителей этой группы, с верхним зубом, сужающимся в узкое лезвие, ударяющееся о широкую нижнюю пластину. Съев плод, дополнение к её обычному рациону, она демонстрирует их основную функцию, когда подходит к молодому саженцу, растущему на освещённом солнцем участке. Как и у большей части растительности тропиков, его питательная листва хранится в недоступном для грейзеров месте, но она поворачивает голову в сторону и вытягивает верхний зуб вперёд, крепко сжимая саженец в челюстях. Когда она тянет верхний зуб назад, он резко скользит и врезается в кору. Меньшая ветвь может быть отрезана одним укусом, но ствол саженца толщиной в несколько сантиметров и более устойчив. Не отпуская хватку, она продолжает «пилить» дерево, пока не прорезает ствол. Когда молодое дерево падает рядом с ней, её детёныши пугаются и поднимают головы в сторону шума, но бояться нечего. Их мать садится, вытягивая заднюю ногу набок и ещё раз осматривая окрестности, и тянет ветви ко рту одной их передних лап, обрезая листья и стебли и пережёвывая их в задней части рта. Пока она кормится, её детёныши-близнецы залезают её на плечи и крепко цепляются там, начиная жалобно пищать и кусать её рот. Мать отвечает, опуская клюв сначала к одному, а затем к другому детёнышу, разворачивая щёчные мешки над открытыми ртами детёнышей и отрыгивая им мелко пережёванную пищу. Не способные прокормить себя до того, как у них вырастут зубы, детёныши будут полностью зависеть от неё в течение многих месяцев.

  Когда оба детёныша накормлены, один из них возвращается на спину и засыпает, пока его мать продолжает питаться. Другой же переходит на землю и пробует свои ноги. Он неуверенной, но нетерпеливой походкой передвигается по листве срубленного саженца – он ещё не очень уверенно передвигается на своих трёх ногах, но полон решимости исследовать окрестности самостоятельно. Пока детёныш катается по листьям и игриво кричит, мать наблюдает краем глаза и держит одно ухо повёрнутым к детёнышу, чтобы уловить звуки любых приближающихся хищников, продолжая при этом наполнять свой живот.

  Детёныш подползает и прислоняется к стволу большого, покрытого мхом дерева, находящегося всего в нескольких метрах сбоку от его матери, которая занята едой и не движется, чтобы подозвать его. Там он садится и подбирает опавший лист, который засовывает в рот и двигает губами, притворяясь, что ест твёрдую пищу, как взрослые. Он не обращает внимания на узкую трещину в коре старого дерева, которая поднимается на несколько метров вверх от земли, как и его мать, пока детёныш не начинает кричать.

  Самая страшная опасность, с которой сталкивается её детёныш – это та, которую мать не могла услышать. По зову детёныша мать встаёт и бросается к нему, теперь покрытому роем жалящих красных муравьёв длиной всего в сантиметр, которые выползают из трещины в коре как поток, ползая по шерсти детёныша и заползая в его уши, рот и нос. Она хватает своего плачущего детёныша и оттаскивает от ствола, но почти сразу отпускает её, визжа, когда растущий поток муравьёв перебирается на неё и жалит её передние лапы. Она отчаянно трясётся, пытаясь снять их с себя, но некоторым удаётся перебраться на её грудь и шею и угрожая добраться до другого детёныша, который уже визжит, ужаленный в нос. Первый детёныш беспомощно извивается на земле, и его крики уже приглушены, поскольку муравьи перекрыли его дыхательные пути, а бесформенная плотоядная масса продолжает вытекать из дупла дерева, когда детёныш перестаёт двигаться. Мать вынуждена защищать себя и оставшегося детёныша, и она поспешно отступает.

  Муравьи, действуя как единая сила, образуют извивающуюся массу тел вокруг теперь уже неподвижного тела детёныша, достигая почти метра в поперечнике и местами нескольких сантиметров в глубину. Эта ужасная угроза известна как муравей с миллиардом жал, очень агрессивный, плотоядный вид муравьёв, живущий в кочевых суперколониях численностью в миллионы особей. в то время как большинство муравьёв обитают в неподвижных гнёздах, муравей с миллиардом жал – кочевой, и муравьи подобного типа часто развивались и раньше на протяжении их истории, которые строят только временные ночные гнёзда биваки, соединяя свои тела как живое убежище и разбиваясь для дневной охоты. Однако муравьи с миллиардом жал доводят это поведение до крайности, невиданной любыми муравьями до них. В то время как другие кочевые муравьи, начиная охоту, оставляют маток и личинки без большой защиты, муравьи с миллиардом жал сохраняют биваки даже во время путешествий, поскольку колония остаётся связанной вокруг её размножающихся членов для того чтобы обеспечивать защищённое укрытие для каждой королевы и их развивающихся личинок – а в колонии может быть до двадцати маток, каждая – в собственном живом гнезде! Каждое «гнездо» взаимосвязанных тел может достигать пятнадцати сантиметров в длину и ширину и поддерживается несколькими тысячами специализированной касты носителей – рабочих с вытянутыми телами и очень сильными ногами, вырастающих до четырёх сантиметров в длину. Носители ходят на четырёх самых задних ногах, поддерживая окружающую маток часть колонии первой парой ног и брюшком. Матки путешествуют по лесной подстилке в собственных дворцах взаимосвязанных рабочих, как шеренга караванов. Их возглавляет и окружает большое количество муравьёв касты воинов с крючковатыми челюстями и ядовитыми укусами для отражения любых угроз.

  Эта колония ночевала в полом дереве и была разбужена детёнышем, севшим напротив их места отдыха. Полчища обороняющих воинов вырвались оттуда, чтобы поначалу защитить королев, но поток их атак стал хищническим. Как только телёнок циркуагодонта был убит ядом, вся колония начинает питаться им. Окружённые воинами, носильщики натягивают биваки вокруг туши, и из них вываливается другая орда более мелких рабочих. Они передают полоски плоти, отрезанные воинами, обратно в живые гнёзда, где остаются дополнительные рабочие, скармливающие мясо маткам и личинкам. Эти муравьи, никогда не покидающие своих гнёзд, называются няньками – несколько более крупные рабочие, единственная работа которых заключается в заботе о матках и их детёнышах, принося им мясную пищу и выращивая личинок на своих телах. Как только королева откладывает яйцо, оно прикрепляется на спину ожидающей няньки и остаётся там, пока не станет взрослым муравьём. Одна нянька может носить на себе до пяти других личинок или куколок, добавляя ещё одну по мере взросления каждой.

  Всего час, может, полтора, уйдёт на то чтобы рабочие убрали всё мясо на теле телёнка циркуагодонта до скелета, и к этому времени все рабочие вернутся в безопасность биваков. Ведущие воины выберут направление и снова пойдёт вперёд, а за ними выстроятся носители и воины, выстраивающиеся по бокам и в задней части конвоя. В отличие от большинства муравьёв, с миллиардом жал видит очень хорошо и меньше зависит от запаховых троп для навигации – они также могут полагаться на зрительные ориентиры, поэтому они являются настоящими кочевниками, зачастую никогда не посещая один и тот же участок леса дважды. Если попавшаяся им еда большая, как эта, то вся колония вновь будет искать защищённое место для отдыха, но целью муравья с миллиардом жал является рост, а не просто поддержание, поэтому их голод редко утоляется надолго. Часто рой кормится и отправляется на поиски следующей добычи, варьирующейся от мельчайших насекомых до крупных животных – всего, что неспособно вырваться из их хватки.

  При активной охоте колония может использовать много различных методов ля поимки добычи; отчасти успех муравья с миллиардом жал заключается в их способности переключаться между несколькими методами охоты в зависимости от вида добычи. При охоте на различную мелкую добычу лучшей тактикой является «загон» – колония образует длительную линию от переднего края роя, иногда достигающую восемнадцати метров в длину, и вспугивает насекомых и мелких позвоночных их опавших листьев, затем сужая кольцо и загоняя добычу, которой некуда бежать из ловушки сильно жалящих муравьёв. Если мишенью является одно животное, например, молодонт или нелетающая птица, колония применит засаду: муравьи застынут на месте, пока добыча не окажется слишком близко, чтобы броситься на неё, и если она не приблизится и пойдёт в другую сторону, колония вернётся к обычному темпу перемещения, пока не найдёт что-то ещё. «Приток» связан с засадой, он используется для того чтобы загнать добычу среднего размера в ожидающую армию и включает разделение воинов на две группы, одна ждёт рядом с основным роем, а вторая кружит вокруг и жалит неосторожное животное сзади, подгоняя его к орде, где оно будет убито укусами всех воинов. Очень крупная добыча, как взрослые циркуагодонты, ловится ими только оппортунистически, поскольку большинство животных такого размера могут легко обогнать рой и пережить много укусов, однако при успехе в убийстве такого источника пищи, чаще всего случайно, при беспокойстве им ночующей колонии, она будет поддерживать себя в течение нескольких дней на этой пище.

  Муравьи с миллиардом жал, хотя и не территориальные, неприязненно относятся к другим колониям своего вида, которые они различают по запаху. Однако отдельные колонии редко вступают в прямые бои, однако прилагают все усилия для того чтобы избегать друг друга и областей, недавно пройденных другим роем. Если один рой будет разделён, и если каждая новая колония сохраняет хотя бы одну королеву, они останутся отдельными колониями, хотя муравьи способны запоминать запах сородичей на как минимум две недели, и если они встретятся в это время, то легко воссоединятся. Разделение является нормальным явлением в тех случаях, когда рой становится неустойчиво большим или пищи не хватает: вместо того чтобы рисковать голоданием всей группы, рой расколется на несколько более мелких, мигрирующих в разных направлениях, повышая шансы на то, что хотя бы одна новая колония найдёт лучшие охотничьи угодья – это возможно из-за того что в колониях обычно много маток, каждая из которых может продолжить будущее колонии.

  Большое количество размножающихся самок в колониях муравья с миллиардом жал необычно для муравьёв и напрямую связано с тем, что они могут легко разделяться и образовывать новые колонии при необходимости. Эта адаптация оказала вторичное влияние на их эволюцию. Вместо того чтобы производить маток только раз в год, и они будут улетать и основывать следующую колонию, королевы муравья с миллиардом жал производят дополнительных размножающихся самок, а также летающих самцов-трутней, периодически в течение года. Самцы улетают, но размножающиеся самки остаются в колонии и некогда не уходят из неё. Поскольку они никогда не остаются без поддержки колонии, они никогда не летают и особенно зависимы от заботы своих подданных. У них остались только крошечные остатки крыльев, которые обламываются вскоре после окукливания, и они не могут ходит даже когда только появились – их брюшко уже слишком толстое, а ноги слишком короткие. Они часто спариваются с трутнями из других колоний, которые свободно летают между разными роями, что приводит к более высокому генетическому разнообразию, чем в других муравьиных колониях, члены которых часто являются потомством одной королевы и трутня.

  Способные работать как единое целое с замечательной эффективностью, переключаться между различными планами поиска добычи и размножаться, просто разделяясь, без уязвимого периода основания новой колонии, муравьи с миллиардом жал чрезвычайно успешны и очень распространены в северном полушарии двухсот пятидесяти миллионов лет ПУ. В результате частого скрещивания между различными колониями они имеют высокий уровень мутаций и хорошо адаптируются. Некоторые виды муравья с миллиардом жал специализируются на жизни в пологе, другие – в лесной подстилке, некоторые – на открытых лугах. Они могут пересечь практически любое препятствие, включая воду, просто сформировав плот и переплывая, а виды умеренного климата могут впадать в спячку. В отличие от других агрессивных хищных муравьёв прошлых эпох Серины, включая тех, которые атаковали самых первых нелетающих канареек Гипостоцена, муравьи с миллиардом жал очень ядовиты и имеют мало потенциальных хищников, а их основным ограничивающим фактором является доступность пищи – когда среда обитания больше не может поддерживать колонии, они распадаются, и большое количество муравьёв голодает. Другим основным ограничивающим фактором является конкуренция: чем больше растёт рой, тем больше нежелательного внимания в виде летающих насекомых, птиц и летучих триббетов, хватающих добычу муравьёв, он привлекает. Как только рой достигает определённого размера, он становится очевидной целью для клептопаразитов и больше не может приносить достаточно добычи для того чтобы поддерживать себя, и распадается – таким образом, не охотясь непосредственно на муравьёв, птицы и другие летуны не позволяют им полностью разрушать экосистемы.