«ДЛЯ БОРЕЛЯ ДЕМИДОВ БЫЛ БОЖЕСТВОМ»

Я сказал, что пребывание мое в одной, так сказать, комнате с молодым Демидовым, при его 1 милл. двести тысяч годового дохода, оказалось хорошею школою. И действительно, отчетливо помню, что итогом этой странной зимы [1857 года], мною, как сон, проведенной в демидовском доме, – было известного рода отвращение к деньгам: оно развилось от тех ежедневных картин культа денег, которые волею-неволею приходилось видеть.

При этих 100 тысячах рублей в месяц жизнь студента Демидова представляла тогда в высшей степени интересную картину нравов того времени. Самая личность молодого Демидова была из необыкновенных, и в связи с его колоссальным богатством и с его поразительною красотою – это был тогда своего рода герой нашего времени. Красота его была до того поразительна, что приходилось ему слышать возгласы: батюшки, какой красавец! Или по-французски: Dieu, qu'il est beau. От этого одного было с чего вскружить себе голову.

И если к этому прибавить его деньги, то одному можно было удивляться, как этот молодой человек мог выдержать эти первые годы молодости, буквально со всех сторон окруженный и даже опутанный всеми возможными обольщеньями. Без преувеличения скажу, что не менее десяти в день получал молодой Демидов объяснений в любви и зовов на свидание, и не то что от заинтересованных его деньгами, но исключительно по адресу его личности, и не из того мира, где зов незнакомого на свидание есть обыденное явление, а из света, из большого даже света, из балетного мира, из мира французских актрис и т.д.

Тем не менее в этом водовороте обольщений Демидов тогда сравнительно уцелел. Смешно сказать, но это так: его спасла безалаберная кутежная жизнь в кружке золотой молодежи, спасла в том смысле, что не давала ему тогда ни времени заводить опасные романы, ни поддаваться самообожанию. С утра до вечера в веселой обстановке компании элегантных юнкеров он о себе совсем не думал; в нем не успели развиться ни фатовство, ни самомнение; il se laissait vivre, – как говорят французы, и после веселой попойки возвращался усталый домой и спал...

Я сказал, что он был из необыкновенных личностей. И действительно, давши ему необыкновенную красоту, давши ему необыкновенное богатство, судьба дала ему, кроме того, очень способный и тонкий ум и в придачу прекрасное сердце. Со всеми этими дарами судьбы можно было бы, при хороших условиях воспитания и при хорошем на него влиянии в ранней молодости, сделать из него выдающегося, прекрасного и способного человека, но мой дядя Карамзин, муж его матери, который один мог бы вести его воспитание, был убит в 1855 году, и бедный отрок остался без всякого мужского руководительства в 15-летнем возрасте, и если он, предоставленный самому себе, сумел остаться тем, чем он был: добрым и приветливым, умным и восприимчивым, приятным и веселым собеседником, хорошим товарищем и даже учащимся студентом – он блестяще, с помощью своих репетиторов и благодаря своим способностям, выдержал экзамены, – то всем этим он обязан был только самому себе. Страшно подумать, чем он мог бы сделаться в 18 лет, при необыкновенных условиях его жизни.

Его научили, разумеется, играть в карты; приходили к нему играть друзья, рассчитывавшие на его горячий, увлекающийся темперамент и на его оттенок своего рода рыцарства или деликатности, побуждавшей давать отыгрываться проигравшим ему круглые суммы.

Приходила играть молодежь без денег в кармане; выигравши, брали сотни и тысячи рублей с Демидова, – проигравши, записывали на мелок или отыгрывались, при полном равнодушии к проигрышу и к выигрышу молодого миллионера. Обыгрывали его в биллиарде, подсовывали ему 5 и 10-тысячных рысаков, подсовывали мнимые Корреджо и Рафаэли, словом, кто только мог, тот эксплуатировал молодого Демидова. Затем, веселые обеды и паче всего веселые ужины у Бореля. Для Бореля Демидов был божеством. И действительно, кроме счетов за ужин Демидов ему ежегодно платил огромные субсидии или ренту за битые зеркала и проткнутые картины. Когда приходили такие минуты буйства, тогда Борель, облизываясь, бегал около Демидова, и после мамаева побоища, совершенного Демидовым и опричниками его в одной комнате, Борель вводил его в другую комнату, говоря почтительно: monsieur Demidoff,voila une glace, qui n'est pas brisse [А вот, мсье Демидов, неразбитое зеркало!] – и выпрашивая у Демидова чести увидеть и это уцелевшее зеркало разбитым, причем после побития стекол и при представлении за них счетов они всегда оказывались венецианскими.

Чтобы дать понятие о тогдашних кутежах золотой молодежи, припоминаю такой, например, эпизод. Собралась веселая компания у Бореля в общей зале ужинать. В этой же зале сидит и скромно ужинает один штатский.

Узнавши, что этот штатский – помощник правителя канцелярии обер-полицмейстера, вся компания подходит к нему и самым невозмутимым образом начинают делать салатный соус на его голове. Начиная с горчицы и кончая уксусом. Подчинившийся ватаге студентов и юнкеров, чиновник убежал потом домой и принес жалобу обер-полицмейстеру. Тогда был обер-полицмейстером граф П.А.Шувалов. Он послал за главными кутилами и объявил им, что если они не желают, чтобы он довел о случившемся до Государя и до военного начальства, то требует, чтобы они все поехали к обиженному чиновнику и попросили у него извинения, что они и исполнили – и вовсе не из трусости, спешу прибавить, – ибо никто из этой молодежи своею шкурою не дорожил, а исключительно из порядочности, которая в трезвом состоянии возвращалась в каждом из них в свои права.

Как бы то ни было, но в эту зиму я собственными глазами убедился, что можно 17-ти лет без остатка издержать сто тысяч рублей в месяц карманных денег, не сделавши при этом ничего необыкновенного и не проигравши ни разу более 3 или 4 тысяч рублей. Причем должен сказать, что каждое обращение к прекрасному сердцу молодого Демидова, или просто когда он узнавал о чьей-либо нужде, или когда он признавал себя обязанным кого-нибудь вознаградить за выкинутую штуку или причиненную обиду, вызывало с его стороны денежное даяние всегда en grand, по-крупному.

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский уверен: необходимо введение должности Верховного правителя России, которым должен стать Владимир I – сроком на 7 лет, с продлением срока правления, если не устанет. Нужно срочно создать ЧК и восстановить в России империю, срочно сменить флаг на черно-желто-белый и срочно установить тоталитарный режим.