Одним из первых порвавший с импрессионизмом, Фриез продолжал развиваться самостоятельно. Многие молодые художники последовали за ним. Фриез отучал их от теории «ценности ценностей» (the values of values) и обучал их закону контрастов. Он посоветовал им отказаться от "момента" в живописи, который, как он утверждал, принадлежит фотографии. Из всех бесед, которые я вел с ним, наиболее меня впечатлил разговор о Моне. Но позвольте мне повторить его слова. Когда я спросил Фриеза был ли он учеником Бонна (24) в Beaux Arts, он ответил:«Да. Но Бонна почти не занимался нами. К счастью, его преподавание немного значило. Он было человеком немногословным: «Это хорошо. Это плохо. Этот эскиз лучше, чем тот, который ты сделал раньше.» Нет, он не слишком беспокоился о нас, не слишком нами интересовался, за исключением тех случаев, когда незаметно вкладывал стофранковую банкноту в руку того из нас, кому в это время приходилось наиболеетяжело. «Как и многие другие студенты, в школе я использовал множество мелких уловок, чтобы почувствовать расстояние, например располагал большие камни на переднем плане и маленькие голубые ландшафты на заднем плане. Но затем я стал подозревать, что несмотря на внешние признаки, живопись более сложна... Мы жили в среде импрессионизма, который в то время представлялся нам революцией, против которойнаше поколение в конце концов восстало. Я понял слабость импрессионизма в тот день, когда увидел на выставке 12 картин Клода Моне, представляющих один и тот же пейзаж, выполненный в разное время дня. Я находился под их очарованием, пока не увидел одну из работ саму по себе. 12 картин вместе выглядели как дополнение друг к другу, и были вполне на своем месте. Но отдельно взятая картина меня поразила, показавшись «потерянной», «неполной», «повисшей в пространстве», каковой она и была на самом деле. Тогда я понял все то, чему учил нас Сезанн – только самостоятельная картина является законченной, определенной, самодостаточной и достаточной в том, что онапредставляет. Поэтому мы все – Дерен, Матисс, Руо, Брак, Вламинк, Пикассо (25) – сделали попытку избавиться от импрессионизма, который повлиял даже на музыку и поэзию. Естественно, мы немедленно дошли до другой крайности, то есть начали использовать резкие тона и агрессивные живописные композиции, то, что мы назвали фовизм. Каждый из нас начал разрабатывать свой собственный стиль. Будучи французом и следуя своему вдохновению, я возвратился к французским традициям, но новым путем. Я развивался в соответствии с открытиями, которые сам сделал. Я думаю, что самое важное это наблюдение за контрастами, а не «значение предметности» – еще одна фраза, свидетельствующая о бесполезности школы. Кроме того, художник должен избавиться от случайности. И это то, что я сейчас делаю...»Я инстинктивно посмотрел на его мольберт и палитру. «Нет – сказал Фриез – в данный момент я пишу в своем мозгу, я глубоко погружен в предмет, я сделал выбор типичных деталей, я отмечаю геометрические линии конструкции, свет, цвета’. Когда я чувствую себя пропитанным ими, полон ими, закипаю от них, тогда они выходят наружу. Я стою перед моим полотном. Заметь, я сказал – перед полотном, а не перед изображаемым предметом. Только тогда нечто существенное выходит, и я в состоянии осознать рабо у, которая одновременно является абстракцией и в то же время полностью закончена. Да, я пришел к заключению, что художник не должен ловить или воспроизводить впечатление от данного момента, но напротив, когда онизучает пейзаж или даже лицо, он должен делать это в своем мозгу, вне времени, то есть так, как они всегда будут появляться. Исключение никогда не бывает вечным.»