Жертва политэкономии

Преподаватель Рогулев был известным в институте алкашом, и не понятно как такого человека могли держать на кафедре политэкономии социализма. Впрочем, на что еще он мог сгодиться, как не на лженауку?

Группа, собранная в класс политэкономии, была весьма разношерстна и состояла из почти незнакомых друг с другом будущих инженеров самых разных специальностей. Что всех объединяло, так это любовь к выпивке, но именно это и было главным препятствием на пути к успешной сдачи экзамена. Почему? Потому что, как нам объяснили знающие студенты, сдавать экзамен Рогулеву надо в ресторане. Но на то, чтобы сдать в ресторане и не упиться, были способны немногие. Поэтому «наша семья большинством голосов...», а точнее, наша группа класса политэкономии «большинством голосов, снабдив» меня и Шуру всеми зачетками и наличными деньгами, откомандировала, как самых малопьющих, ублажать преподавателя Рогулева в рекомендованный кем-то ресторан.

Средств было немного, но на алкоголь вполне хватало. Поэтому Рогулеву мы решили не отказывать ни в чем, а сами собрались обойтись легкой закуской, но преподаватель отказался наотрез пить сам. «Я не алкоголик - заявил честный коммунист – и в одиночку пить не буду». Мы с Шурой, ради выполнения ответственного задания, вынуждены были пожертвовать репутациями малопьющих, и присоединились к преподавателю. Через какое-то время, насытившийся и хорошо выпивший Рогулев, спокойно и уверенно проставил оценки в вовремя подсунутые зачетки, и с чувством выполненного долга поднялся. Мы с Шурой тоже поднялись с тем же чувством, но не так уверенно. Шура, то ли поддерживая преподавателя, то ли держась за него, вышел из ресторана и попросил меня поймать такси, дабы доставить Рогулева домой. Отделившись от основной группы, я вывалился на улицу и стал останавливать машины. Уж не знаю чем я не нравился водителям, но никто поначалу на меня не реагировал. Через какое-то время надо мной сжалился водитель молоковоза. Я с гордостью подогнал машину к ресторану и выпал из кабины. Рогулев, вытаращив глаза, замахал на меня руками и заявил, что в эту машину не сядет. Шура в такт ему тоже замахал руками и выдавил: «Да, ты что?» Что было потом не помню, но откуда-то появилось такси, и Рогулев отбыл в по указанному адресу.

Обратный путь в общежитие остался в каком-то трамвайном тумане. Помню, что в нашей комнате было много знакомых и незнакомых людей – они входили, выходили, шумели, но где-то в стороне, и никому до меня дела не было. Только добрейшая Ленка Груничева, что-то приговаривая своим удивительно глубоким и мягким средне-русским говором, пыталась привести меня в чувство народными средствами. Лена была из Рыбинска и лучше однокурсниц-киевлянок знала как спасать попаших в беду. Однако ничто уже не могло удержать меня в здравом уме и трезвой памяти. Последнее, что я увидел –склонившегося надо мной Вовку Лемещенко, и отключаясь услышал его слова: «Он пострадал за общее дело».

18 августа 2021