В Омск приехали, уже стояли морозы, во всяком случае, ездили уже на санях. Город в основном был одноэтажный, как и большинство российских городов, они и оставались таковыми весь ХХ век.
Остановились у Шепелёвых - родственников по маминой линии. Встретили нас на вокзале тепло и радушно, меня засунули в овечий тулуп на санях. Дедушка Михаил Александрович и бабушка Капитолина Георгиевна жили в небольшом одноэтажном бревенчатом доме почти в центре города. В доме, площадью сорок – пятьдесят метров с низкой входной дверью и невысокими потолками. Вход в дом через большие холодные сени со стороны длинной стороны дома. На кухне стояла большая плита, отапливавшая и смежную комнату. В доме собрались родственники, знакомые, задавали сдандартные банальные вопросы. говорили обо мне в третьем лице расхваливали, восторгались способностями. Я к этому не привык, чувствовал себя неудобно, неловко, мне хотелось, чтоб это рабское нахваливание быстрее кончилось.
За свои неполные пять лет меня никогда не опекали, я жил рядом со взрослыми, видел их заботы, по мере способностей и возможностей помогал или по крайней мере не мешал им, и никогда не был предметом «ахов» и «охов». Когда вокруг меня начали крутиться незнакомые бабки и тетки я не понимал что происходит и как себя вести. Однако вскоре их запал иссяк, все занялись делами. Народу собралось много, всех надо было кормить, разместить. А шёл 1950 год, голодный, как и все послевоенные годы. Шепелёвы заранее готовились к нашему приезду, продукты были заготовлены.
Отец по тем временам получал очень не плохо, и мы тоже привезли продуктов с собой. После знакомств, первых разговоров взрослые занялись пельменями. В приготовлении пельменей были заняты все домашние и гости. Одни делали заготовки, другие готовили фарш, третьи месили тесто и формовали тестовые кружочки, четвёртые лепили сами пельмени, освобождавшиеся присоединялись к ним. Меня к ответственной работе не допустили. Отдыхай – говорили мне, будто в поезде я занимался титаническим трудом. В безделии я слонялся из угла в угол, на улицу не пускали, там был сибирский холод, играть было не во что и не с кем. Когда все работают как отлаженный механизм, а ты к тому не причастен, чувствуешь себя изгоем. Пытаясь принять какое то участие, мешал взрослым, меня угоняли, уводили.
Пельмени получились на славу. Это были настоящие сибирские пельмени с говядиной, свининой и медвежатиной. В сенях вдоль длинной стороны был сделан стеллаж с лотками, в которых обычно возили хлеб. Таких лотков было по вертикали штук десять и по горизонтали ряда три – четыре. Наготовили лотков тридцать-сорок, благо холодильник в сенях природный. Пока мы гостили все ели эти пельмени, лучших пельменей я в жизни не ел, - они были великолепны. Видимо сказался опыт, знания, природные факторы.
Морозы стояли лютые, на улицу меня не выпускали, окна заиндевели, в доме было сильно натоплено, от большого количества народа было жарко, на стёклах образовалась наледь, сквозь них ничего не было видно, я скучал и мешал взрослым. Один лишь раз мы, куда то ездили на дровнях, возможно, уже уезжали. Меня так же укутали в тулупы, но мороз и в них давал себя знать. Зато погода стояла великолепная – небо синее, яркое солнце, деревья в инее как в сказке, укатанная дорога скрипела под полозьями саней, а пар от дыханья долго висел в воздухе. Взрослые о чём-то беседовали, но мне это было не интересно.