Д.М.Милеев. Воспоминания. Пастбища

Дата публикации: 28.09.2014 4:49:27

Конечно, я не мог своим сеном слишком щедро помогать соседям-коневодам. Но более близким, доброжелательно помогавшим нам в нашей работе, я выделил некоторое количество, сверх того, что было рассчитано ровно на один месяц, так как при любой погоде — конец марта теплый и южные склоны гор покрыты зеленой травой. Сено я давал с условием, что на летние выпасы в Сусамыре (Джайсан) мне будет доставлена соль в первую очередь, а сено возвращено осенью, если потребуется. Таким образом я обеспечил себе преимущественное положение на летовке. В отделении быков не было для перевозки соли из Кетменьтюбе, где она добывается в соляной горе. Кто не имеет соли, тот не использует первые, самые полезные травы, так как лошади не могут ее есть без соли: изо рта у них появляется вонь, за неимением соли они набрасываются на глину, забивают ею кишечник иногда на целый метр и сдыхают, те, что не пали, худеют, волосы у них становятся дыбом, выпадают, и долго болеют. А те, что грызут и лижут соль вдосталь — день и ночь едят и за десять-пятнадцать дней становятся неузнаваемыми, так как быстро линяют: из серых сосунков превращаются в рыжих, гнедых, вороных стригунов или наоборот. Поэтому описи сосунков и стригунов считаются временными, условными. Табунная лошадь на зиму отпускает длинную шерсть с подпушком, а весной она быстро сходит на хороших кормах, и лошадь становится прекрасной, как невеста, изящной, все движения ее поэтому кажутся особенно грациозными, как-будто для того, чтобы художник и любитель лошади мог понять глубокую тайну превращений в природе. Если земля одевается цветами, и солнце сверкает в каждой капле росы, то и лошадь на горных летовках достойно завершает эту гармонию чудес и жизненной силы природы. На Сусамыре холодно — ледники и снега сверкают над изумрудными долинами, по обочинам ручьев по утрам трава одевается сосульками, но как все в природе — в гармонии и этот ледок не мешает расти зеленой траве, а рыба осман — бесчешуйчатая и крапчатая — идет вверх на нерест по водопадам, клокочущим пеной перекатам, извиваясь между камней, прыгая из воды за стрекозами, и бросаясь целой стаей за упавшим в воду кузнечиком. В это время рыбу ловят рубахами, штанами, просто руками, перекрывая воду в боковое русло, и, что особенно добычливо, ищут в берегах карманы, запирают в них входное отверстие и откапывают этот естественный садок, выбрасывая на траву по тридцать-сорок штук из одной норы. В этих норах рыбы прячутся от яркого солнца и спят после жаркой утренней охоты.

Низовья Сусамырской долины имеют совсем другой характер: там жарко и сухо, речка Сусамыр здесь собирается из ручейков и течет полого, а внизу она меняет свое название и течет страшным каменным коридором, через который пытались провести молевый сплав тяньшанской ели — и весь лес погиб — выплывали щепки. При этом погибли два человека и несколько лошадей, работавших на разборке заторов (Кирлестрест, 1931 год). Место это называется Куку-Маран. Принимает его воды река Джумгал, впадающая в Нарын. Когда-нибудь в этих местах будут построены гидростанции.

Верховья Сусамыра — лучшие пастбища; сюда идут со своими стадами киргизы-животноводы Кетменьтюбе, горного района, и казахи с Чуйской долины. Через перевал Утмек и Аломель сюда проходят каждую весну и осень миллион голов баранов, лошадей и крупного рогатого скота. Коровы предпочитают тучные берега ручьев, для лошадей лучший корм — беттеге (типчак), а баранов стараются загнать в самый верхний ярус, где и травы почти не видно, но то, что растет здесь на каменной дресве под снежинками очень питательно для баранов, для которых холод, отсутствие мух и личинок грудного червя — самое главное условие: бараны не болеют, хорошо питаются и жиреют.

Сусамырская долина, полого возвышаясь, обрывается почти отвесно к Кетменьтюбинской долине. Если на пологой стороне хребта охотники добывают сурка и архара, то в скалах и обрывах водится большое количество козлов; медведи, барсы и кабаны встречаются здесь огромными стадами по шестьдесят-девяносто-двести голов. Черная смородина и малина, занимающие огромные поля, иногда в сотни гектар, перемежаются с тяньшанской елью и арчей, в подлеске которых растет несколько видов жимолости, на южных склонах барбарис и железное дерево, мелколистный клен, ясень, тополь и другие.

Охотой здесь занимаются в той или иной мере почти все, но есть охотники-профессионалы, как среди киргиз, так и среди русских. Особой славой здесь пользуется Роман Тарада из Дмитровки, которому регулярно приходят заказы от Ленинградского зоологического музея на шкуры зверей и птиц. Роман Тарада никогда не возвращается с пустыми руками: он настолько изучил повадки диких животных, что во всякое время года знает, где искать зверя, и стреляет, конечно, без промаха. Его охотничьи собаки не имеют здесь конкурентов и натасканы в равной мере и на кабана, и на медведя, и на козла.

Всякая моя поездка обычно связана была с охотой, которой я был страстным ревнителем, восхождениями на отдельные пики Таласского Алатау, Утмека и Александровского хребта (теперь Киргизского Алатау), или просто путешествием вверх по тому или иному ущелью, хребту или достопримечательным местам. Везде у меня, таким образом, были свои друзья, «тамыры» и знакомые. За время своей службы в Аральском опытном отделении я изъездил горный район во всех направлениях, и ко мне иногда приезжали любители попутешествовать, чтобы вместе куда-либо отправиться.

Дома я бывал два-три дня в месяц, остальное время — в поездках к лошадям, по горам, на скачках, на охоте. Как художник, я уже мог считать, что многое видел, много композиций назрело, хотелось учиться теперь мастерству, но идея коневодства еще требовала работы, чтобы завершить ее убедительными доказательствами, что табунное содержание рентабельно, и в данных условиях хозяйственного строительства страны это правильный и нужный путь.