Книготорговец Илья Рудяк

       Жена Ильи Рудяка, незадолго до этого ушедшего из жизни литератора, устроила распродажу его библиотеки. Я не мог упустить такой шанс, и подъехал к их большому новому дому в чикагском пригороде Northbrook. Я знал, что у Ильи хорошая библиотека, некоторые книги меня весьма интересовали, и в первую очередь том о художнике Анатолии Каплане. Однако я его так и не нашел, хотя вдова сказала, что он должен где-то быть. Впрочем, об этом речь впереди.

Я разговорился с вдовою, и она поинтересовалась хорошо ли я знал Илью. Я ответил, что неплохо. Тогда она сказала, что хочет издать о нем воспоминания, и попросила поделиться с нею моими воспоминаниями. Я отказался, дав понять, что они могут ей не понравиться.

Прошли годы, но, как видите, я слово не сдержал и все-таки написал свои краткие и сомнительные воспоминания о книготорговце Илье Рудяке, рассчитанные на очень узкий круг хороших знакомых.

Эпизод первый. Игорь Иртеньев

Я не большой любитель творчества этого автора, однако в 80-е он достаточно ярко о себе заявил целым рядом пусть не выдающихся, но весьма остроумных и злободневных стихотворений. Одно только «Какое время было, блин...» цитировалось всеми застрельщиками перестройки.

       Я приехал в Чикаго в 1991 году и, естественно, почти сразу обнаружил поблизости книжный магазин, владельцем которого оказался литератор Илья Рудяк. Я стал бывать в магазине, периодически ведя с Ильею беседы о литературе. Он несколько отстал от текущей литературной жизни в Союзе, и новые имена ему были почти неизвестны. Естественно, дошло дело и до Иртеньева, два сборника которого я привез из Киева. Я принес Илье для ознакомления один из сборников, но уже в следующий раз он мне вернул книгу, сказав, что его это не заинтересовало. Ну нет, так нет.

       Прошло не слишком много времени, и в Чикаго с новой литературной программой приехал Евгений Евтушенко, и его вечер, как всегда, был организован Ильей. Накануне я зашел в книжный магазин. Илья мне обрадовался и сказал: «Игорь, я ехал в машине с Женей, и он прочитал мне совершенно чудесные стихи. Вот послушайте». И далее он достал блокнот и стал читать, от руки переписанные, знакомые мне стихи. Я удивился и сказал, что это же Иртеньев, сборник которого я ему не так давно давал читать. Илья смутился и пробормотал, что он, очевидно, не успел вникнуть и попросил принести сборник еще раз. Я принес оба сборника, которые он переснял на Ксероксе.

Однако после этого эпизода я сделал вывод, что наш литератор из тех людей, мнение которых формирует только знаменитое имя, и впоследствии имел возможность в этом убедиться еще неоднократно. Правда, после этого эпизода, Илья стал ко мне относиться внимательнее, хотя и с некоторой неприязнью.

Эпизод второй.

       Я привез в Чикаго изрядную часть своей библиотеки, большая часть которой состояла из книг по искусству и сборников стихов любимых поэтов. Было в ней и два сборника Бориса Чичибабина, сравнительно незадолго до этого вышедшего из тени, в которую его загнала совковая власть, и ярко вспыхнувшего на общем неплохом фоне русской поэзии. К моменту нашего отъезда вышло два сборника поэта, а через год приехали мои родители и привезли еще один сборник, который оказался несколько расширенной копией одного из предыдущих. Два почти одинаковых сборника мне были не нужны, и я принес первый сборник Илье Рудяку. Он принял его как должное, но я ни что и не расчитывал.

       Вскоре я нашел на полке книжного магазина книгу об Анатолии Каплане. Это один из моих любимых художников, и я уже много лет собираю книги и любую иную информацию о нем. У меня к этому времени было два альбома Каплана, изданных в ГДР, но единственное советское издание оставалось моей давней мечтой. Однако книга была недешевой. Она стоила $35, и я обратился к Илье в надежде, что он мне продаст ее значительно дешевле, ну хотя бы с учетом того, что я ему совсем незадолго до этого подарил том Чичибабина. Илья сильно задумался и сказал: «Ну, процентов 10 я уступлю», отвернулся и ушел. Однако в то время $31.5 было тоже дорого. Стоимость самых лучших российских изданий по искусству не превышало $10-12. Я не то чтобы обиделся – в конце концов это его, пусть не сильно прибыльный, но бизнес, хотя рассчитывал на бо’льшую скидку, тем более, что магазин Ильи являлся букинистом, и книги он приобретал у свежих эмигрантов за гроши.

Через некоторое время, при очередном посещении мною книжной лавочки, у нас с Ильей зашел разговор об Анатолии Каплане. Илья неожиданно сказал, что у него коллекция работа Каплана, приобретенная им у художника. Я был этим заинтригован, поскольку никогда оригиналы работ Каплана не видел, и спросил можно ли ее увидеть, но Илья и в этот раз молча удалился.

Эпизод третий. Юбилей

       В январе 1999 года Илье исполнялось 60 лет. Выглядел он, однако, много старше, но что ж у каждого старение проходит по своему.

Стоял очень морозный и снежный месяц. Неожиданно мне позвонил Илья, сообщил, что проводит юбилейный вечер и попросил продублировать приглашенную киногруппу Андрея Грина, дабы увековечить его бенефис. Илья мне наговорил кучу приятных вещей, упомянув все записанные мною литературные вечера, и пообещал кассету со стихами Пушкина, которые сам и записал.

К этому времени наши отношения уже весьма охладели, меня совершенно не интересовал Пушкин в исполнении Рудяка, и не было ни малейшего желания в мороз и в пургу тащиться в Скоки, чтобы прославить книготорговца в веках. Однако мне почему-то было неудобно отказать, и я поехал. Людей в зале было немного, и, как оказалось, киногруппа вообще не приехала. Засыпая на ходу, я записал 4-х часовое выступление маэстро на камеру.

Через несколько дней, переписав юбилей с камеры на две кассеты VHS, я позвонил Рудяку. Он радостно ответил, что ждет не дождется. Я тоже обрадовался и размечтался, что теперь-то наверняка увижу работы Анатолия Каплана. Надо сказать, что ранее мне бывать в доме Рудяка не случалось. Даже когда по его заказу я записывал вечера Аксенова, Ахмадуллиной и других и привозил кассеты, он приоткрывал дверь, брал кассеты и тут же прощался. Но теперь я был уверен, что в знак благодарности, он впустит меня в святая святых и позволит прикоснуться к прекрасному. Ах какой же я был наивный! Когда я позвонил в дверь, она немного приоткрылась, из нее высунулась рука Ильи, он взял кассеты, сказал «Спасибо», и дверь тут же захлопнулась.

Я как дурак остался в мороз под снегом. «А где же Пушкин?», ну или хотя бы «Расплатитесь за кассеты» хотелось мне крикнуть, но меня все равно уже никто бы не услышал – дом Ильи стоял уединенно в глубине небольшого леса.

Я понял, что, очевидно, должен быть благодарен Илье Рудяку только за то, что он САМ ко мне обратился с просьбой.

Через некоторое время я узнал, что Илья продал бо’льшую часть работ Каплана какому-то новому русскому, а небольшой частью расплатился еще с кем-то. Так что работ Каплана я так и не увидел.

Все описанные мною случаи, вероятно, достаточно мелкие, чтобы сформировать столь негативное мнение о человеке, но, большего общения с Ильей у меня, увы, не было. Вероятно, он витал слишком высоко, и спускаться ко мне было ниже его достоинства, о чем я, впрочем, не жалею.

       Был еще ряд случаев, оставивших не слишком приятные воспоминания, но, пожалуй, на этом и остановлюсь.

Краткое послесловие

О Рудяке написано немало хороших и добрых слов разными авторами, которые подчеркивали его литературные и кино режиссерские таланты. Охотно им всем верю, но у меня не было возможности в этом убедиться – снятых им фильмов я не видел, а в написанных рассказах не заметил таланта. Скорее это были какие-то растянутые анекдоты. Поэтому у меня сложилось впечатление, что он был человеком, ставшим известным не столько благодаря своим весьма заурядным способностям, сколько знакомствами с известными поэтами и писателями, чьи литературные вечера он организовывал в Чикаго. На них он постоянно ссылался в наших разговорах, их мнение для него имело значение. Мнение остальных людей его не интересовало.

На этом, позвольте, закончить мои воспоминания об известном книготорговце Илье Рудяке.

16 февраля 2025