1870 - 1952

Судьба ювелира удивительна и порой драматична. Родился он в 1870 г. в деревне Часовни Московской губернии, в крестьянской семье. На пороге своего 15-летия оказался в Петербурге, где ему страстно захотелось овладеть профессией ювелира. Долго и упорно Иван Савельевич Брицын по-крестьянски основательно постигал тонкости избранного им дела, пока наконец его труды не увенчались успехом. Только в марте 1903 года он получил диплом «мастера серебряного ремесла» и поселился в Спасском переулке, в доме № 6, принадлежавшем вдове-полковнице Лидии Михайловне Заящниковой.

Брицын работал в собственной мастерской не покладая рук: у него появлялось всё больше клиентов, на появившиеся свободные деньги не только приобретались изделия коллег, позволяющие почувствовать новые тенденции в моде (да к тому же понять некоторые секреты конкурентов), но и расширялось производство.

Росла и семья. В последние годы ушедшего XIX столетия Иван Савельевич женился на Глафире Кононовне Придне, дочери владельца молочной фермы в Цельной, а вскоре, в 1901 году, на свет появилась Клавдия (Клара), в 1905– Леонид, а в 1911 г. родился Юрий.

Конкуренция на ювелирном рынке в первое десятилетие ХХ века была чрезвычайно высокой: по данным того же ежегодника «Весь Петербург» в 1903 г. в столице было зарегистрировано около 150 ювелирных производств. Но мастерская Брицына успешно выдерживала соревнование с более опытными конкурентами. С 1903-го по 1907 год Брицын рекламировал себя как мастер «серебряного и гравировального дела», с 1907 года назывался «мастером золотых и серебряных изделий». В 1909 г. пришёл 1-й успех — на Международной выставке новейших изобретений под патронатом наследника-цесаревича Алексея Николаевича Брицын был награждён малой золотой медалью «за высокохудожественное исполнение эмалей по металлу». В итоговой рецензии особо отмечалась широта цветовой палитры и особое разнообразие оттенков эмалей.

Стоит заметить, что эмальерная техника — одна из самых трудоёмких в ювелирном производстве. Эмаль — особый сплав стекла, обычно в виде порошка, который окрашивается окислами металлов и наносится на металлическую поверхность. После обжига в муфельной печи она превращается в твёрдую блестящую ярко окрашенную массу. Однако в процессе изготовления чрезвычайно важны нюансы — дозировка красящего пигмента, время обжига и так далее. Требуется особое чутьё, чтобы добиться нужного оттенка, не передержать или не пережечь эмаль, правильно её остудить. В результате металлический фон, предварительно гравированный волнообразными, параллельными, круговыми или лучевыми бороздками, залитый прозрачной эмалью, приобретает своеобразный «муаровый» эффект, а ювелирное произведение в целом — неповторимую индивидуальность.

Итак, Брицын в совершенстве овладел техникой эмали «по гильошу», его работы были отмечены наградами и хорошо раскупались, у него появилась постоянная состоятельная клиентура.

В 1911 г. Иван Савельевич перебрался поближе к центру на Малую Конюшенную, в дом № 12, принадлежавший вдове генерал-майора Александре Леонтьевне Михайловой. Сам Брицын с семьёй занял просторную квартиру на 5-м этаже, а на 1-м расположились мастерская, где теперь трудились обычно 10–15 человек, и магазин. Тогда же в рекламных объявлениях появляется название мастерской «Русская эмаль», которое указывало на специализацию.

Звания «поставщика Императорского Двора» И. С. Брицын не имел, однако с 1910-го по 1917 год выполнял заказы высочайших особ. Об этом свидетельствуют счета, выписанные на членов императорской семьи из Российского государственного исторического архива.

Успех мастерской Брицына, по-видимому, был обусловлен постоянным расширением ассортимента и соответствием модным трендам. Востребованными на ювелирном рынке в то время были предметы повседневного обихода в роскошном дизайне. Настольные часы, письменные приборы, рамки для фотографий, портсигары и спичечницы были представлены в ювелирных магазинах в изобилии, однако у Брицына можно было приобрести что-то особенное, эксклюзивное — например, серебряный с эмалью рожок для обуви, затейливую дамскую туалетную коробочку с потайным отделением или пудреницу с карне (фр. cârnet de bal — записная книжка для бала — небольшой плоский футляр с подъёмной или откидной крышкой, содержащий костяные пластины для записи и карандаш; бытовал в России с XVIII в.).

Прозрачные разноцветные эмали Брицына, столь похожие на работы Фаберже и не уступающие им и в качестве исполнения, были так хороши, что быстро прославились в Великобритании и США, куда их охотно экспортировали. Наладились связи питерского мастера и со считавшейся лучшей на юго-западе Российской империи фирмой ювелира Иосифа Абрамовича Маршака, находившейся на Крещатике, главной улице Киева.

Авторские эскизы мастера до сих пор не выявлены, и можно предположить, что какие-то дизайнерские идеи он заимствовал. Тем не менее, качество исполнения было отличное, а цены ниже, чем, к примеру, у Фаберже.

Безусловным достоинством брицынских работ является высочайшая старательность исполнения. И роскошные украшения для высокопоставленных заказчиков, и скромные недорогие вещицы выполнялись с виртуозным мастерством и изумительной тщательностью. Качество работы всегда было для Брицына в приоритете: именно этому он научился в молодые годы у «Фаберже».

Здесь уместно задаться вопросом — насколько велико было влияние стиля Фаберже на творчество Брицына? По-видимому, очень велико. Работа на прославленную фирму в период её наивысшего расцвета не могла не повлиять на молодого человека, желавшего в совершенстве овладеть профессией. Из воспоминаний современников известны почти легендарные истории о том, что великий Карл Фаберже, обнаружив мельчайший дефект в готовой работе, разбивал её молотком, требуя от своих мастеров предельного совершенства. Или о том, что при изготовлении портсигаров требовалось соблюдение абсолютной герметичности — «…обе части портсигаров так плотно примыкали друг к другу, что их нельзя было закрыть сразу — приходилось ждать несколько секунд, пока из них выйдет воздух… А держа в руках закрытый портсигар, было невозможно определить, с какой стороны у него петли и шарниры — такая это была тонкая работа».

Высочайшие стандарты, заданные Фаберже, Брицын воспринял и следовал им на протяжении всей своей карьеры. Однако старательным подражателем его назвать нельзя. Эксперты считают, что мастеру удалось создать индивидуальный творческий почерк, который несколько отличался от «стиля Фаберже». Оригинальное формообразование, крупный гильош неожиданной геометрии и более контрастная, чем у Фаберже, палитра эмалей придают брицынским работам особую узнаваемость.

Творческую биографию Брицына можно разделить на два этапа. Первым витком его карьеры стал отрезок с 1903-го по 1910 годы. Это был период становления — с момента получения звания мастера серебряного ремесла и до признания его достижений в эмальерном деле на Международной выставке 1909 г. Для этого этапа характерна определённая разностильность, неравноценность произведений, вышедших из его мастерской. В это время ювелир работал преимущественно с серебром, брался за любые заказы, оттачивал мастерство. В коллекции Государственного музея-заповедника «Петергоф» есть несколько образцов творчества Брицына этого периода — медальоны, брелоки, образочки. К этому же периоду относятся и единичные произведения, ставшие прототипами узнаваемых роскошных брицынских эмалей. Это, например, две солонки, датированные 1903-м и 1904 годом, в которых уже угадывается мастерство, проявленное в полной мере позже.

После 1910 года, когда была определена специализация мастерской преимущественно на эмалях, настала пора зрелого и осознанного творчества. Именно к этому периоду относятся лучшие работы мастера, представленные сегодня в экспозиции музея «Особая кладовая» в Петергофе.

Именно в это время определился индивидуальный стиль Брицына. Полностью овладев профессиональными приёмами, достигнув лёгкости и совершенства, он начал отдавать предпочтение тем оттенкам эмалей, которые ему особенно удавались. Разнообразные нюансы голубого от светло-синего до голубовато-белого, по мнению экспертов, считаются визитной карточкой ювелира.

Итак, производство Брицына успешно развивалось до 1917 года.

Но все планы на расширение дела после приближающегося победоносного окончания войны смешал 1917 год.

Рабочий Емельянов, с семьёй которого сложились близкие отношения у домочадцев Ивана Савельевича Брицына, снимавшего несколько лет подряд дачу в Разливе, оказывается, прятал в шалаше скрывавшегося от полиции Владимира Ильича Ульянова-Ленина, вождя затем свершившейся в октябре пролетарской революции.

Новая власть видела в ювелире только чуждого ей мелкого буржуа. В 1918 г. мастерскую Брицына окончательно закрыли, а всё, что хоть как-то напоминало золото и серебро, конфисковали революционные матросы, совершенно не желавшие понимать, что они отбирали у "богача-захребетника" плоды многодневных кропотливых трудов его рук и ума.

Несчастья не сломили мастера. Он не покинул отчизну в трудные дни, а старался противостоять ударам судьбы, с его-то талантом и способностями работая по найму в различных промысловых кооперативных артелях, как, например, "Эмаль-металл".

Когда объявили новую экономическую политику, Брицын организовал собственную крошечную мастерскую и, числясь "кустарём-одиночкой по части галантереи на медной основе" (поскольку работа с драгоценными металлами была строго-настрого запрещена), вместе с подросшим старшим сыном Леонидом выполнял частные заказы. Помощник оказался сметливым и способным: он быстро перенял у отца секреты профессии, сам теперь изготовлял штампы и готовил эмаль. У него даже появился личный именник: "Л.Б.", в то время как глава семейного дела на свои готовые вещи либо ставил клеймо "И.Б.", либо помещал аккуратно выведенную резцом подпись: "БРИЦЫН".

Но НЭП продолжался недолго, и в конце 1920-х годов Ивана Савельевича Брицына отправили на 1,5 года в ссылку в Ярославскую область. Поскольку ему запретили заниматься любимой профессией, то пришлось переквалифицироваться в частные фотографы. Но и здесь сработала жилка изобретательства: мастер смог так переделать фотокамеру, что она сразу, без какого-либо процесса проявления, выдавала готовые моментальные снимки.

Когда Иван Савельевич вернулся в Ленинград, ему удалось оформиться надомником, чтобы исполнять отдельные заказы находящихся в Поволжье ювелирных предприятий: чувашской Цивильской фабрики "Перламутр" и фабрики галантерейных изделий в Татарской АССР. Так продолжалось всё предвоенное десятилетие.

Война окончательно разлучила старого мастера с любимым делом его жизни. Теперь было не до ювелирных поделок. Ленинград уже в сентябре 1941 г. оказался в кольце вражеской блокады. Оба сына ушли на фронт. Чтобы оставшиеся в осаждённом городе члены семьи смогли выжить, Иван Савельевич Брицын на восьмом десятке лет пошёл работать слесарем в эвакогоспиталь. Его внук, композитор Александр Юрьевич Брицын, вспоминал, как его дед, обладавший жёстким характером, всегда старался "держать планку" и, если что, пронзительно глядя на собеседника в упор своими светлыми глазами, не стеснялся настоятельно отстаивать "собственное мнение по любому вопросу в силу больших навыков и знания механики". Недаром Ивана Савельевича Брицына за несгибаемый патриотизм и за золотые руки наградили уже в 1943 гю медалью "За оборону Ленинграда".

Однако лишения блокадных лет повлияли на его здоровье. Чтобы выжить в страшные дни осады, Ивану Савельевичу и его близким приходилось (и это считалось счастьем!) есть суп, сваренный из ремней, и питаться студнем из столярного клея. Но старый мастер-пенсионер не привык сдаваться. Теперь его невысокую фигурку часто видели в находящемся на Владимирской площади Ленгосломбарде, куда бывший известный эмальер и ювелир устроился оценщиком. Повторный инсульт свёл в могилу Ивана Савельевича Брицына 28 мая 1952 г. Похоронили талантливого русского мастера с трагической судьбой на Холерном участке Ново-Волковского кладбища, что на улице Салова. Рядом с отцом позже упокоились и оба его сына, а над могилой появился памятник работы А. М. Орехов

История формирования петергофской коллекции началась в 1986 г., когда музей-заповедник приобрёл ряд ювелирных произведений высокого уровня, несущих на себе клеймо «Брицын» или инициалы «ИБ».

В настоящее время Петергоф располагает превосходной коллекцией примерно из полусотни произведений декоративно-прикладного и ювелирного искусства из наследия И. С. Брицына. Кроме того, в музей были переданы рабочие инструменты ювелира — тиски, закрепочные молоточки, плоскогубцы, штихели, надфили, напильники, шаберы. Это позволило воссоздать «мастерскую ювелира» в петергофской «Особой кладовой». Здесь же представлены отшлифованные пластины полудрагоценных камней — заготовки для будущих брошей или серёг и образцы эмалей разных оттенков.

Комплектование петергофской коллекции Брицына продолжается по сей день. Последнее пополнение произошло весной 2017 года. Музей приобрёл 6 предметов — брошь, медальон, запонки, заготовку под ручку трости и деталь карандаша. Эти вещи можно отнести к зрелому периоду творчества ювелира. Брошь и медальон украшены нежно-голубыми эмалями, столь характерными для стиля Брицына. Медальон Иван Савельевич изготовил для дочери Клавдии по случаю окончания ею гимназии. На лицевой стороне медальона переплетённые инициалы «КБ», на обороте надпись: «Гимназ. XIII выпуск К. Брицына 1912–1919». К медальону прилагается удостоверение об окончании ею Советской Единой Трудовой школы, бывшей гимназии Прокофьевой, от 14 июня 1919 г. Документ передан в музейный архив; а медальон экспонируется в петергофской «Особой кладовой» в разделе экспозиции, посвящённом творчеству И. С. Брицына.

В настоящее время произведения мастерской Брицына нечасто появляются на российском и зарубежном антикварном рынках. Их стоимость вполне сопоставима с работами Фаберже. Есть надежда, что и в дальнейшем петергофская коллекция будет пополняться новыми превосходными работами мастера.

30 декабря 2018 г.