Старший преподаватель Ю.В. Гагеман

Старший преподаватель кафедры грузоподъемного оборудования Юрий Вильгельмович Гагеман прошел непростой и, возможно, не вполне характерный для людей его поколения жизненный путь.

На одном из первых занятий, когда мы делали какие-то рассчеты, он, проходя по классу, задержался возле меня, наклонился почти к самому уху и тихо сказал: «Я вас хорошо понимаю, сам через это прошел.» Я поначалу не понял о чем речь, тем более, что задержался он только возле меня, и минуло изрядно времени, прежде, чем мне стало известно, что он имел в виду.

Родился Юрий Вильгельмович в 1924 году, поэтому в сражающуюся армию его призвали только в 1942 году, когда исполнилось 18 лет. Произошло это незадолго до начала прорыва ленинградской блокады в январе 1943 года.

Весь призыв выстроили на плацу, и офицер приказал урожденным немцам выйти из строя. Вышли все, кроме Юрия, который сказал, что еврей. Неизвестно что его ожидало в случае признания немцем, поскольку после войны он не смог найти никого из друзей, вышедших из строя, все исчезли...

Служба Гагемана не была долгой. Он попал в лыжный батальон, из тех, что участвовали в прорыве блокады. Из несколько сот бойцов батальона, через Ладогу прошло чуть более 30 ребят. Он был одним из них, но получил тяжелое ранение, потерял ногу, и потом всю жизнь хромал на костыле.

После войны Гагеман закончил наш ЛИИВТ и остался на кафедре. В начале 50-х написал диссертацию, которую у него украл руководитель. Он долго добивался правды, но безрезультатно – немцы считались изгоями в неменьшей степени, чем евреи, и в самой интернациональной стране мира им никто не собирался помогать. В партбюро беспартийному Гагеману объяснили, что он должен быть благодарен, что не выгнали из института. Ему повезло, что на кафедре работали старые порядочные питерцы, сумевшие доказать руководству необходимость такого уровня специалиста. Однако молодой талантливый ученый так навсегда и остался без степени.

Сессия подошла к концу, пришло время экзаменов. Я сидел в аудитории и готовился к ответу на билет. Предмет я знал хорошо, поэтому не волновался.

Сначала Юрий Вильгельмович подошел к студенту, сидевшему перед мной и устроил ему форменный разгром. После очередного вопроса, который студент остался обдумывать, преподаватель подошел ко мне.

- Ответ на первый вопрос знаешь? – спросил он меня.

- Знаю - ответил я.

- Второй ответ знаешь?

- Знаю.

- Задачу решил?

- Решил.

- Давай зачетку.

Студент, сидевший передо мной, ошарашенно повернулся в нашу сторону и спросил Гагемана:

- А почему вы его ничего не спрашиваете, а меня так пытаете?

- Потому что я знаю, что он знает. А ты тупица, ничего не знаешь, сиди учи.

Я действительно хорошо знал предмет, и Гагеман на лекциях и на практических занятиях имел возможность в этом убедиться, поэтому ему как бы, действительно, не было смысла тратить на меня время. Но главная причина, думаю, все же крылась в сказанных им ранее словах о том, что он «нас хорошо понимает».

Впрочем, я был далеко не единственным евреем в группе, причем не самым умным и не самым ярко выраженным, но не помню, чтобы он еще к кому-нибудь был столь благожелателен...

Не так уж много я могу вспомнить о Юрии Вильгельмовиче Гагемане, поэтому еще всего два эпизода под конец.

Гагеман родился в Питере и был страстно влюблен в свой город. В начале учебного года он нанимал автобус, куда загружал новичков, и вез им показывать Ленинград. Эта экскурсия была одновременно и увлекательная и познавательная.

Кажется он знал каждый исторический анекдот*, каждое здание, уютные колодцы каждого двора. Он знал где жили великие поэты и художники золотого и серебрянного веков, где находятся уютные артистические кафе, репертуар любого тетра, и всем этим охотно делился с нами. Подъезжая к очередному знаковому месту, он просил водителя притормозить, а сам по-памяти читал стихотворение какого-нибудь известного поэта, с этим местом связанное.

После его экскурсий мы, приехавшие из Киева, Днепра, Рыбинска, Мурманска, Архангельска, Подпорожья, начинали себя чувствовать ленинградцами, быстро адаптировались к жизни города и становились такими же влюбленными в него, как и наш преподаватель.

Ну и последний забавный штрих. В общении со студентами Гагеман был настолько раскрепощен, если не сказать - фамильярен, что для него не было проблемой склонившись над столом рядом со стройной студенткой, запросто запустить ей ладонь в брюки и похлопать по заднице...

*Анекдот - в старом значении этого слова.

9 марта 2024 года