Итальянцы в Бердянске (1975-1976гг.)

На Бердянском опытном нефтемаслозаводе (БОНМЗ) закупили новую линию по расфасовке солидола в полиэтиленовые тубы. Неизвестно, чья это была линия, скорее всего, итальянская, поскольку для шефмонтажа приехали четверо молодых людей из Италии и один швейцарец. О том, что он швейцарец, знал только я, остальные принимали его за итальянца. А узнал я об этом при странных обстоятельствах, но - обо все по порядку.

С юности я увлекся итальянской музыкой, в основном – эстрадной. Джильола Чинкуэтти, Джанни Моранди, Челентано, Модуньо, дель Мо́нако были на бобинах моих первых магнитофонов. Позже, в Одессе, а потом в армии я занялся изучением итальянского языка, чтобы лучше понимать - о чем поют мои кумиры. Самому, без наставника и практики не очень 

понятно, насколько ты преуспеваешь в освоении чужого языка. Ну, пытался слушать радио, но итальянцы настолько быстро говорят, что улавливаешь только отдельные слова. На магнитофоне, правда, можно несколько раз прослушать одну строку и, в конце концов, понять всю песню. Я накупил словарей, учебников, пластинок и разговорников, сам себе задавал уроки, и сам на них отвечал. А тут появилась целая группа носителей языка, и мне захотелось с ними пообщаться, чтобы проверить – как я «парла́ю италья́но». Но как с ними наладить контакт? Я знал, что ребята живут в гостинице «Волна», их возят на работу и привозят с работы, однако, наверняка к ним приставлен человек из «конторы». 

Случай представился неожиданно. Мой младший брат Вася работал слесарем на БОНМЗ, и был в бригаде по освоению монтируемой линии. Надо заметить, что итальянцы приехали без переводчика, а в Бердянске не оказалось лингвистов со знанием итальянского. На второй неделе работы, когда обе стороны стали понимать языки жестов, Вася догадался, что итальянских специалистов привозят на завод, кормят завтраком, в обед они кушают тоже в заводской столовой, а на вечер их отвозят в лучшую в городе гостиницу «Волна» со встроенным рестораном, в котором постоянно нет мест. В соседнем ресторане «Парус» тоже всегда аншлаг, да и по всей стране в те времена вечерами в ресторанах висели таблички «мест нет». Итальянцы пробовали покупать харчи в гастрономе, но после первой же попытки отказались от этой затеи. Одним словом, ложились спать наши гости голодными. Слесарь Вася вспомнил, что его брат работает неким начальником в общепите и пришел ко мне с просьбой:

- Ты можешь в каком-нибудь кабаке застолбить для них стол, чтоб ужинали по-человечески? 

Надо бы мне было договориться с директором ресторана «Волна», находящемся при гостинице, но я подумал, что там питается, в основном, командированная публика, и будет неприлично иностранным инженерам и техникам ужинать с нашими колхозниками и шоферами. Я позвонил директрисе ресторана «Парус» и попросил ее зарезервировать столик на 5 персон на длительный срок. Разумеется, я ей сказал, что это ребята из Италии, что я за их порядочность ручаюсь.

- Конечно, я распоряжусь, но вы придите, представьте их, я закреплю официанта, чтоб не было никаких недоразумений, - благосклонно ответила мне по телефону директор ресторана Валентина Ивановна.

В тот же вечер Вася привел итальянцев в «Парус», я встретил их, познакомил с Валентиной Ивановной, столик уже был сервирован, официантка Галя в белом фартушке, с уложенной прической мило поулыбалась, и я раскланялся, чтобы уйти. Но не тут-то было. Ребята услышали от меня пару фраз на родном языке и загалдели наперебой. Мол, умоляем остаться, приглашаем поужинать, ты так хорошо говоришь по-итальянски, мы без тебя не справимся. Мне было лестно слышать, что у меня «прону́нчия бэ́лла» - хорошее произношение, хотя и отдавал себе отчет, понимаю их с пятого на десятое, а уж говорю и вовсе вперемежку с английским на рязанском наречии. Старший из них по званию, капо́ Сильва́но, знал английский достаточно хорошо, и это значительно облегчало наше общение.

Пришли мы рано, ресторан был наполовину пуст, поэтому ужин начался почти спокойно, если не считать дружный гогот итальянцев, когда они через меня спросили, как зовут милую девушку, которая их обслуживает.

- Галина, - кротко ответила официантка и сделала книксен.

Ребята заржали, но быстро спохватились, извинились, и, привставая со стула, представились:

- Сильвано, Бруно, Джорджо, Джованни, Дино, - я в это время судорожно листал припасенный русско-итальянский разговорник. В разделе «Ресторан» отыскал слово gallina и с удивлением прочел перевод – «курица». 

От лица новых знакомых объяснил причину хохота, и девушка приняла извинения. Зал тем временем наполнялся молодежью, в том и числе уже подгулявшей. Ресторан был популярен. Сюда приходили отдыхать свободные от смен бармены и официанты из других заведений, таксисты, картежники и прочая «богема». Иностранцы были заметны и скоро послышались возгласы:

- Эй, макаронники! Хау ду ю ду! - кричащий через два стола парень исчерпал сразу весь запас иностранных слов. 

- Шо? Приехали наших девок потрахать? Я тебе говорю, пидор! – он в упор смотрел на улыбающегося Дино. 

Мне было стыдно за своих земляков, и я старался отвлечь внимание итальянцев от их наглой выходки. Но мои новые знакомые уже обратили внимание на шумную русскую компанию и, принимая выкрики за приветствие, дружно подняли бокалы в сторону хулигана:

- Чин-чин! Италиа-Сове́тико дрюжба! – Это старший по возрасту Бруно приветствовал распоясавшегося бердянца.

Положение спасли музыканты оркестра, знавшие, что в зале иностранцы, и объявили «для наших гостей из солнечной Италии» песню «Бесконечность». Я перевел посвящение итальянцам, и они приготовились слушать.

В ресторане играла очень популярная группа, сколоченная в 68-м году моим одноклассником Женей Касимовым из разношерстных музыкантов - любителей и профессионалов. За эти годы, меняя состав, совершенствуя форму, ребята сумели добиться классного звучания, сыгранности, и в ресторан «Парус» люди приходили не только, чтобы поесть-попить и отдохнуть, но и послушать живую хорошую музыку. 

Официально репертуар ансамбля регулярно просматривался, прослушивался и утвеждался, - таковы были правила, чтобы к нам не проникла тлетворная зараза западной музыки, но талантливые ребята умудрялись разучить и «слаба́ть» такое, что зал визжал от восторга, а отдыхающие из столиц спрашивали – где можно послушать эту классную группу, кроме ресторана. Вместе с Женей на клавишных играл мой двоюродный брат, виртуоз Лева Пейчев, на ударных инструментах царствовал Валёк Юрченко, на бас-гитаре интеллигентно и невозмутимо задавал ритм мой соученик Олег Еровтьев, а на гитаре-ритм лабал и пел молодой участник ансамбля, обладатель чудного тенора – Юра Майвалдов, которого потом пригласили работать в филармонию. Позже, когда в эту замечательную группу вошли две сладкоголосые красавицы-солистки – блондинка Ира и брюнетка Наташа, слава о ресторане и его музыкантах разлетелась по всей стане. 

Мои новые друзья «из солнечной Италии» были в восторге от музыкального подарка. Песня L'immensitá – «Бесконечность» была победительницей в Сан Ремо и популярна в Италии. Музыка умиротворила публику и ко мне стали подходить юные особы и спрашивать – можно ли пригласить на танец «вон того, с бородкой» или «этого, как его зовут?». Вечер выравнивался, но тут Дино, техник-механик, бывший чемпион Италии по боксу, достал из бумажника пятитысячную купюру и вручил девушке, с которой только что танцевал, в обмен на поцелуй в щеку. Я знал соотношение валют, по-нынешнему – курс, мысленно отбросил три нуля, получалось чуть больше пятерки на наши деньги, но другие этого не знали. Глаза у многих округлились, девушка сунула пять тысяч лир за декольте, а я представил, что будет, если за нами следят ребята из «конторы». Но гром не грянул, к боксеру стали подходить другие: 

- А мне можно? 

Дино спокойно раздавал купюры со словами: «сувэни́р, прэ́го» и подставлял щеки для поцелуя. Девочки его чмокали, забирали денежку и шли к своим столикам. Джорджо, очевидно, завидуя успеху Дино, тоже полез в бумажник и достал денежку:

- Эй, рага́цци, ба́чо пэр мэ, - призывал он девчонок поделиться поцелуями и с ним. Я успел рассмотреть, что на купюре изображена голая женщина. Не хватало еще порнографии! Быстро перехватив его руку с деньгой, я, как мог, расспросил, что это такое. Джорджо объяснил, что это его национальная валюта, что он – из Швейцарии, но работает в итальянской фирме «Андреа Креспи» и вот с этими ребятами ездит по всей Европе, выполняя пуско-наладочные работы. Не помню номинал этой банкноты, но дизайн ее имел высокое достоинство: вместо традиционных дворцов или мостов, изображаемых на оборотной стороне купюры, там была репродукция с некоей картины. На лесной лужайке, посреди поляны - большая кадка, в которой сидит обнаженная фея. Нижнюю часть девушки скрывали дубовые клепки, а над кадушкой - дивный торс с ниспадающим потоком волос и невинной девичьей грудью. Если мне не изменяет память, - рядом стояла вторая девушка, поливавшая из кувшина купальщицу. Я попросил Джорджо не рисковать и спрятать это произведение искусства в бумажник. 

Далі буде…

... Тем временем, Дино, как плейбой, продолжая раздавать банкноты и срывать поцелуи – поймал кураж. Эту рождественскую сказку разрушил парень, кричавший «хаудуюду». Он подошел к итальянцу и вырвал из его рук денежку, когда тот поднял ее над головой, подставляя щеку для очередного поцелуя. Вырвал и вальяжно прошел к своим друзьям, высоко держа руку с иностранной валютой, показывая превосходство гражданина Советского Союза над ничтожной Италией. Его столик аплодировал ему, как Спартаку на арене.

Дино с серым от злости лицом постоял с минуту, пока парень под дружный хохот уселся за свой столик. Затем громко и быстро на своем языке стал что-то говорить хулигану, очевидно, требовал извинений, - я в волнении не мог ничего понять. Другие итальянцы встали из-за стола, и пошли на выручку, но Дино грозно их остановил. 

Когда боксер направился к столу обидчика, его друзья, человек пять, встали и взяли со стола кто, что смог: вилки, ножи, бокалы. «Валютный вор» схватил бутылку недопитого шампанского, резким движением ударил о край стола, жидкость расплескалась на окружающих, а в руках оказалась «розочка» - остроконечные сколы толстого зеленого стекла. Завязалась жуткая драка, летали столы, стулья и обидчики. Дино работал один, но работал, как автомат. Визги перемежались криками «вызовите милицию». Пока милиция приехала, Дино успел приклеить на лоб лежащему бездыханно любителю итальянской валюты новую купюру, предварительно плюнув на нее, чтобы она лучше приклеилась к челу гражданина СССР. Затем достал следующуюденежку, разорвал ее в мелкие клочья и посыпал этим валютным мусором лежащее тело, изрыгая сквозь тяжелое дыхание уже понятное всем: «Сувэнир».

Грузили нас в ментовский бобик озверевшие менты, как закоперщиков, не взяв ни одного из истинных виновников. Хотя их-то как раз и можно было грузить, как туши: трое лежали неподвижно на полу ресторана, остальные – кто где - зализывали раны. В КПЗ итальянцы долго растолковывали, что нужно позвонить по вот этому телефону господину Цуренко – он его дал для экстраординарного случая. Поздней ночью приехавший зам. главного инженера БОНМЗ долго объяснял дежурному офицеру горотдела милиции, что эти ребята направлены 

коммунистической партией Италии, и что будет большой скандал, если об этом задержании коммунистов узнают «наверху». После многочасовых перезваниваний, нас, наконец, отпустили. Я проводил их до гостиницы, где мои новые друзья взяли с меня слово, что в ближайшую субботу я приду к ним, и мы пойдем осматривать город.

Погода в ближайшую субботу была на удивление теплой, несмотря на вторую половину октября. Я решил, что город мы успеем посмотреть в другой раз и повез на отцовской «Волге» новых друзей на косу. Солнце припекало, пришлось даже снять пиджаки и ходить полуобнаженными по пустынным пляжам, принимая последний загар. Ребятам очень нравилось нежиться в лучах уходящей осени, а когда я их привез на «Бригантину» да угостил сорванной тут же маслиной, они были в восторге, сказав, что вроде дома побывали.

- Ма́ре - гра́нде! Со́ле – бэ́не! – Море прекрасно, солнце чудесно, прямо, как в Италии, - восторгались мои гости. Мы отдохнули, сделали несколько фото на память, и уставшие уехали в город. После крошечной чашечки кофе, которым они меня угостили, я уехал домой, пообещав завтра показать город. Я еще не знал, что каждый мой шаг фиксируется ребятами из кагэбистической «конторы».

Почти все выходные до конца декабря я провел в оттачивании итальянского языка с очень милыми ребятами. Мы пили кофе, ходили на подледный лов бычка к волнорезу, слушали музыку в гостинице – у Сильвано был кассетник, играли в «сорок ступенек» - чудную карточную игру, которой они меня обучили. Игра была интересна тем, что в ней могло играть неограниченное количество участников неограниченное время. Когда определялся круг играющих, они договаривались как играть: или до определенного часа, или до определенного количества набранных лидером очков. Играть в эту игру можно только имея две полные колоды карт, по 52 штуки в каждой. Перед отъездом Сильвано подарил мне этот комплект карт в пластиковой коробке, и я многих бердянцев обучил игре «scala quarante». Это был единственный сувенир, оставленный итальянцами мне на память.

Однажды, придя в гостиницу, я застал Дино, разбирающего на винтики трансляционный приемник, который висел в каждом номере и вещал московские радиопередачи. 

- Что ты делаешь? - поинтересовался я.

- Хочу понять, почему он бубнит целыми днями и не переключается на другие радиостанции, - ответствовал боксер.

- Это не радиоприемник, это – транслятор, попытался я ему объяснить. – Тут выбора нет, слушай то, что тебе дают. 

- Сегодня футбольный день, - вмешался в разговор Сильвано, - Дино болельщик миланского «Интера», и хочет послушать репортаж о футбольном матче.

Это был воскресный день, а в Италии, оказывается, в этот день играются все игры футбольного чемпионата и репортажи по радио идут из разных стадионов одновременно. Это я понял в следующее воскресенье, когда притащил в гостиницу свой «ВЭФ», стоящий у меня дома без дела. Дино быстро нашел в коротковолновом диапазоне нужную станцию, и гостиничный номер наполнился скороговоркой разных дикторов, освещающих острые моменты с разных стадионов. Дино был счастлив, и я оставил им приемник до самого их отъезда. Много позже, когда я собрался в свою первую туристическую поездку в Болгарию, мне понадобилась характеристика с места работы, подписанная парторгом. Мария Сергеевна злорадно заметила:

- Характеристику я тебе не дам. На тебя в КГБ есть досье – ты передавал иностранцам радиоприемник с коротковолновым диапазоном. 

Я знал, что перед законом чист, поэтому заявил, чтобы она так и написала, мол, я есть иностранный шпион, поэтому не достоин представлять свою страну за рубежом. В итоге она характеристику дала, добавив: «привези мне оттуда что-нибудь». Партия – наш рулевой!

Сначала у ребят закончился запас сигарет, через некоторое время – кофе, и они никак не могли понять, почему этого товара нет в магазинах. Я имел доступ к дефицитам, поэтому купил на базе общепита несколько блоков болгарских сигарет и пару баночек растворимого кофе. Когда это добро я выложил на кровать Сильвано, радости моих «ами́чи» не было предела. Они принялись доставать свои пятитысячные купюры, но я категорично заявил: «сувэнир». Тогда ребята попытались подарить мне что-то из своих вещей, но я и тут был суров – нье́нте! Во-первых, я выручил их от чистого сердца – сам курильщик и любитель кофея, во-вторых, я понимал, что где-то прячется невидимый человек и все фиксирует. Они уедут, а мне придется с топтунами объясняться. 

В двадцатых числах декабря ребята засобирались домой: рождественские каникулы. Сильвано, с которым я очень сдружился, предложил:

- Мы едем на две недели домой, поехали с нами. Поживешь у меня, я имею большой дом, у тебя будет отдельная комната, покажу тебе Милан, познакомлю с женой, она будет рада.

Ну как было ему объяснить, что у нас просто так за рубеж, да еще в капстрану, не пускают. Я долго отнекивался, и мы сошлись на том, что следующей весной, когда они сдадут готовую линию и уедут навсегда, он возьмет меня с собой на все лето, и мы посмотрим не только Милан, но и Венецию, и Рим, и Ватикан, и много всего. 

К тому времени, когда пришло время их возвращения в Италию, мы были хорошими друзьями, а Сильвано я мог назвать близким другом. После теплых объятий и пожеланий, Сильвано отвел меня в сторонку и попросил:

- Я тебе буду очень благодарен, если ты мне вышлешь в Италию пластинку с записями ансамбля из ресторана «Парус», очень понравились мне эти музыканты.

Я объяснил другу, что у ребят нет собственных дисков, что для того, чтобы записать пластинку нужно иметь очень большие заслуги и связи, что выпуском пластинок ведают большие люди в Москве. Но мой итальянский амиго ничего не понял, лишь удивился, заметив, что выпуск собственных дисков дал бы ребятам дополнительный доход и добавил бы им популярности. Наивный Сильвано, ты не жил в Чи-Чи-Чи-Пи, - так итальянцы произносили СССР. Теплые воспоминания остались у меня от итальянских ребят на всю жизнь.

Если Вам это понравилось, прошу расшарить.

Чернев Владимир 

7 февраля 2017 г. ·