набережная Фонтанки, №34

В давние времена, когда новгородский князь Александр Ярославович бил на Неве шведскую дружину ярла Биргера, на этом месте был большой погост: в 2004 году, во время земляных работ в курдонёре Шереметевского дворца ковш экскаватора поволок из недр земли на поверхность ветхий гроб. Прибывшие археологи во главе с Петром Сорокиным обнаружили около 30 захоронений, уходящих в глубину, иногда даже лежащих в 3 ряда - от шведских погребений XVII века до долблёных новгородских домовин XIII столетия. Примерную датировку погоста помогли определить находки – керамика, застёжка-фибула, серёжка, монета. Наиболее ранние вещи относятся к XIII веку. Эту дату ещё надо проверять, ведь до сих пор никаких следов поселений того времени на месте Петербурга не находили. Самый поздний предмет – монета шведской королевы Кристины 1630-х годов. Её обнаружили в могиле мужчины-скандинава 2-метрового роста в военных сапогах.

Где-то тут находился и храм. Однако шведы, заполучив, наконец, в 1617 году вожделенную веками невскую «Ингрию», разорили местные православные деревни, заселяя освободившиеся земли карельскими переселенцами. Скорее всего, во время этой вековой «ингерманландской» эпопеи погост пришёл в упадок, и Пётр Великий бестрепетно отвёл пустынное кладбище под городскую застройку будущей столицы. Император был не сентиментален, тем более что домам, построенным на костях, петербуржцы не удивлялись ни в 18-м столетии, ни в 21-м.

Левый берег будущей Фонтанки при Петре был за городской чертой. Его называли Московской стороной, поскольку неподалёку проходила главная дорога к старой столице - будущий Невский проспект. Места здесь были глухие: густые болотистые леса из низкорослых хвойных и лиственных деревьев позволяли желающим скрываться от чужих глаз. Полиция позднее даже обязала владельцев усадеб по Фонтанке вырубать вокруг них лес, «дабы ворам пристанища не было».

Фельдмаршал Б.П. Шереметев.

Счастливым обладателем «фонтанных земель», «вниз по реке… мерою по поперечнику 75 сажен, длиннику от реки Ерик 50 сажен», согласно «Данной» Петербургской Городовой канцелярии, 27 июля 1712 г., генерал-фельдмаршал, тайный советник граф Борис Петрович Шереметев (1652-1719) оказался неожиданно для самого себя. Долгая походная жизнь утомила героя Северной войны. В начале 1712 года он попросился на покой. Фельдмаршал был уже стар, вдов и думал провести остаток дней, затворясь от мира в обители Киево-Печерской лавры. Однако Пётр, безмерно уважавший благородного Шереметева, предложил Борису Петровичу неожиданную альтернативу монашескому послушанию.

В 1705 г. скоропостижно скончался родной дядя императора, дипломат Л.К. Нарышкин, оставив после себя 20-летнюю красавицу-вдову Анну Петровну, урождённую Салтыкову, с двумя девочками-сиротами, судьбой которых царственный кузен был весьма озабочен. Хранить их дни и оказался призван Петром старый фельдмаршал, рассудивший, что в данном случае супружеский венец стОит пострижения в монахи. Царь был скор на дела: на сговор ушло чуть больше месяца. В качестве приданого 26-летней супруги 60-летний Борис Петрович, в 1712 г., и получил владения на Фонтанке.

Б. П. Шереметев принадлежал к старинной боярской фамилии. Отец его, Пётр Васильевич по прозвищу Большой, был видным воеводой при царе Алексее Михайловиче и по 1-му браку стал отцом пятерых сыновей и одной дочери. Борис, родившийся в апреле 1652 г., был старшим из них. Придворная служба стольника, начатая в 13 лет, не вдохновляла бойкого юношу: его влекли сражения, дальние страны... Этим двум областям - военной и дипломатической - и будет посвящена его долгая жизнь.

По возвращении - вновь военное назначение: он получает важную должность воеводы Белгородского разряда, отвечавшего за охрану южной границы от крымских набегов. В 1688 г. Шереметеву впервые удалось поучаствовать в боях с татарами, но без особого успеха: храбро сражавшись, он не достиг победы и был оставлен служить вдали от столицы.

Пётр I вспомнил о белгородском воеводе только в 1695 г., когда пришло время идти на османский Азов. Царь поручил Шереметеву командование вспомогательной армией, направленной к низовьям Днепра, чтобы отвлечь на себя крымцев. Здесь и случился громкий военный успех будущего фельдмаршала: после непродолжительной осады ему сдалась небольшая крепость Кызы-Кермен (нынешний Борислав, Украина). Это была 1-я и единственная в тот год победа войск Петра над турками.

Заслужив доверие молодого царя, весной 1697 г. Шереметев получает от него новое ответственное поручение - уже по дипломатической линии. Во время пребывания Великого посольства во главе с самим Петром в северных протестантских странах, боярин - как бы по своей инициативе и на собственный кошт - посетил католические державы: Речь Посполитую, Священную Римскую Империю и Итальянские государства. Он останавливался в Варшаве, Вене, Венеции, Риме, ведя переговоры «на высшем уровне» об организации совместного натиска на османов.

Самой дальней точкой его вояжа стала Мальта, где Шереметева приняли с большой помпой и даже сделали кавалером Мальтийского ордена - против всех своих правил, закрыв глаза на то, что он крещён по православному обряду и к тому же женат. Он стал мальтийским кавалером первым из россиян, чем впоследствии неизменно гордился.

Всюду Борис Петрович демонстрировал вполне европейский политес и, хотя и не достиг особого успеха в своей миссии, немало сделал для истребления прежних стереотипов о «стране варваров и медведей» и становления нового, положительного имиджа России как культурной державы.

Поначалу Северная война не принесла Шереметеву лавров: командуя конным отрядом под Нарвой, он после небольшой выигранной стычки не сумел использовать удачный момент и отступил, чем вызвал негодование царя. Не отличился воевода и в разгромном для русских Нарвском сражении 19(30) ноября 1700 г. Тем не менее Пётр, лишившийся большей части своего офицерского корпуса, не имел выбора и поручил ему возглавить конный отряд, чтобы «итти вдаль для лутчего вреда неприятелю». Тактика «малой войны» в Лифляндии продолжалась весь следующий год: Шереметев и его противник, шведский полковник Шлиппенбах, предпринимали время от времени краткие рейды и вступали в стычки, не приносившие никаких результатов. Наконец русские смогли застать шведов врасплох и 29 декабря 1701 (9 января 1702) г. одолели их в сражении при Эрестфере (ныне Эраствере, Эстония). Вновь, как и с османами, Шереметев одержал 1-ю победу в идущей войне, но теперь её значение было не в пример больше. Русская армия была деморализована нарвской катастрофой, и 1-й успех, пусть и небольшой, над могучим противником в тот момент нужен был как воздух. Пётр наград не пожалел: победителя шведов произвели в генерал-фельдмаршалы (3-го в российской истории). Кроме того, наградили единственным у нас тогда орденом Св. Апостола Андрея Первозванного (Шереметев стал его 4-м кавалером, раньше самого Петра).

Через полгода - новый разгром шведов у мызы Гуммельсгоф 18(29) июля 1702 г., сделавший Шереметева хозяином Лифляндии. Среди укреплённых городков, взятых тогда русскими войсками, был и Мариенбург (ныне Алуксне, Латвия). Один из приобретённых там трофеев волей случая вошёл в историю: это была пригожая и смышлёная 18-летняя служанка по имени Марта. 50-летний Борис Петрович очень привязался к ней и держал при себе больше года. В августе 1703-го года её прелестями впечатлился “полудержавный властелин” Александр Меншиков, который чуть ли не силой вытребовал девушку себе, но ненадолго: через пару месяцев её приметил царь и забрал у своего «мин херца». Это была будущая супруга Петра и императрица Российская Екатерина I.

Эти две победы фельдмаршала оказали большое влияние на весь ход Северной войны и сделали наконец возможным осуществление давнего петровского плана по овладению Приневьем и выходом России к Балтийскому морю. Для этого нужно было сначала взять шведскую крепость Нотебург, бывший русский Орешек - хорошо оснащённую твердыню, стоявшую на острове при истоке Невы из Ладожского озера. Войска Шереметева после 15-дневной осады и 12-часового отчаянного штурма 11(22) октября 1702 г. заставили крепость пасть. «Правда, что зело жесток сей орех был, аднака, слава богу, счастливо разгрызен» - гордо писал Пётр в одном из писем. Но это было полдела: Шлиссельбург («ключ-город», как назвал взятую крепость царь) лишь открывал путь к покорению Невы. Вблизи от её дельты, у впадения речки Охты в Неву, стоял ещё один шведский город Ниеншанц. 22 апреля (3 мая) 1703 г. неожиданно для неприятеля армия фельдмаршала появилась под стенами Ниеншанца. После недельной осады 1(12) мая 1703 г. город был взят. Как и под Нотебургом, договор о капитуляции составлялся от имени Шереметева, ему вручались и ключи от крепости. Устье Невы, это заключительное, по словам Петра, место, было в руках русских: программа, с которой Россия вступала в войну, оказалась выполнена. Символом этого свершения станет Санкт-Петербург, заложенный царём 16(27) мая 1703 г., и потому Шереметев по праву может считаться одним из основателей нашего города. Впрочем, сам фельдмаршал при основании города не присутствовал - в тот год он завоевал ещё шведские крепости Копорье, Ям (теперь Кингисепп) и Везенберг (Раквере, Эстония). С этого времени Шереметев становится ближайшим сподвижником Петра в Северной войне. В 1704 году осаждает город Дерпт (Тарту, Эстония), в 1710-м - берёт Ригу, командует пехотой при Полтаве, где получает ранение (1709), руководит экспедиционным корпусом в Померании и Мекленбурге (1715), участвует и в Прутском походе против османов (1711). За успешное подавление стрелецкого мятежа в Астрахани весной 1706 г. Пётр, исчерпавший уже все имеющиеся в его распоряжении титулы, возвёл Б. П. Шереметева - впервые в российской истории - в графское достоинство.

Пётр чтил родовитость и чин своего фельдмаршала: ему было предоставлено право входить в царский кабинет без доклада, где Пётр встречал его стоя, величал только по имени-отчеству, уважительно провожал до двери. На ассамблеях царь лично освободил Бориса Петровича от штрафного Кубка большого орла. Но при этом Пётр никогда не доверял Шереметеву до конца. Ему претила извечная боязнь ответственности, нерешительность и медлительность полководца. Не раз вызывала резкое раздражение монарха и склонность Шереметева «толковать» указы: посчитав «по своим резонам» какой-то из них в данный момент «неудобным» и зная переменчивую натуру Петра, он под под разными предлогами отложить его выполнение.

На Шереметева Пётр возложил прежде всего военно-административные дела - снабжение, размещение, комплектование и обучение армии. Здесь его большой опыт и «старомосковская» основательность были весьма уместны: из-за них фельдмаршал пользовался большой популярностью в армии. Офицерству импонировали его знатность и богатство, а для простых солдат он стал «добрым барином» и живым символом русских побед, лично развеявшем миф о непобедимости шведов. Характерно, что из деятелей Петровской эпохи только Шереметев стал героем народных песен.

Жалуя ближним придворным земли своего «парадиза», Пётр тут же начинал торопить их новых владельцев с застройкой. Дисциплинированный Шереметев не стал тянуть с преобразованием бывшего погоста под пригородную усадьбу. Уже через несколько лет после свадьбы с Анной Петровной Нарышкиной были возведены «большое каменное и деревянное строения» и службы. Планировка участка была совершенно иной, чем в наши дни: фасад главного дома был обращён на перекрёсток будущих улиц Симеоновской и Моховой, где двумя десятилетиями позже будет водвигнут придворный храм св. Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы; туда же выходил и парадный въезд.

В скором темпе возведения просторной семейной усадьбы был не только патриотический, но и прагматический смысл: старый воин неожиданно оказался крепок телом, и «благотворительный» брак стал приносить обильные плоды. Уже в 1713 году, когда воспрянувший генерал-фельдмаршал вновь бросился воевать шведов, Анна Петровна разрешилась сыном Петром. В 1714 г. родилась дочь Наталья, в 1715-м - Сергей, в 1716-м - Вера, в 1717-м - Марфа. И в том же 1717 г. Борис Петрович, вернувшись в Москву после очередной кампании в Померании, нечаянно захворал и, проболев год, помер. Ведь ему было уже под 70, хотя последние 7 лет жизни он и пребывал в таком редком любовном и семейном благополучии, какому могли бы позавидовать многие из пылких юношей. Безутешная Анна Петровна пережила мужа на 9 лет.

И хотя фельдмаршал так и не успел увидеть свой дворец во всём блеске, да и бывал он в петровском «Северном парадизе» совсем нечасто, прожив здесь в общей сложности лишь несколько месяцев - по документам Шереметев является одним из первых петербуржцев.

4 мая 2017 г.