Молодонты

  Порой один-единственный признак может привести ранее незначительные формы к невероятному успеху. Подобная адаптация, сначала развившаяся для одной цели, позже может быть использована для другой, как, к примеру, перья динозавров, позволившие птицам взлететь. Именно так обстоит дело с наиболее многочисленной и морфологически разнообразной группой триббетер, молодонтами, которые обязаны своим успехом специализированному набору зубов.

  Всех триббетов объединяют их замечательные челюсти. Самым базальным состоянием их челюстей является простое вытягивание рта вперёд, как у водных костистых рыб, которое всё ещё присутствует у летучих триббетов и канитер. Однако вскоре после границы термоцена и пангеацена, около пятидесяти миллионов лет назад, появился отряд молодонты, представители которого пожертвовали длиной ради увеличения силы челюсти. Эти триббетеры развили сильные мышцы, которые оборачивались вокруг верхней части морды и позволяли сокрушительную силу укуса, чтобы раскалывать твёрдые семена. Со временем зубы их верхней челюсти слились в один, образовав шлифовальную поверхность, похожую на пестик, который трётся об аналогичный нижний зуб, ступку. Слегка вытягивая верхнюю челюсть, молодонты скользят верхним зубом по нижнему, не только открывая твёрдые оболочки семян, но и измельчая их. Это предковое состояние молодонтов, эдаких триббетериевых грызунов, которые всё ещё остаются успешными в раннем ультимоцене.

Обычные поедатели семян с огромным воздействием

  Молодонты эволюционировали как специализированные поедатели семян, преодолевая защиту своей растительной добычи с помощью самой большой силы укуса среди животных их размера. За последние пятьдесят миллионов лет они были одними из ключевых игроков в игре жизни, напрямую влияя на экологические тенденции в глобальном масштабе. Ранние пангеаценовые молодонты питались почти исключительно семенами и так обильно размножались, что заменили целые семейства птиц-семяедов, значительно сокращая их разнообразие. Поедая семена, молодонты разрушительно влияли на растения, изменив ход их эволюции. Ранние пангеаценовые молодонты уменьшили площадь лесов, в течение миллионов лет сокращая лесные среды обитания и содействуя распространению лугов. Их кормление привело к отбору меньших, но многочисленных семян у деревьев, которые были бы либо спрятаны в плодах для распространения крупными животными, либо приспособлены к распространению ветром, а для некоторых муравьиных деревьев решением стал полный отказ от семян, когда проростки появляются ещё тогда, когда прикреплены к родительскому растению, а затем их посадят муравьиные симбионты; эти группы в некоторой степени восстановили разнообразие лесов. Так или иначе, некоторые деревья были обречены на менее долгосрочный успех, оказавшись запертыми в эволюционной гонке вооружений, выращивая всё более крупные семена в похожих на крепости оболочках, а молодонты развивали более сильные челюсти, чтобы всё же добираться до них, что привело к развитию самых больших семян из всех – настолько огромных, что их невозможно рассеять, и они способны расти только в непосредственной близости от родителей; неспособные распространяться, подобные аберрантные формы теперь лежат во фрагментированных карманах прежнего ареала.

  Однако большинство молодонтов отреагировали на эти изменения менее резко: когда деревья приспособились к избеганию поедания семян, большинство форм этих триббетериевых грызунов стали всеядными, питаясь не только семенами, но и фруктами и мелкими животными, и когда они начали менее интенсивно питаться на деревьях, в экологию леса вернулась стабильность. Эти генералисты, нашедшие альтернативные источники пищи, также начали питаться птичьими яйцами, оказывая на птиц сильное селективное давление в сторону переноски яиц и постоянной смены гнёзд, чтобы защитить потомство – эти маленькие животные вновь оказали сильное влияние на мир.

  Молодонты-универсалы встречаются по всей Серине почти повсеместно на сегодняшний день, их нельзя встретить только на самых изолированных вулканических островах. Такие группы могут быть как базальными, так и производными, различия между ними обычно довольно незначительны, и все они имеют общие признаки. Многие из этих животных древесные или хотя бы могут лазать по деревьям, и в некоторой степени приспособлены питаться семенами деревьев, хотя более многочисленными являются норные животные, которые также питаются травами. Во всех случаях молодонты продолжают конкурировать с птицами и полностью запрещают им специализацию на питании семенами, которые когда-то были рационом каждой серинской птицы. Эта потеря примечательна, поскольку подобные канарейки, базальные по своей диете и сохранявшие форму вьюрков, сохранялись и относительно изобиловали на Серине на протяжении всей её истории. На сегодняшний день подобные птицы, наконец, почти полностью исчезли.

Семяхваты

  Наиболее распространённой группой молодонтов-семяедов являются семяхваты, древесные, похожие на белку формы, весящие от тридцати граммов до четырёх с половиной килограммов, хотя размер большинства составляет всего полкилограмма-килограмм. Их конечности хорошо приспособлены к лазанию, и они редко спускаются с деревьев – эта привычка, отличная от беличьей, объясняет, почему молодонты вносят так мало вклада в распространение деревьев: если белки закапывают семена в землю, где у некоторых будет шанс прорасти, то молодонты обычно прячут пищу в дуплах деревьев, где у них нет никакого шанса прорасти. Зубы семяхватов острее и немного меньше, чем у первых молодонтов, приспособлены к использованию нескольких пищевых ресурсов, хотя предпочтение всё также остаётся семенам и вырезанию древесного логова или тайников.

  Семяхваты социальны до крайности, живут в родственных группах, состоящих из нескольких пар, обычно связанных как сёстры, двоюродные сёстры, родители и бабушки с дедушками, все из которых совместно добывают пищу и воспитывают молодь. Для таких маленьких животных родители проводят довольно много времени с детёнышами, почти год, пока те не станут независимыми. Семяхваты, хотя маленькие и, казалось бы, уязвимые, живут удивительно долго: они являются одним из трёх таксонов триббетер (или двух таксонов молодонтов), представители которых могут снизить свой метаболизм и впасть в спячку в холодную погоду, что делает их подходящими кандидатами для противостояния надвигающейся угрозе глобального похолодания. Также это замедляет процесс окисления в их организмах, увеличивая продолжительность их жизни. Большинство маленьких животных – обычная жертва хищников, но семяхваты искусны в избегании своих угроз: да, они малы, но живут в сплочённых социальных группах, которые помогают следить за опасностью, и каждая взрослая особь может сменить другую на посту наблюдателя, а для защиты взрослые объединятся, из-за чего мелкие хищники, такие как угрезмеи, которые способны одолеть одного семяхвата, будут стараться избегать семейных групп, которые способны одолеть уже их. Сочетая сложное поведение с природным камуфляжем – их мех очень часто сливается с корой или ветвями деревьев, а почти голая кожа морды и ушей может светлеть или темнеть в различных эмоциональных состояниях, чтобы помочь слиться с окружением – семяхваты удивительным образом избегают ожидаемой роли схожих мелких животных в своей экосистеме. С небольшими потерями от хищничества продолжительность их жизни может превышать десять лет.

  Социальные группы семяхватов могут достигать численности в несколько сотен особей там, где пищи достаточно много, и подобные кооперативные группы создают очень безопасную среду, ведь с таким количеством следящих глаз очень мало хищников остаются незамеченными. Тем не менее, подобные группы могут стать проблемой, и расселение молоди происходит через самцов; примерно через шесть месяцев после достижения половой зрелости молодые самцы покинут свою группу, чтобы найти пару в другой, что, кроме предотвращения истощения территории, также предотвращает вредный инбридинг.

Расхождение рационов

  Во время эволюционной гонки вооружений между молодонтами и деревьями некоторые молодонты полностью выбыли из неё. Вместо того, чтобы стать более универсальными, они начали специализироваться в других направлениях. Хотя их диеты отличаются, все они происходят от поедателей семян. Именно эти деривативные молодонты стали доминировать в наземных экосистемах. Все эти виды и более широкие клады, к которым они относятся, изменили свой рацион и адаптировали свои челюсти, изначально разбивавшие семена, для новых применений.

Изнороскоки

  Некоторые из самых ранних молодонтов, отделившихся от основной ветви, начали питаться зеленью. Наиболее успешной такой кладой являются роющие формы, принадлежащие к подотряду оксиминодонты («острый конец нижнего зуба»), которые в начале своего развития упали обратно на землю и развили удлинённый нижний зуб, чтобы выкапывать и выкорчёвывать целые растения, поначалу просто добираясь до их семян, а затем поедая непосредственно их. Дистальный край верхнего зуба стал острее, и его можно было ударить об удлинённую нижнюю зубную пластину, чтобы срезать растение. Наиболее базальными представителями оксиминодонтов, которые продолжают выживать к сегодняшнему дню, являются небольшие роющие вегетарианцы с лугов Серинаустры, известные как изнороскоки, названные так за их «выскакивающее» поведение, когда они выглядывают из нор для поиска угроз, прежде чем выйти на поверхность, чтобы покормиться.

  Изнороскоки являются серинским эквивалентом сурков, пищух или землекопов; это норные животные, которые питаются в основном травами на поверхности, хотя также могут поедать подземные корни. Анатомия их черепа довольно специализирована, глазницы сдвинуты очень высоко, в то время как мозговая коробка опустилась ниже, что позволило им выглядывать из нор, сохраняя большую часть тела ниже линии почвы. Они социальны и предупреждают других об опасности на расстоянии, но с помощью не звука, а заметных визуальных сигналов ярко окрашенной внутри ушной раковины, которая втягивается и вытягивается в своеобразном языке жестов, но даже с такой социальной системой, когда кто-то следит за опасностью, они всё ещё много нервничают и легко пугаются. За пределы своего убежища они выходят с большими колебаниями, двигаясь быстро и никогда не отдыхая до тех пор, пока они не вернутся с поверхности, на которой беззащитны.

  Длинный нижний зуб, используемый в качестве кирки во время рытья и для рыхления земли, чтобы достать клубни, также используется ими в качестве косы. Спешно выходящие из своих туннелей, чтобы состричь траву на поверхности, набрать полный рот, или состричь какой-нибудь побег на уровне земли, они кладут зелень возле входа в нору и бросаются обратно в безопасное место, унося её под землю после того, как она высохнет. Они всё ещё поедают семена, если найдут их, но их кишечник значительно увеличен и теперь служит для переваривания более грубой травянистой пищи, и поэтому вместо того, чтобы выбирать семена, когда они натыкаются на них, они склонны жевать весь стебель. Будучи маленькими и плодовитыми, изнороскоки, в отличие от своих дальних родственников, не избежали участи мелкой добычи: на них обычно охотятся плотоядные, такие как репандоры и копьебеги, аберрантные хищные вьюркозели, которые всё ещё сохраняются на южных равнинах, таким образом играя ключевую роль в экологии этих сред.

  Терпимые к холоду, они являются второй кладой молодонтов, которые способны впадать в спячку – это жизненно необходимо в холодной, выдуваемой ветрами степной среде обитания, которую они предпочитают. Собираясь вместе, они очень эффективно сохраняют ограниченное тепло глубоко под землёй и снижают индивидуальные метаболические затраты. Так или иначе, существует риск того, что во сне их найдут хищники, и чем больше особей собирается вместе, тем выше становится мотив хищников найти их: некоторые полярные бамбарсуки ищут спящие колонии по запаху, выкапывают их и поедают оцепеневших молодонтов; подобная концентрация пищи неплохо поддерживает этих плотоядных в самых холодных южных регионах Серины зимой, когда добыча на поверхности может почти полностью отсутствовать.

Циркуагодонты

  Ближайшими живыми родственниками изнороскоков являются циркуагодонты, тоже клада молодонтов, но сильно расходящаяся, хотя они тоже относятся к оксиминодонтам. Циркуагодонты также имеют удлинённый, выступающий нижний зуб, но дополнительно специализировали верхний зуб в качестве сложного клиновидного режущего инструмента, который зажимает растительное вещество спереди, в узком клюве, и их нижняя зубная пластина расширяется сзади, именно здесь и измельчается пища, когда рот открывается и закрывается. Циркуагодонты – это молодонты, которые превратили предковую структуру челюстей, похожую на ступку и пестик, в набор режущих деревья секаторов. Циркуагодонты сами по себе являются большой и разнообразной кладой, которая испытала собственные диетические сдвиги и смену экологических ниш, поэтому они будут рассмотрены подробнее в следующей части и упоминаются здесь только чтобы показать их родственное отношение к другим молодонтам.

Омнифаги

  На Серинааркте обитает очень интересная ветвь молодонтов, группа животных, обладающих особенно массивными размерами и странной внешностью, которые считаются одними из самых базальных ныне живущих видов, отделившись от других живущих сегодня форм почти сорок пять миллионов лет назад. Они называются омнифаги, «поедатели всего», огромные молодонты, являющиеся представителями мегафауны, которые развили широкие разбивающие челюсти, чтобы потреблять все пищевые ресурсы без разбора, включая редко используемые другими животными, такие как: гниющая древесина, шипы и кости.

  Примечательно, что члены этой клады никогда не были древесными: они являются травоядными молодонтами, которые перешли на такой рацион (и множество других вещей, которые можно случайно найти в траве) непосредственно с семян травы, вероятно, первого основного источника пищи молодонтов. Омнифаги полностью противоположны небольшим древесным молодонтам, собирающим и измельчающим отдельные семена; они – неповоротливые неразборчивые едоки, которые эволюционировали, чтобы собирать, давить и пожирать всё, что будет поблизости. Это позволило им получать всё от биомов с низкой продуктивностью, таких как сухие равнины, но требовало большого желудка, поэтому омнифаги стали гигантами, самыми тяжёлыми триббетерами на суше, которые приближаются к теоретическому максимальному весу для трёхногих существ, которым нужно нести вес на одной задней конечности в течение части цикла ходьбы, до семиста килограммов. Они сложены крепко, коренастые, с прямыми, похожими на слоновьи конечностями, но наиболее заметной их особенностью являются огромные головы с большими челюстями, которые могут измельчить практически всё, даже мелкие камни, случайно попавшие им в рот во время кормления.

  Среди омнифагов встречаются падальщики, броузеры и избирательные травоядные, но большинство видов охотно потребляют любые органические вещества и обладают гибкой пищеварительной системой, которая позволяет им выживать на более широком разнообразии пищи и более низком её качестве, чем почти всем остальным живым организмам. Мясо быстро расщепляется в передней кишке, и питательные вещества быстро проходят через пищеварительный тракт, в то время как растительное вещество может ферментироваться до нескольких дней в длинной задней кишке до полного переваривания; симбиотические бактерии позволяют всем видам переваривать даже целлюлозу. Желудок в сочетании со слюнным пищеварением настолько эффективны, что почти ничего не тратится впустую; образующиеся впоследствии фекалии представляют собой преимущественно собственные мёртвые клетки и минеральный порошок – даже следы органики в грязи могут быть переварены ими.

  Одним из наиболее визуально уникальных омнифагов является шипоед, в основном растительноядное животное, обитающее в сухих степях северо-востока Серинааркты, специалист по поеданию колючих пустынных растений. В очередной эволюционной гонке вооружений шипоед эволюционирует, чтобы питаться всё более защищённой листвой, а его растительные жертвы отвечают всё более экстремальной защитой. На данный момент шипоед выигрывает эту гонку, способный проглотить огромное количество листовых шипов, которые достаточно длинные и острые, чтобы пронзить человека насквозь, но он смог достичь такого только с помощью собственной защиты. Губы, веки, внутренняя часть рта, ноздри, горло и даже перед живота шипоеда выстланы твёрдыми костными шипами, которые защищают его ткани от собственной смертельной пищи. Происходящие от внутренней ткани рта и идущие по лицу, эти структуры на самом деле являются специализированными зубами. Как единственный вид, способный получить доступ к жидкой воде, содержащейся в этих растениях, как раз то, что эти растения и защищают в таком засушливом климате, шипоеды – ключевой вид, позволяющий многим беспозвоночным и птицам выживать в районах, где вода может отсутствовать в течение почти всего года. Мелкие животные следуют за одиночными шипоедами, словно свита, быстро выпивая сочащийся сок растений или питаясь их мякотью, чтобы утолить жажду в те несколько минут, пока солнце не высушит рану и растение не покроет её одревесневшей тканью.

  Из-за экстремальной диеты и крайней специализации, которую они должны вырастить, чтобы справляться с ней, шипоеды, рождающиеся без зубов и, соответственно, шипов, имеют очень длинный период зависимости от матерей и не могут самостоятельно питаться до восемнадцати месяцев. Чтобы прокормить потомство, когда она сама питается в основном низкокалорийной пищей, мать-шипоед, как и остальные члены её клады, производит похожую на молоко питательную жидкость; это жирная суспензия клеток, которая отслаивается от слизистой оболочки передней кишки; детёныш ест только эту богатую жирами и белками, липкую, похожую на гной суспензию клеточной ткани, отрыгиваемую его матерью, пока он не станет достаточно зрелым, чтобы начать справляться с грубой диетой взрослых. Чтобы слизать эту субстанцию изо рта матери, детёныш-шипоед использует то, что среди молодонтов остаётся лишь у некоторых других омнифагов - язык. Если у большинства молодонтов язык потерян, поскольку бесполезен и является лишь помехой в их крушащих ртах, эта базальная клада сохраняет его в младенчестве, поскольку шипы на лицах взрослых не позволяют им передавать пищу детёнышам привычным способом, как другим триббетерам.

  В основном безволосые, шипоеды способны менять интенсивность пигмента в коже, чтобы помочь в регулировании температуры тела, изменяя его с бледно-коричневого до почти чёрного в зависимости от времени суток – в пустыне могут быть невероятные перепады дневных и ночных температур. У самцов также есть ярко-красные и оранжевые пятна, которые могут вспыхивать во время боя или ухаживания и приглушаться в другое время.

Насекомоядные

  Если бы было необходимо сказать одну причину, по которой молодонты стали такими успешными, то это будет лёгкость, с которой они переключаются между разнообразными диетами. Диета из очень калорийных семян поставила первых молодонтов в идеальное исходное положение, от которого можно было специализироваться на большом количестве других пищевых ресурсов, будь то фрукты, листва или животный белок. Растирающая челюсть молодонтов эффективна для обработки всех видов пищи, а не только семян, а структура каждой зубной пластины, состоящей из множества сросшихся зубов, очень податлива селективному давлению, изменяясь в иные формы, подходящие для иных задач.

  Одна из таких примечательных аберрантных групп молодонтов эволюционировала как сестринский таксон семяхватов. Они тоже древесные, но сходства на этом заканчиваются: они – насекомоядные почти до исключения, их зубы сильно отклоняются от предковых формы и функции, позволяя им ловить и поедать мелких животных, и также изменилась остальная часть их анатомии, ведь они занимают радикально отличающуюся от предковой нишу.

Иунктауры

  Иунктауры («уши с суставом») – это клада специализированных ночных плотоядных, которые питаются в основном членистоногими и другими похожими на насекомых животными, такими как личинки птиц. Они хорошо приспособлены к древесной среде обитания, на их длинных пальцах изогнутые когти, чтобы цепляться за кору, а их передние конечности сильные и важнее при передвижении, чем уменьшенная задняя нога. Их зубы стали очень похожими на клюв, приспособлены к выщипыванию добычи и включают в себя одни из наиболее производных челюстей среди всех молодонтов. Тем не менее, эта группа названа так не из-за своих челюстей, а из-за адаптации их ушей, в которых появился новый сустав у основания. Это позволяет всему уху сгибаться независимо от движения нижней челюсти, позволяя иунктаурам сохранять уши неподвижными при жевании, что очень полезно для ночных охотников, которые обнаруживают двигающихся под корой насекомых по звуку. Верхняя часть ушной кости срослась с черепной коробкой, а сустав в нижней части уха позволяет ему двигаться свободно от движений нижней челюсти, поэтому иунктаура может одновременно держать уши неподвижно, прислушиваясь к звуку питающегося насекомого, и выгрызать путь к нему; невозможный для других молодонтов трюк, ведь их уши двигаются взад-вперёд при движении челюстей.

  Предковая иунктаура добывала пищу, постукивая кору дерева и прислушиваясь к эху, чтобы найти спрятанную добычу. На Земле подобная тактика используется ай-ай, странным ночным лемуром. Один из подобных видов, который сохраняется к сегодняшнему дню, очень похож на ай-ай, и это самая большая иунктаура – раздельнопястный резчик.

Раздельнопястный резчик

  Несколько видов резчиков раннего ультимоцена эволюционировали, чтобы жить в тропических лесах центральной Серинааркты. Ведущие строго ночной образ жизни и, кроме того, обитающие в глубине лесов, где свет планеты почти полностью заблокирован листвой, эти скрытные существа проводят дни в тёмных гнёздах в дуплах деревьев, выходя только с приходом ночи, чтобы добывать пищу в высоком пологе. Это странно выглядящие животные, с огромными глазами и ушами, длинными пальцами и клювообразными зубами, но в то же время с постоянным милым выражением лица. Раздельнопястный резчик – это существо немного меньше кошки, и он выглядит забавнее остальных, поскольку у него есть странные, похожие на пауков руки с суставом в середине ладони, что четыре пальца могут сложиться и встретить три остальных. Эти руки дают им как общее, так и латинское название. Подобное расположение связано с древесным образом жизни, позволяя животному крепко держаться за ветви; три внутренних пальца и их ладонь функционируют как противопоставленные большие пальцы.

  Однако раздельнопястный резчик производит эхо, с помощью которого ищет добычу, не своими запястьями, а центральным пальцем задней ноги. Как и длинный постукивающий палец ай-ай, длинный палец резчика постукивает по коре вокруг, в то время как животное держится на дереве сильными руками, а его уши прижимаются к дереву, чтобы услышать характерное эхо добычи. Чтобы достать её, резчик использует свой угловатый верхний зуб, поддевая кору при выдвижении челюстей и распиливая её при втягивании, таким образом быстро создавая отверстие в коре и обнаруживая под ней насекомое. Подобная челюсть очень похожа на челюсть циркуагодонта, хотя роли, выполняемые ими, совершенно разнятся, и обе клады лишь отдалённо родственны друг другу, то есть, это пример конвергентной эволюции. В отличие от большинства современных молодонтов, резчики сохраняют несколько несросшихся моляров на нижней челюсти, о которые верхний зуб стачивается вместо нижней зубной пластины. Однако сам механизм тот же: пережёвывание и захват пищи при вытягивании челюсти. Их похожий на пилу ротовой аппарат, который открывается невероятно широко, адаптация, изначально появившаяся для разрезания коры, позволяет резчикам иногда нападать на небольших птиц и других позвоночных, случайно найденных во время кормления, что уже показывает поведенческую гибкость, которую им позволяют челюсти как у циркуагодонтов, точно так же, как некоторые циркуагодонты стали хищными после принятия аналогичного расположения зубов.

Великодонты

  Родственными резчикам, но даже необычнее их, являются великодонты. Тоже иунктауры, их челюсти и даже их анатомия были сильно изменены эволюцией, из-за чего их можно считать наиболее отличными от остальных триббетер. Великодонты – это тоже ночные насекомоядные, которые охотятся в пологе тропических лесов Серины, но они перешли от долбления древесины к «зондированию», используя более удлинённый зубной клюв, чтобы хватать мелких насекомых с поверхностей и из отверстий в древесине. Механизм работы клюва очень производный: обе челюсти движутся вместе и слиты с хрящом, что делает невозможным широкое открывание рта как у их ближайших родственников. Предчелюстная кость очень гибкая и сильно изгибается во время работы челюсти, поскольку приводит в движение сильно изменённый верхний зуб, который стал одной длинной заострённой «иглой», формирующей верхнюю часть клюва. Способность жевать у этих триббетер минимальна, перед глотанием насекомые просто раздавливаются – перед разложением их помогает измельчить похожая на желудок мышечная камера над желудком. Челюстные мышцы накапливают энергию при втягивании, которую они высвобождают при движении челюсти вперёд, поэтому рот становится очень сильным, когда открывается, что позволяет им прощупывать и расширять отверстия в коре, чтобы достать свою добычу; на Земле подобный механизм существует у обыкновенного скворца.

  Все великодонты хорошо приспособлены к прыжкам в ветвях; передние конечности по прежнему являются основными при лазании, но хвост у представителей этой группы относительно большой и демонстрирует уникальную анатомию: их вес переносится на всех трёх пальцах, но удлинён не только центральный, но и боковые, из-за чего все три функционируют как ноги. Когда они передвигаются по вертикальным стволам деревьев, каждый длинный палец независимо от других цепляется за кору, и позу можно считать пентапедальной. С пятью цепкими конечностями великодонты свободно перемещаются как вверх, так и вниз, исследуя укромные уголки в поисках своей насекомой добычи. Однако самый примечательный их вид больше не лазает вокруг для того, чтобы найти еду – он парит в воздухе.

  Пинцетозуб-летяга бесспорно является одним из самых странных триббетов. Размером с хомяка, этот пинцетозуб скрытный и нервный, выходит из укрытий, в которых спит весь день, только после захода солнца, чтобы бегать вверх-вниз по высоким лесным деревьям, в бешеном темпе прыгать с ветки на ветку, на много метров выше земли. Он пробирует кору, чтобы найти насекомых, особенно личинки жуков, словно птица, и когда приходит время переместиться к другому дереву... он совершает прыжок веры, выпрыгивая в открытый воздух между деревьями и раскрывая перепонки, крепящиеся к двум огромным, стоящим назад боковыми пальцами.

  Дальше происходит не совсем полёт, а, скорее, длинное медленное падение. Тонкая кожа перепонки крепится между передними лапами и двумя внешними пальцами, создавая широкий парашют, обеспечивающий перенос животного в воздухе на расстояние до ста двадцати одного метра. В полёте центральный палец задней ноги становится хвостом-балансиром: на нём удлинились щетинистые волосы, образуя структуру, помогающую направлять курс к следующему стволу дерева. Во время приземления животное хватается за ствол как руками, так и всеми тремя пальцами, однако затем центральный приподнимается, хвостовой веер закручивается вверх, и этот палец с уменьшенным когтем не используется при ходьбе. Как первое среди триббетов факультативно квадропедальное животное, пинцетозуб-летяга скрывается в ночи.

Дурофагодоны

  В то время как некоторые молодонты сменили рацион из семян на такой из насекомых, другой их таксон поменял предпочтение на ближайший аналог семян в животном мире: моллюсков.

  Большинство питающихся семенами молодонтов также поедали улиток, если находили; улитки достаточно похожи на семена: тоже относительно изобилуют на деревьях, маленькие, обладают твёрдой раковиной и полны белка. Челюсть молодонта сконструирована идеально для их потребления, равно как для потребления семян. Неудивительно, что к среднему пангеацену появилась группа, ставшая специалистами по их поеданию. По мере того, как росла их тяга к мясу моллюсков, они покинули деревья, чтобы добывать пищу в лесной подстилке, где, в тени и укрытии из брёвен и опавших листьев, улитки более многочисленны. Однако больше всего моллюсков можно было найти около воды, и всего за несколько миллионов лет эволюционировали дурофагодоны («поедающие твёрдую пищу зубы»).

  Самые ранние дурофагодоны ещё были узнаваемы как молодонты, с архаичной структурой челюстей и густым водоотталкивающим мехом. Между их пальцами появились перепонки, и, чтобы плавать, они использовали передние конечности, а хвост был нужен для удержания равновесия и управления движением; подобные формы не являются производными. Несколько подобных дурофагодонов, как бобр-улиткоед, почти не изменились с тех пор, живя в пресноводных или прибрежных водах на большей части южной Серинааркты и всё ещё проводя значительное время на берегу. Удерживая раковины улиток или двустворок слегка изогнутым вверх нижним зубом, этот похожий на утконоса молодонт ломает раковину верхним зубом так же, как его предки ломали орехи, за исключением того, что это животное отделяет мясо моллюска от его мало питательной оболочки.

  Однако за очень короткое время другие дурофагодоны стали более водными. Наружные уши, бесполезные под водой, вросли в челюсть. Когти исчезли, когда лапы потеряли потребность держать пищу, а сами лапы стали ластами, плохо приспособленными для перемещения на суше, поскольку этим животным больше не нужно было выходить на берег, за исключением заботящихся о потомстве самок. Шерсть, когда-то защищавшая ранние мелкие виды от холода, стала куда тоньше по мере замещения жировой прослойкой, которая служит той же цели. Больше не ограниченные мелководьем, двадцать пять миллионов лет назад они стали глубоководными ныряльщиками, которые срывали моллюсков с морского дна, что позволило им увеличить популяции до невиданных прежде размеров, а затем начать процесс видообразования. Морвалам, ещё успешным в то время, стало труднее находить пищу.

  Формы, подобные этим, аналоги тюленей, были крайне успешны и до сравнительно недавнего времени встречались во всех океанах Серины. Они формировали скорее граду, а не монофилетический таксон, потому что их эволюция была чрезвычайно быстрой, в результате чего ближайшие родственники некоторых консервативно выглядящих видов являются гораздо более производными животными. Эти изменения произошли невероятно быстро: некоторые дурофагодоны стали полностью водными менее чем за пять миллионов лет. Вся шерсть была потеряна, пальцы срослись в мясистые плавники, а наружные уши полностью исчезли. Эти формы полностью разорвали все связи с землёй и вновь стали водными рыбами.

  Однако в течение последующих десяти миллионов лет они начали объедать друг друга до смерти. Популяции циклически росли и падали, поскольку множество моллюскоядных молодонтов лишали моря моллюсков, организмов, которые за миллионы лет приспособились к минимальному давлению со стороны хищников. На сегодняшний день эти похожие на тюленей формы с большими дробящими челюстями не исчезли, но их куда меньше, поскольку они стали жертвами собственного успеха. Оставшиеся виды, как щелкунчик, полагаются на маленьких, быстро размножающихся морских улиток, в то время как виды, питавшиеся более медленно растущими крупными видами, вымерли полностью.

  Тогда морвалы начали вымирать, что продолжается и сегодня, а вот некоторые морские молодонты, не в силах адаптироваться к нехватке продовольствия во времена роста и спада их численности, приняли альтернативные диеты. В конце пангеацена многие дурофагодоны вымерли из-за нехватки пищи, которую вызвали они сами, особенно виды, полагавшиеся на ныне исчезнувших гигантских моллюсков. Такие моллюски никогда не развивали защиты от подобного хищничества и были быстро истреблены, а их хищники, выросшие огромными, чтобы питаться ими, не смогли приспособиться к меньшей добыче и вымерли сами. Но, кроме таких исключений, молодонты лучше, чем морвалы, справлялись с этими изменениями. В периоды, когда популяции моллюсков истощались, морвалы голодали, однако некоторые дурофагодоны нашли альтернативы. Необходимость необходима изменениям, и, чтобы выжить, некоторые полностью водные молодонты начали новый сдвиг в рационе в сторону новых источников пищи. Это селективное давление последних десяти миллионов лет привело к эволюции двух особенно специализированных молодонтов: рифоеда и граблерота.

Императорский рифоед

  Императорский рифоед является морским молодонтом среднего размера, который может достигать массы в триста шестьдесят килограммов. Его название может показаться чересчур описательным, учитывая, что это единственный вид в своём роде, однако как только вы увидите его, вы сразу поймёте, почему он носит это царственное имя: это один из самых красивых триббетер, чья гладкая, безволосая кожа украшены красивыми оттенками синего, жёлтого и розового и чёрными пятнами. Однако его красивая окраска – лишь часть его известности, ведь рифоед примечателен своей специализацией питания. Во время периодов нехватки моллюсков он приспособился к использованию самого трудно добываемого мяса во всём море: улитковых рифов. По мере того, как в позднем пангеацене сокращалась численность двустворчатых моллюсков и улиток с раковиной, предки рифоедов, словно отчаявшись, начали жевать известковые скалы, образованные рифообразующими улитками Серины. Хотя, коллективно построив риф, эти моллюски производили более прочную и крупную раковину, чем любая другая, они не были полностью защищены от мощных сокрушающих челюстей этих приспосабливающихся триббетер, которые научились грызть верхнюю часть рифа, чтобы разбить камень и высосать маленьких, но многочисленных мясистых и беззащитных улиток, прятавшихся глубоко внутри. Как только предки рифоеда узнали об этом скрытом источнике пищи, они быстро адаптировались к лучшему получению доступа к нему. Мышцы верхней челюсти стали абсурдно большими, образуя выпуклость на морде животного, они приводят в действие зубную «наковальню», способную обратить в песок твёрдую рифовую скалу, чтобы получить доступ к улиткам в ней. Благодаря этому рифоед может похвастаться самой большой силой укуса среди всех животных, когда-либо существовавших – примерно шестьсот тонн на квадратный дюйм в центре шлифующего зуба, чего достаточно для того, чтобы разбить твёрдый камень. Это тяжёлая работа, и рифоеду необходимо почти непрерывно питаться в течение дня для получения относительно небольшого количества калорий, однако эта диета, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, надёжна – серинские рифы огромны, покрывают большинство прибрежных шельфов и обеспечивают достаточно пищи для тех немногих странных животных, специализирующихся на их добыче.

  Прогрызая твёрдые скалы двенадцать или более часов в день, рифоед сильно изнашивает свои зубы, но для компенсации этого они растут с поразительной скоростью – около двух с половиной сантиметров в день, и это только для того, чтобы сохранить длину. За год рифоед раздавит и съест более двух тонн рифового известняка и переработает его в отходы в виде мелкого белого песка, который собирается на побережьях Серины, словно огромная рыба-попугай. Рифы Серины, насколько бы обширными они ни были, могут выдержать лишь небольшое количество рифоедов. Однако ещё предстоит выяснить, смогут ли они пережить сочетание продолжающихся нападений нового хищника и холодающий климат, сокращающий их ареал дальше к экватору. Рифоед вполне может полностью съесть этот источник пищи, как его предки в прошлый раз – но на этот раз альтернативы, к которой можно переместиться, может не быть.

Граблерот

  Граблерот – это оксюморон: дурофагодоновый молодонт, который полностью отказался от твёрдой пищи. По мере того, как моллюсков становилось всё меньше, его предки начали копаться в отложениях в поисках всего, что они могли найти: червей, мелких ракообразных и даже маленьких роющих рыб – всё это можно было найти, приложив достаточно усилий. Однако рот молодонтов поначалу не очень подходил для этой цели, и, чтобы лучше просеивать осадок, этим донным формам пришлось развить более широкие и плоские зубы. Кроме того, их зубы теперь менее аккуратно срастаются во время развития, и со временем челюсти стали двигаться так, что они больше не стояли вплотную, стачивая зубы, но соприкасались только при самом сильном втягивании челюстей; кроме того, на самом конце верхней зубной пластины по мере её роста начали отделяться отдельные зубы, формируя похожую на грабли структуру, которая идеально подходила для просеивания песка в поисках скрытой добычи, которую животное затем втягивает в рот всасыванием.

  Со временем это превратилось в современную форму: очень широкий, плоский, похожий на гребень верхний зуб проносится вперёд, а затем назад, фильтруя отложения и вытаскивая спрятанную беспозвоночную добычу из грязи в пасть, как метла, толкающая мусор в совок. С этой эффективной системой современный граблерот стал крупнее и сравнительно недавно смог колонизировать южное море. Сегодня граблероты обитают во всех прохладных продуктивных водах и являются крупнейшими триббетами из когда-либо существовавших, достигая массы в пять тонн и девятиметровой длины. Они одиночные, собираются вместе только для размножения, а также почти слепы: зачастую питаясь ниже максимальной глубины, на которую проходит солнечный свет, они используют обоняние и осязание для нахождения пути в тёмных водах. Для того, чтобы найти партнёра, они производят серию инфразвуковых сигналов, которые переносятся на очень большие расстояния под водой.

  С диетой, за которую конкурируют немногие другие животные, и которая останется доступной даже с понижением глобальных температур, перспективы граблерота в ближайшем будущем достаточно светлые, даже в меняющемся мире. Однако в конечном счёте это очень крупное животное со специализированной анатомией, и его успех в основном зависит от стабильности условий, которая в скором времени должна исчезнуть. Пока что граблерот – успешный специалист, однако специалисты редко имеют какие-либо долгосрочные перспективы, и это никогда не было так верно, как в ультимоцене.