Земля

  Мимолётное время господства насекомых улетучивается по мере того как растущее разнообразие птиц замещает их.

  Пять миллионов лет прошли с того момента как первые канарейки были выпущены на бесконечные равнины и луга, и мир Серины уже претерпел несколько крупных изменений. У трав прерий не заняло много времени стать оттеснёнными их дальним родственником, твёрдодревесным бамбуком, который быстро распространялся и затенял землю в мире, не предложившем никакой конкуренции. Как одни из самых быстрорастущих растений, они распространялись и заполнили мир в отсутствие деревьев с огромной скоростью, вырастая теперь густыми зарослями по всему миру везде, где позволяет влажность почвы, оставляя луга лишь там, где осадков мало для роста бамбука. Владения муравьёв-листорезов расширились, бесчисленные миллиарды их снуют ордами по лесу, собирая и кормясь на листьях и побегах, растущих со скоростью два метра в день. Под землёй колонии насекомых простираются на сотни километров во всех направлениях. Начинают формироваться суперколонии, объединяя свои усилия для создания самых крупных одиночных колоний с популяциями, достигающими триллионов, и каждая из них обеспечивает пищу для ряда подземных грибных садов, также простирающихся на тридцать метров под землёй. Без кротов или грызунов подземные места обитания являются домом для гигантских дождевых червей, сверчков и многоножек, в то время как экосистема, ещё бедная хищниками, испытывает круговорот питательных веществ благодаря жукам-могильщикам, которые после вымирания императорских муравьёв получили бесконечный и в основном не использующийся источник пищи в виде тел умерших птиц, что привело к увеличению их собственной численности. Работая над поиском трупов под землёй, они не только обеспечивают еду для их молоди, но и держат поверхность чистой от болезней, а также возвращают питательные вещества в почву, где те накормят бесчисленных насекомых и микроорганизмы, пока не вернутся к растениям.

  Мир, долгое время управляемый насекомыми, возвращается обратно под управление позвоночными, птицами, освобождёнными от хищных императорских муравьёв и начинающими диверсифицироваться в быстрых темпах. Эпоха муравьёв-листорезов ещё далека от завершения, но насекомые больше не являются единственными правителями в своих нишах, и не только птицы, но и другие беспозвоночные начинают конкурировать или охотиться на листорезов. Спустя пять миллионов лет ПУ появилась первая по-настоящему травоядная канарейка, кормящаяся преимущественно на листьях, начавшая диверсифицироваться. Несколько уникальных форм одновременно потеряли способность к полёту, или хотя бы уменьшили её, и начали развивать более мощный и крупный клюв для того чтобы рвать грубую листву и большой кишечник для её переваривания. На другое короткое время мир был в значительной степени освобождён от хищников, и стаи приземлённых, плохо летающих и нелетающих птиц свободно распространяются повсюду. Два миллиона лет назад из пухлого, похожего на голубя предка уже произошли формы размером с куриц, индеек или даже гусей; показательное увеличение размеров могло происходить из-за полного отсутствия крупных хищников или схватки за ресурсы. Крылья и часто даже ноги этих птиц редко вырастали в соответствии с размером их огромных тел, и они были медленными, неуклюжими животными, гнездящимися на земле на открытом воздухе почти без защиты – им всё ещё не нужно беспокоиться о хищниках. Столкнувшаяся с первой крупной волной птичьей диверсификации империя муравьёв-листорезов начинает сокращаться в умеренных поясах, так как муравьи медленно вытесняются в тропические края своих предков из-за того, что не могут конкурировать в холодные зимы с растущими полчищами травоядных птиц, остающихся активными в течение всего года, и их колонии разоряются во время сезонной спячки большими стаями всё более специализированных насекомоядных.

  Пять миллионов лет – достаточное время для нескольких независимых линий предковых семяедов почти полностью перейти на рацион из членистоногих и стать схожими с певчими птицами, дроздами и крапивниками древнего мира. К наиболее успешным таким формам относятся плохо летающие вьюрки-бегуны, которые стали наиболее обычными среди кормящихся на земле птиц. С длинными клювами и крепкими ногами, некоторые из этих смутно похожих на вьюрковых уже потеряли способность к полёту и были одними из первых сделавших так плотоядных, и обзавелись более наземными привычками, как некоторые, мчащиеся через бамбуковый подлесок и другие, которые сновали по песчаным саваннам и между редкими степными травами, с некоторыми формами, как краснобокий водолаз, начавшими кормиться на водах речных сред. Все они ищут насекомых и других беспозвоночных, поскольку питаются только ими, но водолаз уже может включить рыбу в свой католический рацион. С одними, предпочитающими муравьёв, другими – слизней, и прочими – всё ещё сверчков и жуков, эта ранняя волна наземных хищников показывает хороший потенциал для длительного выживания, поскольку всё ещё бесконечные ресурсы еды поддерживают невероятную скорость эволюции, поскольку мир, неестественно бесплодный, продолжает заполнять свои пробелы.

  Плотоядность начинается в небесах, поскольку предки канареек-яйцеедов породили более смелую и беспринципную форму – крикуш. Как относительно крупные птицы, эти шумные социальные виды начали больше убивать и поедать птенцов и даже слабых взрослых птиц их необыкновенно острыми, иногда крючковатыми клювами. Сойки мира канареек, хоть и остающиеся весьма универсальными: они всё ещё поглощают большое количество зелёной пищи, семян и насекомых – при этом уже начинают проявлять возрастающую адаптацию как формы, так и привычек к хищническому идеалу. Лесные птицы больше не могут оставлять свои гнёзда без присмотра, не беспокоясь о хищниках, поскольку крикуши, наблюдающие с дистанции, теперь могут немедленно спуститься и растерзать их молодняк, пока один из них отвлекает наседку, другой убивает птенцов.

  Среди первых мутаций, которые развила популяция серинских птиц, было невероятное разнообразие красок, развитое из-за отсутствия давления со стороны хищников, но в последнее время растущее из-за плотоядных беспокойство означает, что многие мелкие птицы теперь проявляют повышенный отбор маскировки, в особенности – среди наседок гнёзд. Также появляются и ранее ослабленные инстинкты заботы о потомстве, по крайней мере, у всех мелких птиц, в то время как крупные нелетающие птицы пока что оставляют свой беззащитный молодняк, не беспокоясь о первых маленьких, но специализирующихся хищниках Серины.

Моря

  Хотя речные места обитания в данный момент изобилуют жизнью, моря Серины отстают от суши в развитии экологической стабильности.

  Моря Серины из скромного начального запаса быстро развили богатую жизнь. Миллиарды рыб вскоре собирались в косяки в мелководье, и по мере того как пищевая цепочка начала формироваться, появлялись всё более крупные и специализированные хищники, в основном среди меченосцев, и преследовали непостижимо огромные косяки более мелких океанических живородящих рыбок, кормящихся на обильных планктонных водорослях и веслоногих рачках. Леса ламинарии и водорослей занимают все солнечные побережья, кормя косяки красиво окрашенных, словно потусторонних травоядных, морских слизней, которые могут вырастать до размеров собаки, а огромные травоядные морские улитки с раковинами длиной более полуметра, остатки короткого господства моллюсков на земле, заняли нишу морских коров в водах ранней Серины. Из всех ранних пресноводных обитателей Серины: живородящих рыб, раков, креветок, улиток, только пецилии, существа, добившиеся успеха в нише речных карповых, к настоящему времени не перешли в морскую среду, хотя остатки их генов, возникшие из-за ранней гибридизации с меченосцами, вероятно, всё ещё остаются в геноме нового высшего хищника моря.

  Из залитых солнцем прибрежных сред Серинское море зачастую выглядит совершенно нетронутым, когда красивые рыбы, большие красочные морские слизни и крупные, ярко окрашенные крабы изобилуют в чистых водах. Однако по мере передвижения на несколько сотен километров в море океаны через пять миллионов лет ПУ постепенно превращаются в бомбу замедленного действия. Ушла эпоха покоя прошлых тысячелетий. В результате отсутствия каких-либо значительных организмов, движущихся через различные уровни воды, как на Земле, распределение питательных веществ и кислорода, а также почти всей жизни находится в пределах тридцати метров под уровнем моря, придонные зоны Серины остались застойными и бескислородными. Цветение бактерий-анаэробов, которые, умирая, выбрасывают в воду высокотоксичные вещества, происходит теперь постоянно, вызывая крупномасштабную гибель морских обитателей, которые, в свою очередь, выделяют достаточно питательных веществ, чтобы вызывать большие красные приливы, цветение токсичных водорослей, которые могут протягиваться на тысячи километров благодаря течению, причиняя вред всей жизни, с которой они сталкиваются. Открытый океан Серины находится в постоянном движении, и формы жизни пытаются здесь утвердиться, поскольку большие участки воды периодически очищаются от почти всей развитой жизни, обычно становясь площадками для разведения мимолётных бумов популяции медуз или чего-то ещё. Хотя быстро размножающиеся и легко адаптирующиеся живородящие рыбы, креветки и веслоногие раки являются одними из лучших существ, способных вернуться к прежнему состоянию после таких бедствий, их способность к быстрому размножению становится их гибелью. Меньшие формы, способные переживать эти периоды сложных условий, были оставлены после каждой гибели без менее выносливых хищников, пока те не смогли бы вернуться обратно из незатронутых регионов, а потом испытывали огромный прирост популяции, пока они не израсходуют запасы пищи, инициируя новое вымирание и начиная цикл сначала.

  Жизнь в океанах Серины – жестокая гонка для всех существ, и не только друг против друга, но и против времени, чтобы успеть размножиться и распространиться до того как произойдёт новый экологический кризис, и надеяться, что некоторым из потомков удастся мигрировать достаточно далеко, чтобы избежать этого времени. Даже в лучшие времена большинство океанов Серины были пригодны для жизни лишь на тридцать метров в глубину, когда воды глубже этой отметки испытывали фатальную нехватку кислорода, а большинство организмов выживали в пределах первых семи-пятнадцати метров в глубину, где питательные вещества были доступны. Морские хищники приспособились к миграции, перемещаясь на сотни километров в неделю через целые океаны и избегая ядовитого цветения водорослей, чтобы найти расставленные широко очаги высокой концентрации добычи. Увеличивается странная несоразмерность между хищниками и добычей, когда вторая становится меньше, выносливее, и способной лучше переживать периоды низкой концентрации кислорода, а первые становятся более крупными и подвижными, чтобы находить добычу в хорошие времена и избегать токсичных условий в плохие.

  Внутренние воды, реки и озёра, были в значительной степени изолированы от морской катастрофы, изобиловали жизнью и были экологически стабильнее открытого моря. Разнообразные водные травы, водоросли, клевер и элодея служат укрытием для бесчисленных форм мелких рыб, ракообразных и брюхоногих моллюсков. В отсутствие конкуренции однополые раки заново развили мужской пол и впоследствии начали распространяться и диверсифицироваться после начального периода упадка из-за вредного воздействия храповика Мёллера. Без конкуренции потомки этих маленьких раков становятся первыми крупными травоядными, или санитарами озёр и рек, достигая теперь веса в восемнадцать килограмм и длины в сто двадцать сантиметров, являясь теперь одними из самых крупных членистоногих. Во многих регионах они делят эту нишу с семикилограммовыми большими озёрными улитками, самыми тяжёлыми из брюхоногих моллюсков, огромными люковыми улитками, пасущимися на полосках пресноводных растений, словно газонокосилки. Самые крупные активные речные хищники этой эпохи – рыбы, однако не только меченосцы, как в море. В речных водах скромные гуппи произвели своих уникальных охотников в лице гуперов, разнообразной и быстро меняющейся клады цихлидоподобных пециллид, отличающихся большими выдвижными челюстями и коренастым телосложением, похожим на тело окуня или групера. В отличие от обтекаемых, быстро плавающих хищных меченосцев, гуперы обычно являются засадными хищниками, ждущими и бросающимися на мелкую добычу, которая проглатывается целиком. Размерами от менее чем пяти сантиметров до более ста двадцати сантиметров, они уже являются одной из самых экологически разнообразных клад Серины, несмотря на нынешнее ограничение мест обитания в виде пресной воды.