Океаны Серины, как и экосистемы суши, процветают в раннем ультимоцене. Гораздо мельче океанов Земли, моря Серины редко достигают глубины более двух километров. Средняя глубина серинских океанов составляет менее километра по сравнению с четырьмя километрами земных океанов, а широкие континентальные шельфы часто простираются на сотни километров вдоль прибрежных берегов, где глубина воды может составлять от трёх до нескольких десятков километров, а осадок иногда перемещается, создавая мелкие отмели и полностью поднимающиеся из воды островки. Это свидетельствует о том, что на Серине меньше воды, чем на Земле. Хотя это означает, что она более восприимчива к изменяющемуся климату, в целом это приводит к более плодородным водам, способным поддерживать больше жизни, чем океаны Земли, поскольку морское дно ближе к освещённым солнцем поверхностным водам, и, следовательно, питательные вещества легче растворяются в толще воды и используются растениями. Микроскопические растения более распространены, уровень планктона выше, и большее количество животных, находящихся дальше в пищевой цепи, способно выжить. Это приводит к изменению цвета воды: в тропиках, а летом и в полярных водах тоже, водоросли в открытом море разрастаются настолько густо, что моря являются не прозрачными и голубыми, а мутными и зелёными, затрудняя жизнь зрительным охотникам. Тем не менее, вдоль побережий вода кристально чистая, а сверху выглядит ярко-синей. С чего бы это?
Это связано с тем, что прибрежные воды, простирающиеся на несколько сотен километров вдоль континентальных шельфов, зачастую достаточно мелкие, чтобы солнечный свет достигал морского дна. Это позволяет создать другую, ещё более плодородную экосистему – подводную саванну. На самых мелких прибрежных морях экваториальной Серины морской бамбук продолжает процветать, образуя морские луга, поддерживающие невероятное биоразнообразие. Везде, где это растение изобилует, оно в значительной степени превосходит водоросли, из-за чего вода кажется чистой и голубой – в положительной обратной связи для бамбука, чем лучше он растёт, тем меньше водорослей выживает, тем чище становится вода, что позволяет расти ему настолько эффективно.
Мало что изменилось со времён термоцена, морской бамбук – это полностью водная трава, не выживающая вне воды. Но даже так он по-прежнему производит маленькие, неприметные цветы, пыльца которых является предпочтительной пищей муранктона, которые непреднамеренно переносят её часть на своих телах, опыляя другие цветы, словно пчёлы. После опыления образуется завязь семян, поэтому ультимоценовые бамбуки развили новые адаптации. Чтобы лучше распространять семена, некоторые морские бамбуки развили большие семенные коробочки в форме фрукта размером с оливку, которые являются съедобными и очень питательными и служат для привлечения животных, поедающих их и распространяющих семена далеко от родительского растения.
В отличие от большинства фруктов на суше, они не сладкие, поскольку немногие водные животные могут почувствовать вкус сахара. Они скорее богаты жиром и белком, поэтому и привлекают животных, обычно питающихся животными. Крупные рыбы могут поедать эти плоды, но основными целями бамбука для распространения являются ныряющие морские птицы, которые плещутся в воде и пробираются через лианы, чтобы собрать свой необычный источник пищи. Именно они наиболее эффективно распространяют потомство бамбука, поскольку, наевшись, они поднимутся в небо и, вероятно, пролетят много километров прежде чем испражнятся, сбросив непереваренные семена бамбука далеко от родительского растения. Хотя некоторые очень подвижные рыбы также служат для распространения семян, неизбежным результатом такого щедрого снабжения пищей стала адаптация животных, питающихся плодами бамбука, но особо не распространяющих их. Многие крабы, креветки и другие ракообразные просто разрывают мягкую мякоть и поедают её на месте, из-за чего семена просто падают в листву материнского растения, где они вряд ли приживутся.
Тем не менее, некоторые из семян бамбука достигнут подходящего для прорастания места благодаря переноске животными и частично течением, а способность растения укореняться в новых областях вегетативно также играет роль в формировании бамбуком доминирующего типа среды обитания в прибрежных морях, где вода достаточно мелкая, чтобы солнечный свет достигал дна, а также где субстрат песчаный и мягкий, поскольку корневая система бамбука плохо подходит для колонизации скалистого морского дна. Скалистые участки без мягких отложений поддерживают другой, тоже сравнительно биоразнообразный биом, улитковые рифы, состоящие из мелких улиток-фильтраторов. Каждая из них всего сантиметр в длину или меньше, и эти крошечные моллюски заключили симбиоз с водорослями, и, как кораллы, образуют большие каменные сооружения на протяжении бесчисленных поколений, в которых обитает бесчисленное множество других морских существ, больших и маленьких. Как и кораллы, эти улитки, потерявшие глаза и ногу и представляющие собой лишь рот и раковину, почти невидимы днём. В это время сформированный ими риф напоминает разнообразную и разноцветную коллекцию каменных шпилей. Только ночью моллюски выпускают свои нежные перьеобразные тёрки, фильтруя воду в поисках планктона – коллективные движения миллиардов крошечных колышущихся радул-перьев, обычно красных, заставляют риф по ночам казаться прорастающим оперением и танцующим, словно привлекающая партнёра птица.
Морской бамбук и улитковые рифы не конкурируют в большинстве случаев, поскольку, хотя оба нуждаются в мелкой, освещённой солнцем воде, им нужен разный субстрат. Морской бамбук требует мягкого песка или грязи, чтобы пустить корни, в то время как там, где субстрат слишком твёрд для роста морского бамбука, закрепятся медленно растущие улитковые рифы, особенно далеко в море. Они наиболее распространены в качестве атоллов или платформ вдали от берега у вулканических островов, где морской бамбук не может расти, хотя они могут прижиться на скалах выше морского бамбука – именно здесь оба рифовых сообщества могут сосуществовать. Также эти небольшие колонии в итоге могут приподнять каменистый остров, медленно распространяющийся вверх и наружу в форме гриба над подводными лугами.
Улитковые рифы и морские саванны в значительной степени ограничены мелководьем глубиной до тридцати метров, хотя некоторые виды морского бамбука могут выжить на больших глубинах благодаря воздушным стеблям, стремящимся к поверхности. Обе среды обитания испытывают разнообразие жизни и наиболее энергичный рост в кристально чистой воде на глубине менее девяти метров. В экваториальных водах, слишком глубоких для поддержания того или иного сообщества, встречаются плавучие рифы, образованные фотосинтетическими медузами, известными как цепочные медузы. Состоящие из колоний маленьких, сильно деградировавших медуз с водорослями в телах, многие виды отказались от питания, в то время как другие ещё ловят добычу, проплывающую мимо их щупалец. Полностью отдаваясь на милость ветра и течений, они плавают разбросанными пятнами по всем морям, как это было в пангеацене. Эти скопления могут достигать нескольких километров там, где море спокойно, и служить убежищем для небольших групп рыб и других мелких животных, но чаще они разбиваются на более мелкие скопления в несколько метров ветром и волнами. Однако в особенно спокойных регионах, включая внутренние заливы и уединённые атоллы, где волны перекрываются улитковыми рифами, цепочные медузы, способные к бесполому размножению через почкование, могут полностью покрыть поверхность воды слоем, напоминающим полупрозрачную зелёную пузырчатую плёнку. Эти колонии цепочных медуз не представляют угрозы для животных больше мельчайшего планктона, но в них мало питательных веществ. Некоторые рыбы могут погрызть их, и мелкие беспозвоночные объедают их края, но среди более крупных существ лишь немногие птицепахи, водные маки, напоминающие морских черепах, потребляют их в более-менее значительной степени. Таким образом, их ограничивающим фактором является в большей степени их деликатная природа: они легко разрываются штормами и волнами, не дающими им полностью захватить поверхность воды.
Саванны морского бамбука, улитковые рифы и колонии цепочных медуз являются основными сравнимыми с рифами биомами серинских океанов. Однако кроме них встречается и вид миниатюрного рифа – мертводревесные поплавки, простые стволы деревьев или другие части древесины, смывающиеся в океан с суши. Эти поплавки обеспечивают надёжный субстрат для фильтрующих животных, использующих для питания фитопланктон в открытых океанах Серины, где вода слишком глубока для других рифов.
Наиболее распространёнными существами, колонизирующими мертводревесные поплавки, являются моллюски, обычно двустворчатые, но кроме них здесь могут обосноваться и родственники улитковых рифов, называемые перьязычными улитками. Они обладают той же базовой анатомией, что и улитковые рифы, будучи слепыми и заметно деградировавшими во взрослом возрасте. Как личинки они подвижны и способны видеть, но, увидев подходящий субстрат, они осядут и их рудиментарная нога выделит цементирующую слизь, и они станут сидячими. Их тела удлинятся в стеблеобразную структуру длиной до трёх метров, заканчивающуюся ртом, из которого выступает большая радула в форме цветка, которая покрыта перистыми выступами, служащими для фильтрации планктона. У них нет раковины, но они защищают свои длинные тела маленькими острыми чешуйками. Перьязычные улитки способны быстро втягивать радулу в тело при угрозе хищника, но в остальном мало двигаются самостоятельно после присоединения к субстрату, пассивно фильтруя пищу там, куда течения заберут хозяина. Большие брёвна могут колонизироваться множеством перьязычных улиток, соперничающих за место у поверхности и пульсирующих языками, чтобы поймать пищу. Перьязычные улитки чаще всего наблюдаются на мертводревесных поплавках, но разные их виды также могут колонизировать улитковые рифы и скалистые побережья везде, где могут фильтровать пищу.
В дополнение к сидячим животным, на мертводревесных поплавках также находят убежище мелкие рыбы и ракообразные, а многие их виды могут проводить поколения на особенно больших, распространяясь дальше только тогда, когда один поплавок проплывает мимо другого. Таким образом, мертводревесные поплавки – миниатюрные свободно плавающие рифы. Самые крупные из них, плотно заселённые моллюсками, могут быть сопоставимы с крупными позвоночными-фильтраторами по потребляемому в день количеству планктона.
В нынешних морях Земли коряги не существуют достаточно долго, чтобы развить такую разнообразную колонию рифовых организмов. Корабельные черви, семейство специализированных моллюсков, поедающих древесину, быстро предотвращают формирование аналогичных плавучих сообществ, как это происходит на Серине. Однако это относительно недавнее изменение: окаменелости показывают, что в юрский период, до того как развились морские животные, способные потреблять труднодоступную целлюлозу, свободно плавающие коряги часто колонизировались морскими лилиями, которые также были фильтраторами и функционировали, как на мертводревесных рифах. На Серине, более молодом мире, ни одно существо, сравнимое с корабельными червями, не специализировалось на питании древесиной, и такой материал десятилетиями, а иногда и столетиями плавает в открытом море до того как окончательно разложится. Хотя время от времени мертводревесные рифы выбрасываются на берег, обрекая его обитателей на гибель, многие из них живут годами, так и не прибиваясь к берегу, позволяя этим новым миниатюрным экосистемам процветать.