Д.М.Милеев. Воспоминания. Абдурахман — палван

Дата публикации: 15.02.2015 3:09:12

Самым решительным сторонником нашим с самого начала был Абдурахман — палван. Прозвище «палван», т.е. силач, богатырь за ним укрепилось в молодые его годы, когда он выступал в состязаниях, называемых «саюш». Редко кто решался на такое дело и он был одним из смелых, но однажды ему выбили руку из плеча и он остался на всю жизнь инвалидом, сохранив прозвище. Страшно было видеть «палвана» с болтавшейся как плеть рукой, худого, жалкого человека, которого задавила нужда и голод. Игра эта заключалась в том, что два всадника становятся друг против друга на расстоянии ста-двухсот метров с деревянными пиками и скачут друг на друга, чтобы выбить противника из седла. Хотя всадников одевают тяжелой бронью из нескольких слоев кошмы и плечи лошадей тоже защищены от ударов — поединок часто кончается увечьем — и для всадника, и для лошади. Лошадей для этой борьбы трудно подобрать, не менее, чем палванов. Но призы были самые щедрые — например, 20-30 и 50 баранов. Половину приза забирал владелец лошади, другую получал палван-победитель. Абдурахман имел много побед, но в конце концов стал инвалидом. Теперь Абдурахман не имеет никаких средств к существованию и подкармливается лишь в тех случаях, когда его приглашает какой-либо бай (особенно один был поклонником его таланта), чтобы он развлек его своими разговорами, в которых Абдурахман остроумно издевался над аллахом, позволяя себе такое, что хозяин от смеха катался по полу, смеялся до слез, считая, что пусть он за этот смех понесет какую-нибудь кару от бога, но зато насмеется на запретном богохульстве этого пройдохи, которому конечно уже не миновать вечных мук на том свете.

Абдурахман поражал своей самобытностью воззрений, своими умозаключениями. Это был Таласский Сократ и так же, как Сократ, был неграмотен и не имел достойных учеников, как Платон, через которых потомство могло узнать о нем. Но теперь особенно ясно чувствуешь, что в его логике была сама иллюстрация марксистского понятия об эволюции общественных классов. Абдурахман говорил, что несправедливо, когда баи имеют скотину, а бедняки, если не воруют, то умирают с голода. Их частную собственность надо сделать общей собственностью, но чтобы каждый мог есть по справедливости, нужно создать такой «Конзавод», как наш Аральский. Нужно отменить запрет на свинину, т.к. и русские, и киргизы — все должны есть одинаково; нужно всех учить грамоте, потому что бог обманывает людей и не может всем дать одинаково хорошую жизнь.

«Ленин, - говорил он, - это такой человек, который может отменить все старые законы, и, если бы он приехал сюда, в Талас, то всю скотину заставил бы сосчитать, распределить, люди перестали бы воровать и принялись обсуждать, как развести ее побольше. Надо посоветоваться с русскими поселками, с немецкими и с другими — как умножить хозяйство. Мы не умеем и живем, забившись в пещеру, откуда не знаем как выйти». И этот философ и социолог проповедовал свои взгляды среди баев, которые считали его чудаком и развлекались его рассуждениями, т.к. они были всегда остроумны, остры и так были непохожи на все, что могли говорить другие. Его отрицание байских порядков, за которые он сулил им ад и «дузак» мучения на том свете, хула на бога за то, что он устроил мир несправедливо, наконец, отрицание его способности изменить его к лучшему — все это только забавляло, щекотало мысль, тупик, который меньше, конечно, чувствовали те, кто так или иначе рассуждал о вопросах бытия. За эти разговоры ему платили едой; мулла — татарин, который жил с Абдурахманом по соседству, плевался, встречаясь с ним, когда тот, здороваясь, отпускал едкую шутку по поводу его отношений с богом.