Embedded Files
Александр Блок родился в уже распавшейся семье, - его отец - юрист, профессор Варшавского университета - бил и унижал жену, морил её голодом. Их первый ребёнок родился мёртвым. Поэтому, забеременев во второй раз Александра Андреевна уехала в отчий дом. Её родители просто выгнали молодого отца, когда тот приехал забрать жену и новорожденного сына - будущего великого поэта.
Много позже, когда Блока обвиняли в излишней нервозности и буйности, он отвечал: «Должно же мне хоть что-то остаться от отца…» Потом его мать все-таки вышла замуж второй раз — за гвардейского офицера Франца Кублицкого-Пиоттух. Но и этот брак не был удачным. Братьев и сестёр у Саши так и не появилось. Он ревновал мать к отчиму и переживал, что он один носит в семье фамилию отца - чувствовал себя изгоем.
Саша рос домашним мальчиком и в гимназию пошёл только в 11 лет. В его воспитании активное участие принимали дед, Андрей Николаевич Бекетов, служивший ректором в Петербургском университете, который был довольно известным ученым-биологом. И бабушка, Елизавета Григорьевна. Она занималась переводами иностранных произведений таких популярных иностранных авторов как Флобер, Мопассан, Жорж Санд, Диккенс, Вальтер Скотт и т.д. Возможно, именно от нее внук получил в наследство литературные способности.
Сестра матери Мария Бекетова в своих воспоминания о поэте отмечала, что маленький Саша отличался живым и неутомимым характером, но при этом был довольно трудным ребенком, капризным, своевольным, требовательным и крайне категоричным.
Сам блок писал о своём детстве и ранней юности : «Трезвые и здоровые люди, которые меня тогда окружали, кажется, уберегли меня тогда от заразы мистического шарлатанства, которое через несколько лет после того стало модным в некоторых литературных кругах...» «Семейные традиции и моя замкнутая жизнь, - вспоминал позже поэт, - способствовали тому, что ни строки так называемой «новой поэзии» я не знал до первых курсов университета».
В 16 лет на курорте Бад Наугейм в Южной Германии, куда он ездил с матерью и тёткой, у него случился роман с 37-летней Ксенией Садовской - женой статского советника и матерью троих детей. Это была красивая темноволосая дама с точеным профилем, чистыми синими глазами и протяжным голосом. Роман закончился вместе с отдыхом через месяц, и оставил после себя цикл стихов «Через двенадцать лет» с посвящением «К.М.С.» и двенадцать писем, - единственное достояние, которое Ксения сохранила, потеряв в Гражданскую войну всё.
В 18 лет Блок познакомился с 16-тилетней дочерью всемирно известного химика. Она сразу произвела впечатление на Блока, а ей он, наоборот, не понравился: она назвала его «позером с повадками фата». В разговоре, однако, выяснилось, что у них есть масса общего: например, оба они мечтали о сцене. В Боблове - имении Менделеевых - началась оживленная театральная жизнь: по предложению Блока поставили отрывки из шекспировского «Гамлета». Он играл Гамлета и Клавдия, она – Офелию. Во время репетиций Люба буквально заворожила Блока своей неприступностью, величием и строгостью. После спектакля они пошли прогуляться – впервые оставшись наедине. Именно эту прогулку оба вспоминали потом как начало их романа.
Александр восторгался Любой Менделеевой. Все в ней внушало благоговейный трепет: красота лица и тела, ум, тихий нрав, несомненные таланты. При этом многие находили внешность Любы довольно заурядной. Анна Ахматова отзывалась о ней так: «Глаза – щелки, нос – башмак, щеки – подушки».
По возвращении в Петербург встречались уже реже. Любовь Дмитриевна стала постепенно отдаляться от Блока, становясь все суровее и неприступнее. Она считала унизительной для себя влюбленность в этого «низкого фата» – и постепенно эта влюбленность прошла.
Следующей осенью Блок уже считает знакомство прекратившимся и перестает бывать у Менделеевых. Любовь Дмитриевна отнеслась к этому безразлично.
В 1900 году она поступила на историко-филологический факультет Высших женских курсов, завела новых подруг, пропадала на студенческих концертах и балах, увлеклась психологией и философией. О Блоке она вспоминала с досадой.
Блок к тому времени был увлечен различными мистическими учениями. Однажды, будучи в состоянии, близком к мистическому трансу, он увидел на улице Любовь Дмитриевну, которая шла от Андреевской площади к зданию Курсов. Он шел сзади, стараясь остаться незамеченным. Потом он опишет эту прогулку в зашифрованном стихотворении «Пять изгибов сокровенных» - о пяти улицах Васильевского острова, по которым шла Любовь Дмитриевна. Потом еще одна случайная встреча – на балконе Малого театра во время представления «Короля Лира». Он окончательно уверился в том, что она – его судьба.
На Пасху 1901 года Саша получил в подарок от матери книгу стихов Владимира Соловьева — философа, публициста, богослова, одного из первых «чистых символистов». Ко всему прочему они были ещё и родственниками - двоюродная сестра матери Блока была замужем за братом Владимира Соловьева Михаилом.
Из книги Александр узнал о том, что земная жизнь — всего лишь искаженное подобие мира «высшей» реальности. И пробудить человечество к истинной жизни может только Вечная Женственность, она же Мировая Душа.
В ту зиму Блок бродил по Петербургу в поисках Ее – своей великой любви и Мировой Души. Которую он назовет потом Таинственной Девой, Вечной Женой, Прекрасной Дамой… И случайно встреченная Любовь Дмитриевна таинственным образом слилась в его представлении с той возвышенной матрицей, которую он искал, переполненный идеями Владимира Соловьева.
Впечатлительный, тонко чувствующий Блок сразу определил суровую Любу в носительницы той самой Вечной Женственности — и в Прекрасные Дамы заодно. С тех пор бойкая, экзальтированная, кокетливая Люба Менделеева прекратила свое существование — во всяком случае, для Блока. Ближайшие десять лет он даже не будет воспринимать ее, такую живую и такую земную, как простую женщину. Отныне она — Прекрасная Дама, которой можно только поклоняться и боготворить.
Такое слияние земного и божественного в любви к женщине не было изобретением Блока – до него были трубадуры, Данте, Петрарка, немецкие романтики Новалис и Брентано. Да и сам Соловьев, обращал свои стихи не только к мифологической Софии Премудрости, но и к реальной Софье Петровне Хитрово. Но только Блоку удалось действительно соединиться со своей возлюбленной – и на своем опыте понять, к какой трагедии это может привести.
«Не убив дракона похоти, не выведешь Эвридику из Ада…» — невнятно пробурчал Блок и, перехватив непонимающий взгляд Любы, добавил: — Это из Соловьева, не обращай внимания. Всему свое время».
«Понимаешь, моя любовь к тебе совершенно необыкновенна, — пылко объяснял Александр невесте. — А значит, в ней не может быть ничего обыкновенного! Понимаешь? Ни-че-го!»
А Люба ждала как раз самого обыкновенного и пыталась сделать их слишком сложные отношения хоть немного попроще. Она была человеком душевно здоровым, трезвым и уравновешенным, чуждой всякой мистике и отвлеченным рассуждениям. По своему складу характера она была абсолютной противоположностью мятущемуся Блоку. Когда Блок пытался привить ей свои понятия о «несказанном», она повторяла: «Пожалуйста, без мистики!». Блок оказался в досадном положении: та, кого он сделал героиней своей религии и мифологии, отказывалась от этой роли. Любовь Дмитриевна даже хотела из-за этого порвать с ним всяческие отношения. Не порвала. Он хотел покончить с собой. Не покончил. Она постепенно вновь становится суровой, надменной и недоступной. Блок сходил с ума.
В одном из писем в порыве откровенности Люба написала: «Милый, милый мой, ненаглядный, голубчик, не надо в письмах целовать ноги и платье, целуй губы, как я хочу целовать долго, горячо». После такого явного «бесстыдства» со стороны своей возлюбленной Блок поссорился с Любой, и, казалось, они расстались навсегда. Но шли дни, недели, месяцы, а образ веселой розовощекой Любочки не покидал поэта. И однажды, выйдя из дому, он вошел в первый попавшийся особняк, где давали бал, безошибочно отыскал Любу на втором этаже и с ходу сделал ей предложение: «Вели, и я выдумаю скалу, чтобы броситься с нее в пропасть. Вели - и я убью первого, и второго, и тысячного человека из толпы... И вся жизнь в одних твоих глазах, в одном движении!» И Люба, знавшая, что ее Александр приобрел пистолет, чтобы в случае отказа быстро свести счеты с этой «неидеальной» жизнью, не рискнула брать грех на душу и сказала «да», наивно веря, что семейная жизнь все расставит по своим местам.
К этому времени он уже начал приобретать известность как талантливый поэт. Руку к этому приложил его троюродный брат, сын Михаила Соловьева Сергей. Мать Блока - Александра Андреевна присылала в письмах к Соловьевым стихи сына – и Сергей распространял их среди своих друзей, членов кружка «аргонавтов». В 1903 году он уже начал публиковаться в нескольких уважаемых изданиях - журналах и альманахах.
В августе того же года состоялась свадьба. Но молодую жену ждало глубокое разочарование. Сразу после свадьбы Александр изложил Любови свою теорию. С ранней юности в сознании Блока образовался разрыв между любовью плотской, телесной и духовной, неземной. Победить его он не смог до конца жизни.
— … Ты, верно, знаешь, что между мужем и женой должна быть близость? Физическая, я имею в виду. — Люба радостно закивала.
— Но если честно, я ничего в этом не понимаю…, — запинаясь, добавила она и завороженно посмотрела на мужа. Он расправил плечи и отчеканил:
— Не знаю, как там у других, а нам этой самой близости не надо.
— Как не надо? Почему не надо?
— Потому что все это астартизм и темное. Ну посуди сама, как я могу верить в тебя как в земное воплощение Вечной Женственности и в то же время употреблять, как какую-нибудь… дрянную девку! Пойми, близость — дьявольское извращение истинной любви…Плотские отношения не могут быть длительными! — и добавил чуть тише: — Я все равно уйду от тебя к другим. И ты тоже уйдешь. Мы беззаконны и мятежны, мы свободны, как птицы, запомни это, — подвел итог молодой муж.
Люба запомнила это очень хорошо и на всю жизнь. Поэтому, когда в Петербург примчался взбудораженный и влюбленный Андрей Белый, она недолго сопротивлялась. Началась странная жизнь — где все трое были явно не на своем месте…
Трудно сказать, что руководило тогда поэтом. Действительность и фантазии слились в одно фантасмагорическое целое, что впоследствии разрушило все: семью, любовь, здоровье, жизнь… Может быть эпоха, все сметающая на своем пути, жестокая, кровавая, предъявляющая какие-то повышенные требования к личности, оказала такое довлеющее влияние. Но факт в том, что, будучи женой, Люба долго оставалась девственницей.
Только спустя год с лишним после свадьбы, между супругами все-таки произошло то, что должно было произойти. Любовь Дмитриевна записала в своем дневнике: «С тех пор установились редкие, краткие, по-мужски эгоистические встречи. К весне 1906 года и это немногое прекратилось». А Александр пристрастился утолять жажду физического общения с проститутками, причем с самыми опустившимися, скверными, больными. Потрясает то, что в это время он писал самые сильные и яркие свои стихи!
Люба, зная о похождениях мужа и страдая, тоже не могла оставаться монашенкой. Поэт Андрей Белый серьезно ею увлекся. Она почти готова была ответить на его чувства, но что-то сдерживало.
У Блока и Андрея Белого (Борис Бугаев) большая и искренняя дружба. Они называют друг друга «брат», пишут письма с обращениями на «Ты» обязательно с большой буквы, читают и почитают творчество друг друга… Но помимо дружбы было что-то еще, что-то неуловимое и не понятное даже самим «братьям». Позже это «что-то» оказалось любовью не друг к другу, а к одной женщине, которую теперь звали Люба Блок.
Мучительная неразбериха в отношениях двух гениальных мужчин и одной обыкновенной женщины продолжалась три года. В том, что это была именно неразбериха, виноваты все. И Блок, постоянно уходивший от внятного объяснения с женой и с другом. И Люба, которая была так нерешительна и не смогла твердо выбрать кого-то одного. И Андрей Белый, который за три года ухитрился довести себя до патологии и заразил своей истерикой всех остальных.
Жадные поцелуи, как только Андрей и Люба оставались вдвоем, клятвы и колебания, согласия и сразу за тем — отказы. Однажды она даже поехала к нему. Уже были вынуты из волос шпильки и сняты туфли, но… Белый что-то сказал, и вот уже она опрометью бежит вниз по лестнице…
И так три года.
В конце 1905 года Блок опубликовал пьесу «Балаганчик», в которой осмеял и московских «аргонавтов», и сложившийся любовный треугольник, и самого себя. Белый был возмущён. Последовали новые письма, объяснения и ссоры… Особое негодование у Белого вызвала фигура Коломбины – в образе глупой картонной куклы Блок изобразил его Прекрасную Даму, Любовь Дмитриевну…
Люба смогла окончательно порвать с Белым в конце 1907 года. После этого они встретились только дважды — в августе 1916-го («Мы говорили о прошлом и сознали свою вину каждый») и пять лет спустя — у гроба Блока. До конца жизни Белый будет исповедоваться в своих стихах — с такой страстью и таким отчаянием, словно не прошло многих и многих лет:
«Кровь чернела, как смоль, запекаясь на язве.
Но старинная боль забывается разве?»
…А на дворе стоял 1907 год, и пока Люба разбиралась с Белым, всепрощающий и всепонимающий Блок страстно влюбился в актрису театра Мейерхольда Наталию Волохову. Ей было 28 (Блоку – 26).Она была очень эффектна. Сухощавая, черноволосая, неулыбчивая и большеглазая, Волохова моментально превратилась в Снежную Деву, героиню двух блистательных циклов — «Снежная маска» и «Фаина». Их отношения, совершенно не скрываемые от Любы, длились без малого два года, создали замечательную атмосферу для творчества… но в результате доставили мало счастья обоим любовникам. Потому что какое может быть счастье с человеком, у которого
« ... в книгах — сказки,
а в жизни — только проза есть»?
Любовь Дмитриевна переживала все это тяжело: еще не зажили раны после унизительного для нее расставания с Белым, как Блок приводит в их дом свою новую возлюбленную. Однажды она даже пришла к Волоховой и сказала
“ ... Если вы действительно сильно любите моего Сашу, если с вами он будет счастливее, чем со мной, я не буду стоять на пути. Забирайте его себе! Но... вы должны знать: быть женой великого Поэта - это тяжелая ноша. К Сашеньке нужен особый подход, Он нервен, его дед умер в психиатрической лечебнице, да и мать страдает эпилептическими припадками, а он к ней очень привязан... В общем, решайте сами, но трижды подумайте!»
Та отказалась, таким образом признав свое временное место в жизни Блока. Любовь Дмитриевна даже подружится с нею – дружба эта пережила и роман, который длился всего год, и даже самого Блока.
Между тем Люба, расставшись с Андреем Белым, раз и навсегда отказывается от роли мужниного «придатка» и решает устраивать личную жизнь по своему усмотрению. «Я же верна моей настоящей любви! — сказала она как-то Блоку. «— Курс взят определенный, так что дрейф в сторону не имеет значения, правда, милый»?
Милый согласился, и Люба начала дрейфовать от одного романа к другому. Она снова увлеклась театром и играла у Мейерхольда вместе с подругой Волоховой. Гастролируя с театром по России, Люба пространно писала мужу о каждом новом романе, который заводила «скуки ради», вместе с тем уверяя: «Люблю тебя одного в целом мире».
Люба вернулась измученной и… беременной. Блок, который в юности переболел сифилисом и не мог иметь детей, выслушал признание жены с радостью и сказал: «Пусть будет ребенок. Раз у нас нет, он будет наш общий…»
Но судьба решила иначе : новорожденный мальчик, которого назвали Дмитрием в честь знаменитого деда, прожил только восемь дней. Блок сам похоронил младенца и часто потом навещал могилу. Блок переживал эту смерть гораздо сильнее своей жены… После похорон он напишет знаменитое стихотворение «На смерть младенца».
К 1913 году Люба целиком ушла в личную жизнь и бывала дома все реже и реже. Блок смиренно пишет ей в Житомир: «Приехала бы, весна, я бы тебя покатал и сладкого тебе купил. Ты даже почти не пишешь…» Только теперь он начал понимать, как хорошо жена усвоила его собственный взгляд на свободу! И от этого ему ничуть не становилось легче…
У нее снова роман – со студентом-юристом, на 9 лет моложе ее. Она уезжает за ним в Житомир, возвращается, снова уезжает, просит Блока отпустить ее, предлагает жить втроем, … Блок тоскует без нее, она скучает вдали от него, но остается в Житомире – роман идет тяжело, ее возлюбленный пьет и устраивает ей сцены. В июне Блоки, договорившись, вместе едут во Францию. Она постоянно просит его о разводе. А он понимает, что любит ее и нуждается в ней, как никогда… В Россию они возвращаются порознь.
Потом последовала череда любовников у неё и любовниц у него. Но все увлечения, вначале казавшиеся серьезными и навсегда, были обречены. Существовала только одна Душа Мира, только одно отображение Извечной Природы (как трактовал поэт) – земная любовь двух людей Александра Блока и Любови Менделеевой. Выход своим плотским желаниям поэт находил в случайных связях – по его собственным подсчетам, у него было более 300 женщин, многие их которых – проститутки из дешевых борделей на Лиговке. У неё был роман с известным историком и поэтом-символистом Георгием Чулковым - тоже другом и собутыльником Блока. Типичный декадентский болтун, он тем не менее легко добивается того, чего тщетно домогался Белый – за что Белый смертельно его возненавидел. Сама Любовь Дмитриевна характеризует этот роман как «необременительную любовную игру». Блок относился к этому иронически и с женой в объяснения не вступал.20 января 1907 года скончался Дмитрий Иванович Менделеев. Любовь Дмитриевна была сильно подавлена этим, и ее роман с Георгием плавно сошел на нет. В конце весны она – одна – уезжает в Шахматово, откуда шлет Блоку нежные письма – словно ничего и не произошло. Тот отвечает ей не менее нежно.
Но тут Блок снова влюбился. Выглядело так, будто они с Любой соревновались в кипении страстей, но в этот раз он действительно потерял голову. У Любови Андреевой-Дельмас, оперной певицы, были медно-рыжие волосы, сияющие глаза, полные белые руки и «буря цыганских страстей» в голосе. Блок полюбил ее в роли Кармен, посвятил ей самый ликующий и восторженный цикл стихов «Кармен». В любви к ней он наконец смог соединить земное и духовное. Однако Любовь Дмитриевна могла не тревожиться. Страсть прошла быстро и поток восхитительных стихов иссяк уже через три месяца. Но дружеские отношения Блока и Дельмас продолжались почти до самой смерти Блока.
Любовь Дмитриевну никак нельзя назвать женщиной заурядной. В ней чувствовался человек нелегкого, крайне замкнутого характера, но, бесспорно, очень сильной воли и очень высокого представления о себе, с широким кругом духовных и интеллектуальных запросов. Иначе почему Блок, при всей сложности их отношений, неизменно обращался к ней в самые трудные минуты своей жизни?
Он всю жизнь расплачивался за сломанную им семью – сознанием вины, терзаниями совести, отчаянием. Он не переставал любить ее, что бы с ними не происходило. Она – «святое место души».
…ШЛА Первая мировая война. Осенью 1916-го Блока призвали на фронт, но уже в марте 1917-го он вернулся в революционный Петроград, где стал оживленно сотрудничать с новой властью. Во время «революционного воодушевления» были написаны «Двенадцать» и «Скифы», крайне неоднозначно воспринятые и публикой, и коллегами-поэтами, и большевиками.
Потом — Гражданская война, и Блокам стало не до выяснения отношений: «Мороз. Прохожие несут какие-то мешки. Почти полный мрак. Какой-то старик кричит, умирая с голоду…» — мрачно описывает Блок в дневнике.В тот последний, 1921 год он особенно мучился: ему стало окончательно ясно, что на всем свете у него было, есть и будет только две женщины — Люба и «все остальные». В апреле он уже был болен. Страшная слабость, испарина, сильная боль в руках и ногах, бессонница, раздражительность…
Мнение врачей по вопросу, что же с ним происходит, разделились: болезнь сердца? Неврастения? Истощение? Или все сразу?.. Узнав об этом от друзей, Менделеева срочно возвращается домой и ухаживает за мужем как за малым ребенком. Она как-то ухитряется доставать продукты в голодном Петрограде 1921 года, обменивает свои драгоценности на лекарства и не отходит от него ни на шаг. Понял ли он, какое сокровище потерял, упиваясь химерами «любви по Соловьеву»? Наверное, да, если незадолго до смерти посвятил Любе такие строки:
«...Эта прядь - такая золотая, Разве не от старого огня? -
Страстная, безбожная, пустая, Незабвенная, прости меня!»
После всего пережитого супруги Блоки как бы заново взглянули на себя, свою жизнь, и в последние годы были почти счастливы. Только годов этих совсем уже не оставалось.
Вероятно, что, оглядываясь на прошлое, они понимали, что прожить жизнь можно было по-другому — счастливее, разумнее, полнее.
Ему советовали уехать за границу, а он отказывался. Наконец согласился уехать – но не успел. Он умер в тот день, когда прибыл заграничный паспорт – 7 августа 1921 года. Газеты не выходили, и о его смерти было сообщено лишь в рукописном объявлении на дверях Дома писателей. Несмотря на это, хоронил его весь Петербург.
В пустой комнате Любовь Дмитриевна и Александра Андреевна вместе плакали над его гробом.
Они, постоянно ссорившиеся при жизни Блока, после его смерти будут жить вместе – в одной комнате, ставшей коммунальной, квартиры. Жизнь будет тяжелая: Блока вскоре почти перестанут издавать и денег почти не будет. Любовь Дмитриевна отойдет от театра и увлечется классическим балетом. Александра Андреевна проживет еще два года. После ее смерти Любовь Дмитриевна устроится с помощью своей подруги Агриппины Вагановой на работу в Хореографическое училище при Театре оперы и балета им. Кирова – бывшем Мариинском, будет преподавать историю балета. Теперь училище носит имя Вагановой. Любовь Дмитриевна станет признанным специалистом в теории классического балета, напишет книгу «Классический танец. История и современность» - она будет издана через 60 лет после ее смерти. Личной жизни после смерти Блока она практически не ведет. О своей жизни с ним она тоже напишет книгу «И быль и небылицы о Блоке и о себе».
Умерла она в 1939 году – еще нестарая женщина, в которой уже невозможно было увидеть Прекрасную Даму русской поэзии…
Александр Блок: патология любви
Виталий Вульф : Прекрасная дама русской поэзии
Page updated
Google Sites
Report abuse