В Петропавловске мама некоторое время сидела со мной, затем начала работать терапевтом в медсанчасти, она окончила Омский медицинский институт в самом конце войны.
Начались проблемы со мной. В детский сад отдать ребёнка было трудно, какое то время меня начали оставлять дома одного. Дверь закрывали на замок, и я был предоставлен сам себе. Составленные стулья становились машиной, стиральная даска дверцей кабины, а кастрюля фарой, я катался от души. В отсутсвии взрослого надсмотра фантазии моей не было предела. Иногда стулья падали, я получал шишки, но собирал вновь и,… поездка продолжалась. Опасаясь, что я в этой игре могу себя покалечить, стулья в те времена были основательные и довольно тяжёлые, мне не разрешали играть в эту игру, но альтернативы не было, и всё продолжалось, в том числе и шишки. В обед приходила мама - меня покормить, сама поесть, потом снова уходила на работу. Медсанчасть, в которой она работала, находилась около дома офицеров, идти туда надо было по дороге около километра, которая, извиваясь серпантином, спускалась вниз к бухте. В это время вся основная работа по дому и забота обо мне выполнялась мамой, отец отсутствовал днями, а то и неделями. В мире начиналась «холодная война», а мы были соседями штатов.
В 1951г. меня отдали в детский сад. Он находился далеко, ближе к центру города, почти у базы военных кораблей, где стоял корабль отца минный заградитель «Астрахань». Путь до него занимал около часа, сначала надо было идти пешком около километра до автобуса, ехать, а потом спуститься вниз по деревянной крутой лестнице метров тридцать. Это в хорошую погоду не просто, а зимой при шквальном ветре со снегом, спуститься по обледенелой лестнице с ребёнком, было не просто. В общем, расстояние около трёх километров. Но маме надо было вернуться назад на работу, которая находилась рядом с домом, а вечером проделать этот путь в обратном порядке. Обычно меня забирали почти последним. В садик меня водили около года. Особых впечатлений от него не осталось, здесь была регламентированный распорядок дня, дневной сон, как везде. Дни проходили вяло и скучно. Игрушек было много больше, чем дома, но и желающих играть в них значительно больше, да и не всегда в них разрешали играть, некоторые стояли как в витрине магазина. Посему изобилие не вдохновляло. Поскольку садик был далеко, добираться до него было долго и трудно, то я часто болел и меня оставляли одного дома и снова катался на машине из стульев. Чтоб не скучал оставляли включенным радио. Репертуар радио в те времена был классическим. Передавали радио спектакли, отрывки из опер, музыка в них специфическая, тяжёлая, не настраивавшая на лирический лад. Но другой не было, не было даже патефона.
Однажды был просто чудный случай. На город пришёл сильный циклон, за ночь снега навалило сантиметров тридцать, вставали рано, было ещё темно. Меня , ещё не проснувшегося одевала и вела за собой мама. На улице сильный ветер нёс хлопья снега. Кое как по обледенелой засыпанной снегом дороге спустились к автобусной остановке. Это сейчас они крытые, защищённые от ветра и осадков, а тогда это была вывеска на столбе, вокруг которого топтались, как пингвины, заснеженный народ. Автобусы ходили разные – старые, ещё довоенные и новые Зиловские, они только появились. И те и другие не отапливались, холодные с промёрзшими сиденьями, заиндевевшими стёклами, в них, казалось, было холоднее, чем на улице. Когда вышли, подошли к лестнице, сильный порыв ветра сорвал шляпу с маминой головы, и она полетела по воздуху вниз под откос. На таком ветру, на морозе долго не выдержишь, но делать нечего, мы начали спускаться и вдруг навстречу нам поднимается папа и несёт в руке её шляпу. Встреча была случайной и очень полезной, все были очень рады.