Д.М.Милеев. Воспоминания. Скачки

Дата публикации: 24.08.2014 2:48:40

Аулиеатинский Государственный конный завод ежегодно по праздникам устраивал бега и скачки на прилежащем к нему ипподроме. Задача — выявить качество лошадей и демонстрировать их народу. Красой конезавода был серый в яблоках орловский рысак Бор и теперь вновь прибывший вороной Принц. Подворное коневодство немецких и русских поселков разводило хороших рысистых лошадей и конезавод помогал этому делу своими племенными жеребцами. Киргизское коневодство имело лошадей верхового направления и для него предназначались жеребцы различных пород, среди них английские чистокровные, текинские, иомуды, карабаиры, локсейцы, стрелецкой, донской и других верховых пород.

На скачках надо было показать их превосходство над местными, чтобы привлечь к ним внимание. В тысяча девятьсот двадцать третьем году в состязаниях на ипподроме принимали участие два рысака Бор и Принц и из верховых — ч/к Дублер. Жокеем на Дублере ехал Пр-хин, он же на рысистых состязаниях на Принце и на Боре. Остальные участники были на лошадях, принадлежащих частным лицам. Коневод не имел возможности выставить большое число лошадей, так как их нечем было кормить.

Все ресурсы фуража съедали за остальных эти трое, призванные поддерживать честь мундира. А в город было выехать не на чем. Коннозаводство давно уже не блистало своими выездами, своими красавцами.

Собрались лошади с Таласского горного района (Кок-Кайтар) и Нипка из Андреевки (немецкий поселок), из Мерке, Пишпека, Ташкента, из Аулиеата. Трибуны были заполнены и помимо того по обе стороны их толпились массы конных и пеших зрителей.

С рысистыми шли иноходцы в упряжках и под седлом. В общих заездах впереди были Бор и Принц. В заездах, где не участвовали лошади конезавода, первый приз получил иноходец буланый из Пишпека, казахской улучшенной породы.

На скачках на короткой дистанции первый пришел ч/к английский жеребец Дублер (жокей — Пр-хин), бросивший свою компанию на целых четверть круга. Это была яркая победа, но население говорило: «Это что, на две версты! Ты дай лошадь на пятьдесят верст». Явно, это население — коневоды «не доросли» до европейских понятий.

Да если бы он победил на дистанции пятьдесят верст — все равно его не дали бы киргизам в косяк: не было подходящего маточного состава ни у одного коневода и сами по себе эти лошади не были приспособлены для косячной случки. В этом убедились ранее на примере Б...

На двадцать пять верст была скачка, в которой первенствовал киргизский конь Кок-Кайтар из Ключевки. На дальние расстояния ему не было соперников и киргизы гордились им: все трибуны гудели от ликования, это было вовсе не в пользу популярности английской чистокровной лошади, победившей на коротке.

На большую дистанцию «теоретически» должны победить ч/к лошади, но их «жалели»: того же Дублера купили у англичан за тридцать тысяч рублей золотом!

Но скачки горячили кровь «коннозаводчиков» и многих любителей лошадей. Это был и спортивный интерес и в этом была какая-то доля ненужного, чиновничьего задора. Если задача была в том, чтобы дать стране побольше лошадей, удовлетворяющих требованиям армии и хозяйства страны, то нужно было все внимание обратить на те главные резервы, откуда ее надо было получать. Это было косячное коннозаводство киргиз. На эту хозяйственную и военную задачу смотрели по-чиновничьи.

Такое впечатление у меня и осталось от этих скачек. Под конец, также по традиции, была «аламанбайга» — тут не спрашивали ни породы, ни возраста лошади, ни веса всадника: участвовать мог любой — скачка на три километра. Победителем вышла кобыла Нинка Павлушки Гр-ра, на которой скакал киргизский мальчуган, лет десяти. Он скинул седло для облегчения веса и, хорошо уловив старт, нахлестывая лошадь нагайкой, выскочил вперед и до самого финиша шел первым. Кобыла эта уже третий год ходила холостой, ради участия на скачках. Так поощряли голый спортивный интерес даже во вред народному хозяйству. Вопрос этот, поднятый на обсуждении итогов конных испытаний, вызвал только недоумение на лицах старых зубров коннозаводства. Это были вопросы «политики», на худой конец «хозяйственные вопросы», а не коннозаводства. При этом говорилась присказка:

«Беда, коль на быке верхом

В конюшню въедет агроном»

То есть, всякие хозяйственные соображения считались вредными, не совместимыми с линией «чистого коннозаводства».

После скачек был традиционный вечер художественной самодеятельности. Ставили небольшую пьеску, выступали с пением под гитару, был оркестр народных инструментов, была декламация и под конец гостей развозили по домам. Главную «артистку», которой я аккомпанировал на гитаре, мне же и довелось отвезти в город за семь верст на своих лошадях, запряженных в легкие санки, так как других годных для тройки не было. Артистка была женой сына управляющего конезавода и он «мог доверить ее» только мне. Город не освещался; все покрывала однообразная пелена снега, луна закатилась. Мчались быстро — и наскочив на какой-то бугор, я вывалил «артистку» из саней; разгоряченные лошади проволочили меня на вожжах целый квартал, но в конце-концов положение было восстановлено и моя спутница, с муфточкой, сошла у своей калитки.