С.Б.ЛЕБЕДЕВ

«АКАДЕМИЧЕСКОЕ ДЕЛО 1871 ГОДА»
(ВЫБОРЫ А. Н. ПЫПИНА В АКАДЕМИЮ НАУК)^[1]

История выборов А.Н.Пыпина, выдающегося филолога и историка своего вре­мени, двоюродного брата Н.Г.Чернышевского, в Академию наук в 1871 году – важная страница в его биографии, еще раз доказывающая, что научная деятельность ученого находилась в центре внимания широких общественных и научных кругов тогдашней России. События, связанные с выборами ученого в Академию, явились одним из звеньев общественной борьбы начала 70-х годов вокруг реформ, предло­женных министром народного просвещения, реакционером графом Д.А.Толстым в области народного образования. Выборы Пыпина вызвали широкий общественный резонанс и неоднократно с тех пор были предметом споров и исследований как современников выдающегося ученого, так и историков науки.^[2]

Отметим, что в оценке этого инцидента не существует единства.

В 1967 году П.С.Ткаченко была опубликована справка из дела об избрании Пыпина, сохранившаяся в архиве III Отделения. В комментарии к публикации был поставлен вопрос о пересмотре традиционного взгляда на общественно-полити­ческие устремления Пыпина 60-х годов, которые характеризовались многими иссле­дователями как либеральные.^[3]

Предлагаемое сообщение – результат изучения автором ряда архивных доку­ментов, позволяющих полнее осветить события, связанные с выборами А.Н.Пы­пина в Академию наук в 1871 году.

В 1870 году скончался академик Н.Г.Устрялов, в течение долгого времени занимавшийся розысками и публикацией исторических документов по истории царствования Петра I. Освободившееся место Историко-филологическое Отделение Академии наук решило предоставить ученому, который мог бы продолжить начатые Устряловым изыскания.

Достойным кандидатом на замещение вакансии в Отделении был признан А.Н.Пыпин. Он успел проявить себя как выдающийся исследователь во многих областях гуманитарных знаний: истории, славистике, филологии.

Академик А.А.Куник составил записку о научных заслугах соискателя, ко­торая была сообщена Историко-филологическому Отделению 24 августа 1871 года.^[4] К его предложению об избрании Пыпина в адъюнкты присоединились академики К.С.Веселовский, М.И.Броссе, А.К.Наук.

В своем представлении Куник высоко оценил исследования соискателя по исто­рии русской и славянских литератур, однако, в отношении исторических трудов Пыпина сделал ряд оговорок, которые прежде всего касались «Очерков обществен­ного движения при Александре I», опубликованных на страницах «Вестника Ев­ропы» в 1870–1871 годах и ставших предметом ожесточенной полемики в литера­турно-общественных кругах.^[5]

Председатель Петербургского цензурного комитета писал по поводу одной из статей «Очерков»: «… при всей объективности, нельзя не заметить, что сочувствие автора на стороне либералов, более или менее энергично работавших к подрыву об­щественных основ, освященных коренными законами самодержавной империи».^[6] Другая статья была изуродована цензурой, а «Вестнику Европы» за публикацию «Очерков» дано замечание. Отголоски полемики слышались и в представле­нии Куника. Отмеченные в записке недостатки ее автор относил за счет условий, в которых приходилось работать исследователю, и в заключение делал вывод: Пыпин, «понимающий необходимость в исторических исследованиях строго-научного метода и обладающий столь обширными познаниями», долженбыть «поставлен в более благоприятные условия».^[7]

7 сентября 1871 года, при баллотировке в Отделение, Пыпин получил все девять избирательных шаров, в том числе и те два голоса, которые имел президент Ака­демии наук граф Ф.П.Литке.^[8] Таким образом, дело переходило к общему собранию всех членов Академии наук, которое могло утвердить предложение Отделения или отвергнуть его.

Накануне общего собрания в «Голосе» А.А.Краевского появилась анонимная заметка: «Уверяют, что Академия желает принять г.Пыпина в число своих чле­нов… основываясь на его последних монографиях об общественном движении в царствование Александра I, помещавшихся в „Вестнике Европы“…, но „Очерки общественного движения при Александре 1“ едва ли могут быть признаны трудом, за который открывались бы двери академии». «Голос» «выдвигал» своих контрканди­датов Пыпину: историков М.И.Богдановича и Н.И.Костомарова.^[9]

Заметка в «Голосе» была направлена против ведущего сотрудника «Вестника Европы», – журнала-инициатора нескольких кампаний в печати против редакции и редактора «Голоса».^[10] С другой стороны, Краевскому, безусловно, были памятны выступления «Современника» в 1863–1866 годах, когда Пыпин являлся членом ре­дакционной коллегии и руководил (с 1865 года) всем небеллетристическим отделом журнала. «Современник» в этот период, как и раньше, неоднократно поднимал во­прос о компетенции сотрудников «Голоса» и самого редактора. Кроме того, Краев­скому было известно, что одной из причин отказа Пыпина вступить в редакцию «Отечественных записок» было нежелание участвовать в журнале Некрасова вместе с ним.^[11]

Выступление «Голоса» послужило началом кампании против избрания Пыпина в Академию. Инициатива вскоре перешла от газеты Краевского, которая больше не выступала по этому вопросу, к катковским «Московским ведомостям»: «Положено академиком по части русской истории провозгласить г. Пыпина!! …лицо …дока­завшее неспособность и нежелание отнестись серьезно именно к этому предмету… Но отчего же не г. Антонович, не г. Стасюлевич, не Ю.Жуковский, не Афанасий Ща­пов..?… Если пленила ученых судей „смелость“ речи г. Пыпина, толкование о материалах нецензурного свойства, то не все же они настолько не от мира сего…».^[12]

Статья в «Московских ведомостях» подтвердила распространявшиеся по столице слухи о недовольстве министра народного просвещения Д.А.Толстого выбором Академии кандидата на замещение вакансии.

Избрание Пыпина происходило на фоне ожесточенной общественной борьбы вокруг реформы среднего звена народного образования. Разработанный и настойчиво проводимый министром народного просвещения проект преобразования школы по «классическому образцу» встречал сопротивление в демократических и либераль­ных кругах. «Вестник Европы» Стасюлевича, в котором с 1868 года сотрудничал Пыпин, неоднократно выступал против реформы Толстого. В «классической системе» обучения министру и его сторонникам виделась панацея, способная предотвратить революционное брожение в высших учебных заведениях. Очень точно характери­зовал позицию Толстого Герцен в письме к Огареву от 17–18 октября 1869 года: «Министр Толстой сказал одному из своих приятелей: „Ещешесть лет латыни – и вы увидите, как угомонится наша молодежь“».^[13] «Московские ведомости» вели постоянную полемику по этому вопросу с «Вестником Европы».^[14]

Хорошо информированный академик А.В.Никитенко записал в своем днев­нике 19 октября 1871 года:«Министр граф Толстой, говорят, свирепствует против выборов Пыпина в адъюнкты Академии. На днях за обедом у себя он, в присут­ствии многих лиц, расточал ужасные укоры на Академию за этот выбор и … объ­явил, что, пока он министр, он не допустит, чтобы Пыпин сел в академическое кресло».^[15] Пыпин считал, что недовольство министра проистекает из-за его участия в оппозиционном Толстому журнале: «Не знаю других причин, кроме моих связей с „В<естником> Евр<опы>“, которые Т<олстой>, без сомнения, ставит мне в вину»,– ответил он на вопрос непременного секретаря Академии К. С. Веселовского, приехав­шего к нему по поручению Литке.^[16] Того же мнения придерживались и многие, знавшие Пыпина: «Сам он человек почтенный и почтенный ученый. Он участвует в журнале „Вестник Европы“, который находится в оппозиции с министром, и при­том он не приверженец классицизма и Каткова: уж не в этом ли вся вина его в глазах некоторых?», – указывал А.В.Никитенко.^[17] Вокруг выборов Пыпина началась борьба, переместившаяся из рамок чисто научного спора в иную плос­кость – общественно-политическую.

14 октября на выпады «Голоса» и «Московских ведомостей» в разделе «Хро­ника» ответили «С.-Петербургские ведомости», арендованные Е.Ф.Коршем у Ака­демии.^[18]

Защищая «внутреннее дело» Академии от постороннего вмешательства, «С.-Пе­тербургские ведомости» одновременно информировали читателя о предполагавшемся продолжении Пыпиным изысканий Н.Г.Устрялова по истории царствования Петра I.

Полемика «С.-Петербургских ведомостей» была продолжена заметкой библио­графа В.Р.Зотова «Г. Пыпин и его доброжелатели. (Письмо к редактору)», ука­завшего, «что сделано г. Пыпиным в нашей ученой литературе». Перечислив основ­ные работы ученого, дав им высокую оценку, Зотов писал в конце заметки: «Из­вестный знаток русской литературы, английский писатель Рольстон, считает статьи г. Пыпина, о которых идет здесь речь, лучшими произведениями русской истори­ческой литературы за последнее время…».^[19]

Осторожный президент Академии, адмирал и генерал-адъютант граф Ф.П.Литке не ожидал такого поворота событий. Зная силу влияния графа Толстого на Алек­сандра II и почувствовав отрицательное отношение к кандидатуре Пыпина в Го­сударственном Совете, президент Академии изменил свою первоначальную пози­цию, сводившуюся к тому, что избрание нового члена – «дело Академии и что она должна сама решать начатое и руководствоваться своими основаниями».

В разговоре со Стасюлевичем Литке высказал мысль о невозможности избра­ния и утверждения Пыпина и в связи с этим предпринял ряд шагов, направлен­ных к тому, чтобы тот сам отказался от баллотировки на общем собрании членов всех отделений Академии, назначенном на 12 ноября. Содержание разговора ре­дактора «Вестника Европы» с президентом Академии стало известно Пыпину. По его мнению, причиной этого решения Литке явилось опасение «каких-нибудь привязок с– – – – известной стороны».^[20]

Поставленные Пыпиным отточия, по-видимому, указывают на двоюродного брата – Чернышевского – «привязок с (Чернышевским) известной стороны». В Пе­тербурге было хорошо известно, что Пыпин является близким родственником Чернышевского. Однако Пыпин не счел нужным «пугаться каких-нибудь полити­ческих соображений», а потому не желал сам отказываться от избрания.^[21]

26 октября 1871 года Литке обратился с «конфиденциальным» письмом к управ­ляющему делами III Отделения Н. В. Левашову, в котором озабоченно писал: «Когда это избрание уже состоялось (в Историко-филологическом отделении Ака­демии, – С. Л.), до меня дошли слухи, будто г. Пыпин состоит на замечании как человек политически неблагонадежный». Литке просил Левашова дать ему «какие-либо такие сведения о г. Пыпине, которые бы могли служить препятствием к избранию его в члены Академии».^[22]

Левашов, видимо не заглядывая в фонды экспедиций, ответил от имени III Отделения, что оно не имеет «препятствий к избранию известного писателя Пыпина в члены императорской Академии», скрепив документ своей подписью.^[23]

Получив ответ Левашова, Литке мог быть спокоен за политическое лицо кан­дидата. Формальный отзыв III Отделения вполне соответствовал высказанному Пы­пиным мнению по поводу неприязни со стороны Толстого, проистекавшей, как ему казалось, от личного неудовольствия министра сотрудничеством его в «Вестнике Европы». Делу был дан обычный в подобных случаях ход, и 12 ноября 1871 года Академия избрала Пыпина своим членом.

«Такой результат служит, по нашему мнению, единственным достойным Ака­демии ответом на неприличные выходки некоторых органов печати против канди­датуры г.Пыпина и на возгласы псевдознатоков русской истории», – сообщали по этому поводу «С.-Петербургские ведомости».^[24]

В информации «Московских ведомостей» слышалось ничем не прикрытое недо­вольство: «Поздравляем Академию наук с новым академиком! История русского просвещения отметит на своих скрижалях это знаменательное событие… Теперь благодарной России остается ожидать, что вслед за г. Пыпиным поступит в Ака­демию наук, и г. Стасюлевич, который имеет во всех отношениях не меньшие на это права».^[25] Таким образом, газета Каткова продолжала борьбу с противни­ками введения «классического» обучения.

Утверждение решения Академии об избрании Пыпина переходило к Алек­сандру II. Доклад по этому вопросу представлялся министром народного просве­щения, через которого проходили и все другие дела Академии к царю.

«Таким образом, в стенах Академии дело кончено. Но что будет из него далее? Вот вопрос, к решению которого не могут быть равнодушны те, кто принимает к сердцу интересы Академии… Впрочем, все эти опасения с моей стороны, может быть, совершенно напрасны», – писал академик К.С.Веселовский президенту Ака­демии Литке.^[26]

Беспокойство Веселовского разделял и сам Литке: «Мне совершенно понятно беспокойство Ваше и некоторых других из наших сочленов на счет окончательного исхода дела, потому, что я сам и до некоторой степени его разделяю. – Совер­шенно покойну быть нельзя, покуда не будет произнесено желаемое слово…

Неблагоприятный исход дела хотя и не вероятен, но возможен, как все у нас возможно».^[27]

18 ноября записка об ученых трудах Пыпина и прошение Академии об утверж­дении его избрания были переданы в Министерство народного просвещения.

Опасения президента и непременного секретаря разделяли и широкие круги научной и литературной общественности Петербурга: «Вечер у Литке. Собрались все академики и, кроме них, Левшин А.И., Г.П.Небольсин и некоторые другие… Утвердят ли Пыпина или нет? – вопрос, всех занимающий», – записал в своем дневнике от 22 ноября А.В.Никитенко.^[28]

3 декабря 1871 года доклад Академии был представлен Александру II минист­ром народного просвещения графом Толстым. Толстой указал, «что по части рус­ской истории, по которой Пыпин ныне избран членом Академии, из его пера не вышло ни одного сочинения, не только дающего ему право на столь высокое научное звание, но даже имеющего серьезное научное значение». «… По моему мнению, – делал вывод Толстой, – они имеют характер эфемерных произведений, без строго-научных приемов исследования, и при том с тенденциозным направле­нием, обличающим в писателе политические взгляды и мысли далеко не соответ­ствующие нашему государственному устройству».^[29]

Итак, воспользовавшись как предлогом высказанными Куником замечаниями об изысканиях Пыпина, Толстой сделал попытку закрыть двери Академии перед выдающимся исследователем прежде всего из-за его участия в «Вестнике Европы».^[30] Как оказалось впоследствии, была и другая, не менее важная причина – обще­ственно-политическая позиция, которую занимал Пыпин в 60-х годах (связь с «го­сударственным преступником» – Н.Г.Чернышевским, с революционно-демократи­ческими кругами, деятельность в качестве редактора в «Современнике»).

9 декабря президент Академии получил от Толстого официальное отношение, в котором говорилось, что по «всеподданнейшему докладу… ходатайства импера­торской Академии наук об утверждении магистра Пыпина в звании адъюнкта Ака­демии по русской истории» Александр II повелел «рассмотреть это дело в особой Комиссии». В состав Комиссии входили: С.Г.Строганов – председатель, Ф.П.Литке, П.А.Шувалов, С.Н.Урусов, П.А.Валуев и Д.А.Толстой.^[31]

Получив предписание о создании «особой Комиссии», шеф III Отделения П.А.Шувалов потребовал навести справки о Пыпине.

В деле III Отделения отложилась справка, где о Пыпине говорилось следующее: Пыпин, будучи редактором «Современника», постоянно находился в кругу лиц, «отличавшихся красным революционным направлением»; был тесно связан «с госу­дарственным преступником Чернышевским, Серно-Соловьевичем и Михайловым». Наряду с этим отмечалось участие Пыпина в работе книжного магазина Серно-Соловьевича, при котором была открыта читальня, сделавшаяся «сборным местом всех нигилистов и революционеров»; в этой читальне «распространялись запре­щенные книги». Справка указывала, что при «публичных объявлениях приговоров Чернышевскому и Серно-Соловьевичу присутствовал Пыпин, выражая свое сочув­ствие осужденным». В целом справка характеризовала Пыпина «как человека са­мого крайнего направления».^[32]

15 декабря состоялось заседание «особой Комиссии». В этот же день к Пыпину зашел непременный секретарь академик Веселовский, сообщивший, «что надежды никакой нет». Установить, что же именно происходило на заседании «особой Ко­миссии» не удалось. Журнал комиссии нами не найден. По-видимому, члены ко­миссии заслушали сообщение Ф.П.Литке, Д.А.Толстого и П.А.Шувалова; Шу­валов присоединился к Толстому.^[33]

16 декабря Пыпин встретился с Литке и после разговора отослал ему письмо, пометив его 15 декабря, с уведомлением об отказе от своего избрания: «Позвольте покорнейше просить Ваше сиятельство, – писал Пыпин, – принять от меня выра­жение моей искренней благодарности почтенным членам Академии наук за ту вы­сокую честь, которую они мне оказали избранием в адъюнкты. Я считаю себя весьма польщенным этой оценкой моих трудов, но по изменившимся моим обстоя­тельствам я, к сожалению, не могу принять этого избрания, о чем почтительнейше прошу Ваше сиятельство довести до сведения конференции».^[34]

По получении письма Литке сразу же поставил в известность председателя пыпинской комиссии графа С.Г.Строганова.^[35]

20 декабря Толстой доложил о ходе пыпинского дела Александру II, который предложил считать его закрытым.^[36]

21 декабря Историко-филологическое Отделение Академии ознакомилось с пись­мом Пыпина Литке, а на общем собрании, происходившем 7 января 1872 года, оно было сообщено всем членам Академии. «Дело о Пыпине решилось: комиссия не знала, как сладить с этим делом, и признала за лучшее, чтобы Пыпин отказался сам от звания члена Академии. Это он и сделал. Итак, и сено цело, и козы сыты», – подводил итог «академического дела 1871 года» в своем дневнике, в записи от 20 де­кабря 1871 года, академик А.В.Никитенко.^[37]

Вопрос об избрании А.Н.Пыпина вновь возник в 1880 году, в так называемый период «диктатуры сердца», когда был уволен в отставку министр народного про­свещения, снискавший всеобщее недовольство граф Д.А.Толстой, а III Отделение перестало существовать.

В «Молве» появилась заметка о предполагаемом введении Пыпина в состав Академии наук на сей раз по Отделению русского языка и словесности.^[38] Через не­сколько дней газета вновь вернулась к этой теме: «Можно надеяться, что теперь А.А.Сабуров (министр просвещения, – С.Л.) найдет возможным украсить список наших академиков именем такого серьезного, крупного и добросовестного ученого, как А.Н.Пыпин… В лице г.Пыпина войдет в Академию всеми признанный и всем известный кровный русский ученый, посвятивший и посвящающий все свои дары на пользу живой и близкой обществу науки».^[39]

Однако призыв «Молвы» не был услышан, а наступившая вскоре после собы­тий 1 марта 1881 года реакция, возможно, отодвинула решение этого вопроса еще на одиннадцать лет.

29 декабря 1891 года Пыпин, чьи труды высоко оценивались не только отече­ственными научными кругами, но и неоднократно переводились на многие европей­ские языки, был избран членом-корреспондентом Академии наук по Отделению русского языка и словесности. 7 февраля 1898 года, после избрания на общем со­брании всех членов Академии, он был утвержден ординарным академиком импе­раторской Академии наук по тому же отделению.^[40]

Существуют две точки зрения при оценке последствий этого инцидента. Так, с одной стороны, Н.Вакуловский отмечал: «Русская история понесла, однако, большую потерю; но еще большую Академия, которая желала поручить А<лександру> Н<иколаевичу> разработку истории царствования императора Петра Великого, и с той поры так и не возобновляла попыток найти способное к такому колоссальному труду другое лицо».^[41] В.И.Семевский в некрологе Пыпина, перечисляя основные работы ученого, число которых доходит до 1200 публикаций (выполненных им с 1871 года) по истории общественного движения, истории русской филологии, этнографии, славистики и фольклористике, указывал: «…мы думаем, что вместо этих живых, талантливых трудов А.Н.Пыпин по указке Куника и Пекарского, должен был заниматься печатанием архивных материалов о Петре Великом, мы можем только воскликнуть: „хорошо, что он не сделался тогда академиком! “».^[42]

См. также об этом:

Текст в “Живом журнале” Николая Зимнего

Текст Вконтакте Сергея Лебедева

Текст в Фейсбуке Сергея Лебедева

Сканированные страницы публикации 1978 года в “Живом журнале” Николая Зимнего

Сканированные страницы публикации 1978 года Вконтакте Сергея Лебедева

Сканированные страницы публикации 1978 года в Фейсбуке Сергея Лебедева