улица Восстания, № 45 / Сапёрный переулок, № 18 / Гродненский переулок, № 9

В 1857 г. Иван Мясников заказывает проект нового дома известному архитектору Александру Петровичу Гемилиану. К этому времени Гемилиан, выпускник Академии художеств, академик архитектуры, уже успел построить ряд доходных домов в разных районах города, комплекс зданий Арсенала, здание гостиницы «Знаменская» напротив Николаевского вокзала, хлебные амбары Александро-Невской лавры, казармы Казачьего полка на Атаманской улице. А вот во время строительства доходного дома Стенбок-Фермора, примыкавшего к «Знаменской» произошла трагедия: часть здания рухнула. Гемилиан был автором проекта, но само строительство вёл другой архитектор. Тем не менее началось разбирательство, Гемилиан полгода находился под арестом и был отстранён на несколько лет от строительной практики. Он тяжело переживал это, заболел, впал в депрессию. Особняк Мясникова на Знаменской – его последняя работа, совместная с племянником и учеником Виктором Александровичем Гартманом. 

Надо сказать, что денег на отделку особняка не жалели. Сам выбор стиля – второе барокко, или необарокко, обязывал к пышности и роскоши. Уже при входе в дом поражал вестибюль с роскошной беломраморной лестницей, с её кружевными коваными ограждениями, роскошными дверными наличниками, плафонами, особенно живописным плафоном 2-го этажа, где резвящиеся путти поддерживали гирлянды и картуш с надписью по-латыни «Привет тебе!». А что говорить о Большом зале – двусветном, с хорами, отделанном в формах эклектики с элементами барокко и рококо!.. Зеркальный свод, дубовый паркет с фризом и большой розеткой из ценных пород дерева в центре... Был в особняке зимний сад, Помпейская комната, расписанная Виктором Гартманом, просторная столовая, комната с камином «Голубка и мышь». 

Вскоре после завершения строительства особняк на Знаменской привлёк внимание критиков. В журнале «Северный цветок» появился фельетон, в котором этот «новый дворец в миниатюре», принадлежащий «не аристократии крови, а лишь аристократии денег», возведённый «растительной силой золота», изображался так: «Дворец этот, на прочном основании уральских россыпей, высится на Знаменской с своими кариатидами, скульптурными украшениями, мраморной лестницей, выведенной шахматными четырёхугольниками, зимними садами, позлащёнными залами в два света и даже, к дополнению всякого возможного комфорта, с несгораемой комнатой...». 

Купеческий род Мясниковых был не только одним из самых богатых, но и самых известных в России. Основатель его — ростовский крестьянин Фёдор, Борисов сын, нажил состояние тем, что сперва просто торговал мясом в лавке (откуда и пошла родовая фамилия), потом стал скупать скот по деревням, а затем развернул мясную торговлю на всю губернию. Когда и этого показалось мало, Фёдор Борисович занялся винными откупами и в считанные годы стал таким уважаемым купцом, что в доме его, бывая в Ростове, гостили члены императорской фамилии и высшие церковные иерархи. 

Александр и Иван Мясниковы приходились основателю рода правнуками и были представителями уже 2-го поколения династии, родившегося в столице. Купеческих корней своих они даже как–то стеснялись: оба были дворянами и детьми дворянина, пусть и не титулованного, оба сделали столичную карьеру. Старший, Александр, имел чин жандармского ротмистра и был адъютантом начальника Третьего отделения, младший, Иван, стал коллежским асессором, надворным советником и имел немалое влияние в сфере образования. А обретённое предками состояние работало на них обоих, позволяя вести истинно столичный образ жизни, не беспокоясь решительно ни о чём. В частности — выстроить роскошнейший особняк на Знаменской, 45. Точнее сказать, строил его — утверждал с архитектором Александром Гемилианом проект и присматривал за ходом работ — Иван. Потому и вензель в картуше на боковом фасаде его. Но жили здесь братья вместе. 

Деньгами дворянских потомков купеческой династии управлял муж их тётушки — сарапульский купец Козьма Беляев. Он и сам был человеком весьма не бедным — обладателем миллионного состояния. А возможность опираться ещё и на мясниковский капитал делала его практически неуязвимым игроком на любом секторе рынка, который привлекал его внимание. Поэтому занимался он и винными откупами, и рыбными промыслами, и торговлей лесом, владел заводами судостроительными, литейными и спиртовыми, мебельной фабрикой и прилагающимся к ней модным салоном, да ещё вдобавок к тому был одним из трех совладельцев Гутуевского острова в Петербурге со всеми размещёнными там производствами. Дела купца–миллионщика шли более чем успешно. Но осенью 1858 г., в момент наивысшего своего коммерческого успеха, он скончался от сердечного приступа. Это никого не удивило: Козьма Васильевич уже давно страдал грудной жабой. Странные дела начались уже после его смерти. 

Братья Мясниковы стали наследниками ещё и многочисленных заводов–газет–пароходов Беляева. Его вдове и одной из его сестёр достались буквально крохи, а прочим родственникам — вовсе ничего. Завещание было признано подлинным и вступило в силу. Но тут из Сарапула приехал племянник Козьмы Васильевича и заявил, что документ поддельный. Мало того, дошёл аж до самого генерал–губернатора. Началось следствие. Но заявитель… внезапно умер. От холеры. Мать умершего спешно прибыла в столицу, попыталась продолжить тяжбу, но… тоже скончалась. А следом за ней и нотариус, составивший некогда текст завещания. И оба свидетеля, чьи подписи заверяли подлинность завещания, — тоже. Учитывая, какую должность занимал Александр Мясников и какими тайными рычагами обладало всемогущее Третье отделение, эта череда смертей выглядит весьма подозрительно. 

В отсутствие ключевых свидетелей спор вокруг завещания Беляева мог бы и заглохнуть, но следователи оказались хоть и неспешными, да дотошными. И к 1871 году так–таки довели дело до суда. Разразился невероятный по силе скандал: обвинение в подлоге персон такого уровня, как братья Мясниковы, было для столичной публики настоящим шоком. И, хотя суд присяжных и оправдал обоих, по репутации потомков купеческой династии был нанесён удар нешуточный. Александру пришлось оставить службу, а с Иваном и вовсе на фоне всех треволнений приключился удар и паралич. Вскоре братья покинули столицу и уехали в Ростов. А особняк на Знаменской, 45, был продан новым владельцам, причем намного дешевле, чем он стоил на самом деле. 

Иван Мясников умер  1879 г., а сын его продал роскошный особняк на Знаменской главе торгового дома Варгуниных – директору Невской писчебумажной фабрики Константину Александровичу Варгунину. Он также председательствовал в совете одного из самых крупных и влиятельных финансовых учреждений Российской империи - Санкт-Петербургского учётного и ссудного банка. Не сторонился и общественной деятельности: состоял почётным членом Дома призрения и ремесленного образования бедных детей и Санкт-Петербургского коммерческого училища. 

Варгунин был близко знаком со многими деятелями литературы, науки, искусства: с историками, публицистами и редакторами М. М. Стасюлевичем и М. И. Семевским, с энциклопедистом, журналистом и полиглотом А. В. Старчевским, писателем и предпринимателем А. А. Тихоновым (Луговым), оперным певцом, солистом Мариинского театра И. В. Ершовым. Весьма вероятно, что кто-то из них бывал в доме на Знаменской, хотя достоверных сведений о таких визитах не нашлось. 

Варгунин поселился здесь с женой (вскоре умершей), дочерью Ольгой и зятем – гвардии поручиком Иваном Глинкой. Судя по всему, великосветский денди (а по свидетельству современников – ещё и «тёмный делец») Глинка женился на купеческой дочке ради богатого приданого. Скандальный развод Ольги стоил Константину Варгунину 75 000 «отступных» для ловкого поручика. 

Увы, в 1917 году, когда Варгунины и Карабчевские исчезли в революционном водовороте, для особняка наступили тяжёлые дни. Побывал он и больницей Октябрьской железной дороги, и детским костно-туберкулезным санаторием, и просто районной больницей. Последняя «профессия» особняка – кожно-венерологическая больница.

Появлялись новые перегородки, пробивались дверные проемы, разбирались мраморные камины, закрашивались масляной краской росписи... 

«Редкий для центра Санкт-Петербурга образец богатого особняка усадебного типа» - так характеризуют специалисты дом на Восстания, №45. Фасады особняка, его парадная лестница и Большой зал искусством реставраторов приведены в первоначальный вид. 

3-этажный особняк братьев Мясниковых вскоре будет занят отелем, в котором смогут останавливаться первые лица государств. На три этажа – всего две спальни, гостиная и столовая, плюс несколько апартаментов для охраны. Внешний облик и внутреннее убранство особняка соответствуют элитности отеля. До наших дней сохранились эклектичные интерьеры с мраморной лестницей и живописными панно. Также в особняке расположен зимний сад, в котором некогда находился большой фонтан — его тоже планируется восстановить. 

Сроки сдачи объекта несколько раз переносились. В итоге, задержка практически на два года произошла из-за проблем с выселением медицинского учреждения, которое располагалось здесь ранее. 

20 августа 2023 г.

Источники:

• Фонтанка. 27.12.2007 

• Вечерний Петербург. май 2008, Наталия Перевезенцева 

• Санкт-Петербургские ведомости. 18.1.2019, Александр Чепель