Подводные саванны, улитковые рифы и колонии цепочных медуз

  Повсеместно в тропических морях лежат одни из самых экологически разнообразных и продуктивных биомов Серины: подводные луга, каменные рифы, а также уникальный новый биом, образованный плавающими колониями фотосинтезирующих кубомедуз, цепочных медуз.

  Морской бамбук, который стал единственным выжившим в конце термоцена членом своей некогда многочисленной родословной, стал доминировать в мелководных морях пангеацена в не виданных ранее масштабах, теперь покрывая морское дно густыми зелёными подводными лугами с собственными опылителями, травоядными и хищниками. В то время как на Земле подобные биомы могут развиваться только на прибрежных отмелях, на Серине, где моря, как правило, значительно мельче, растения могут продолжать расти на многие сотни километров на глубинах до шестидесяти метров, хотя наиболее хорошо чувствуют себя в прибрежных водах глубиной до тридцати метров.

  Тропические океаны богаты светом и теплом, но, как правило, испытывают нехватку питательных веществ и на больших расстояниях от берега могут считаться пустынями. Однако это не остановило расширение мест произрастания морских трав, которые выживают и процветают здесь благодаря чрезвычайно эффективному способу переработки органических материалов. По мере распространения зарослей морского бамбука дальше от мелководных берегов они приносили с собой экологические сообщества мелких рыб и беспозвоночных. Эти животные питались листвой бамбука, а питательные вещества возвращались к нему в виде их продуктов жизнедеятельности. Далее мелкие организмы привлекли более крупных хищников, которые доставляют ещё больше питательных веществ в систему. Таким образом подводные саванны стали необычайно плодородными, обеспечивая островки жизни между более глубокими областями, которые могут достигать глубины до двух километров, что всё ещё мельче абиссали Земли, но уже слишком глубоко для проникновения туда солнечного света и дальнейшего роста бамбука.

  Морской бамбук растёт в виде стелящегося по дну раскидистого корневища, производящего несущие листья «ветви», которые могут варьироваться от маленьких, достигающих нескольких сантиметров тростников до спутывающихся вместе лоз, плавающих на высоте до ста метров от самого растения, обеспечивающих укрытие для множества видов рыб, моллюсков, ракообразных, морских насекомых и неотенических метаморфавесов. Креветки, крабы, копеподы и улитки питаются либо листьями травы, либо «биоплёнкой», слоем микроорганизмов, покрывающим их, и, в свою очередь, являются пищей для более крупных животных. Огромные, похожие на дюгоней потомки водного нюффла скользят по лугам, некоторые питаются моллюсками, которых откапывают с помощью покрытой электрорецепторами морды, а другие – травой, срывая её верхней щупальцевой губой. Похожие на черепах морские потомки маков «летают» над «равнинами» с помощью похожих на крылья ласт, срезая бамбук с помощью клюва и возвращаясь на берег только для откладки яиц. Косяки мелких рыбёшек ищут укрытия между клубками листвы от похожих на барракуд других лучепёрых рыб, произошедших от небольших морских «пескарей», которые выжили во время границы термоцена и пангеацена, и проворных мертрибов, триббетов-тюленей, полностью водных и произошедших от похожего на собаку предка, а также от морских птиц, ныряющих под поверхность воды и в погоне за своей добычей проносящихся как ракеты. Хотя он стал полностью водным, морской бамбук по-прежнему зацветает и распространяет семена в дополнение к своему вегетативному росту. Для этого его невзрачные цветы, скрытые между листьев, опыляются течениями, но при отсутствии сильного потока бамбук также извлекает выгоду из действий водных беспозвоночных, исполняющих роль пчёл, изначально привлечённых к пыльце как к источнику пищи, но непреднамеренно переносящих её от цветка к цветку. Виды-опылители бамбука подводных саванн включают веслоногих раков, креветок, личинок крабов и даже семейство крошечных полностью водных муравьёв, которые стали эффективными пловцами с веслообразными конечностями и «пушистыми» задними ногами. «Пух» – это множество крошечных ресничек, ответвляющихся от экзоскелета, которые служат в качестве жабр для поглощения кислорода из воды.

  Известные как муранктон, эти виды являются прямыми потомками водных муравьёв термоцена, которые пережили массовое вымирание вместе с морским бамбуком, остававшимся в некоторых изолированных прибрежных эстуариях и «карманах» насыщенной кислородом воды, сохранявшихся по всему застойному океану. По мере восстановления морей в пангеацене выжившие муравьи значительно диверсифицировались и распространились по тропическим морям. Некоторые виды муранктона одиночны, а другие социальны, но ни один вид муравьёв с жабрами не является эусоциальным, вместо этого самки несут кладку яиц под собственным телом, а из яиц вылупятся миниатюрные копии взрослых. Они полностью отказались от личиночной стадии – на свет появляются похожие на нимф детёныши, поэтому муранктон не создаёт гнёзд. В случае самок единственным изменением будет увеличение размера после нескольких линек. Однако самцы после короткого водного периода жизни, когда они похожи на самок, однажды начнут линять в иную форму, которая, ещё обладая жабрами, также имеет сложенные зачатки крыльев. Затем молодые самцы поднимутся к поверхности в огромном количестве, чтобы завершить вторую линьку, и тогда их крылья полностью раскроются. Пока что взрослый самец сохраняет жабры на задних лапках, но также развивает дыхальца наземных предков и может дышать атмосферным воздухом. У него есть короткий промежуток времени, когда он может дышать как под водой, так и над ней, что даёт самцам время всплыть на поверхность и взлететь. Однако после часа, проведённого в воздухе, жабры высохнут и будут сброшены, поэтому теперь, если он упадёт обратно в воду, самец утонет. Взрослые самцы не питаются и живут всего день или два, сбрасывая в воду микроскопические мешочки спермы, которые по запаху будут найдены и собраны планктонными самками, чтобы оплодотворить яйца и начать новое поколение.

  Там, где воды слишком глубоки для того чтобы морской бамбук мог пустить корни, процветает другая тропическая экосистема. Образованная фотосинтезирующими кубомедузами, достигающими всего несколько сантиметров в размере, эволюционировавшими чтобы соединяться в плавающие колонии, она образует биом, представляющий собой плавучий риф, который может простираться на десятки километров. Медузы, живущие в симбиозе с водорослями в их тканях, питаются либо через пассивную фильтрацию, либо полагаясь на своих фотосинтезирующих партнёров, и в таком случае они полностью потеряли пищеварительные системы. Большинство рифов цепочных медуз развиваются сначала как тонкий единственный слой медуз, выглядящих как лист пузырчатой плёнки на поверхности воды, и у каждой особи есть «колокол» с воздухом для повышения плавучести. Однако в идеальных условиях колонии начинают нагромождаться друг на друга, погружаясь под воду на глубину до нескольких сантиметров. Рыбы укрываются под колониями для защиты от морских птиц, питаясь живущими в колонии микроорганизмами или самими медузами. Многочисленные крупные животные тоже питаются рифом по краям, нанося ему значительный урон и ограничивая его распространение. Каждая особь в колонии является неотенической и сохраняет способность к почкованию даже во взрослой медузоидной форме, и колония чаще всего размножается именно таким образом, способная удвоиться в размерам за неделю при хороших условиях, но при этом вырастает значительно меньше, поскольку постоянно подвергается нападениям рыб, морских маков и беспозвоночных, питающихся рифом. Также в рифах со временем собираются плавающие водоросли, коряги и перья, обеспечивающие дополнительные укрытия и источники пищи для водных животных.

  Поскольку эти «рифы» полностью планктонные и находятся во власти течений, они обычно собираются на участках, где встречаются многочисленные океанские течения, иногда превращаясь в массивные убежища длиной более ста километров, словно оазис в морской пустыне. Также они могут легко быть выброшены на берег, и иногда в огромных количествах. При этом колокола медуз сдуваются, и берег кажется покрытым тысячами галлонов соплей. Однако в отличие от других видов медуз у этих колоний нет жалящих клеток, поэтому они безвредны для прикосновений.

  Другое похожее на риф место обитания Серины является скалистым, поскольку сформировано потомками пресноводных прудовиков, в значительной степени приспособившихся заполнить ниши, освободившиеся после почти полного исчезновения двустворчатых моллюсков в конце термоцена. Некоторые из таких стали колониальными фильтраторами, похожими на земные кораллы и на вымершую каменную гидру Серины. Каждая отдельная улитка достигает длины всего нескольких миллиметров во взрослом возрасте, а жизнь начинает в качестве свободно плавающей планктонной личинки, которая будет искать место, чтобы закрепиться липкими нитями и превратиться в сидячую форму. Эти нити в итоге затвердеют и навсегда запрут её на выбранном месте. Со временем у самых благоприятных мест соберётся большое количество улиток, и по мере того как новые поколения прилипают к раковинам старых, за множество веков разовьётся огромный каменный риф. Улитковые рифы, скорее всего, эволюционировали вдоль скалистых берегов, где фильтровали пищу из бурных вод, как двустворчатые моллюски, но на сегодняшний день эти формы адаптировались к более спокойным тропическим водам в результате симбиоза с водорослями, которых переносят в своих тканях, как и большинство рифовых организмов в истории Земли и Серины, и именно такие виды производят наиболее заметные рифы, где обитают бесчисленные разноцветные рыбы и другие животные. Как и цепочным медузам, такие отношения позволили улитковым рифам выживать в бедных питательными веществами тропических водах. Тем не менее, улитки сохраняют пищеварительную систему, по ночам вытягивая похожие на веер тёрки, чтобы захватывать микроскопический планктон.