© Филюшкин А.И., 2005
Материалы данного курса (программа, вопросы,
списки литературы, тексты лекций) также размещены
на авторском сайте http://www.novist20w.narod.ru
Историческая антропология
1. "Новая историческая наука".
В 1929 г. французскими историками Марком Блоком (1886-1944) и Люсьеном Февром (1878-1956) был основан журнал "Анналы". С этого момента ведет отсчет своей истории Школа "Анналов". Она рождалась в "боях за историю" (заглавие одной из книг Л. Февра), которые она, по образному выражению А.Я. Гуревича, "вела против обветшавшей историографии, укрывшейся от действительности за каталожными ящиками с выписками из древних текстов, в которых она была неспособна ощутить живых людей".
Февр издевался над теми историками, в трудах которых крестьяне пахали "не плугами, а картуляриями", упоминавшими крестьян лишь как объектов эксплуатации и имущественных сделок их господ. Под их пером реальная жизнь людей подменялась текстами памятников, которым придавалось самодовлеющее значение (мол, задача историка - максимально точно передать содержание источника, а он скажет все сам за себя). Это было, по словам А.Я. Гуревича, не средством познания человеческого содержания исторического процесса, а способом демонстрации снобистского всезнания мелочей замкнувшимися в "башню из слоновой кости" "мандаринами" университетской науки.
Основным объектом "атак" представителей "Новой исторической науки" стала фундаментальная апория историков-традиционалистов, что человек во все периоды своего развития менялся в принципе мало, и мыслил одинаково, что в средневековье, что в Новое время. "Анналисты" же ставили вопрос совершенно иначе: для понимания истории мы не должны a priori определять мотивы поведения средневекового человека, перенося на него доступную нашему восприятию логику современного гражданина. Историк должен попытаться проникнуть в механизм мышления деятелей прошедших эпох, выяснить мотивацию их поведения, вытекающую из присущего данной эпохе способа мировосприятия. При этом вовсе не обязательно, чтобы люди прошлого все это формулировали для себя в виде четких положений. Наиболее ценным оказывается выявить бессознательные мотивы их поступков, как бы подслушать потаенные разговоры их сознания (это было названо ментальностью). Тогда история "заговорит", возникнет диалог историка и источника (хотя само понятие диалога было сформулировано позже, его основы были заложены Л. Февром и М. Блоком).
По определению Ю.Л. Бессмертного, "анналистами" "исследуется не только (и даже и не столько) индивидуально сознание, но и массовое, присущее так называемому "безмолвствующему большинству" общества, а главное - что подобное исследование не является самоцелью и почти целиком посвящено выяснению важной роли этого сознания в функционировании общественной системы в целом".
Основными принципами "Новой исторической науки" являются следующие:
· исторический синтез, то есть отрицание "заданности" методологии изучения прошлого, объединение в рамках своего исследования как самых различных методик, так и всестороннее рассмотрение объектов изучения;
· конечной целью труда историка является воссоздание целостной, объемной картины прошлого - тотальной (глобальной) истории; ее сущность не в максимально широком охвате исторического пространства, а рассмотрение объекта исследования с максимально возможного числа точек зрения, в различных ракурсах. Как отметил А.Я. Гуревич, в наши дни данный аспект интенсивно развивается направлением культурной антропологии, заменившей его на понятие "плотного описания" (термин К. Гирца) социального и культурного общения людей через интерпретацию символов и категорий того времени. Тем самым "плотное описание" нацелено на выявление того плана социальной реальности, который присутствовал в сознании людей изучаемой эпохи и тес самым обусловливал их поведение;
· поле исследования историка представляет собой многослойную темпоральную структуру, целый спектр "социальных времен". Однако, как отмечено А.Я. Гуревичем, "это концептуальное средство продуктивно лишь в тех пределах, в каких историки пользуются им осмотрительно и не склонны гипостазировать его, превращать в некую самостоятельную сущность", а последняя тенденция у "анналистов присутствует";
· сочетание макро- и микроисторического подходов;
· антропологический подход к истории, преимущественное внимание человеку в истории (по образному выражению М. Блока, считающегося основоположником данного подхода, "Настоящий же историк похож на сказочного людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, его ждет добыча");
· необходимо учитывать не только ту трактовку прошлого, которая формируется у ученого, абстрагирующегося от восприятия этого прошлого его современниками, но и ту, которая учитывает субъективные представления данных современников о мире и о самих себе (то есть того, что обычно называют ментальностью);
· понятие ментальности так и не получило общепризнанной дефиниции, поэтому приведем лишь наиболее распространенное определение: это "развивающаяся взаимосвязанная система образов и представлений, различных у разных социальных групп и страт, которая определяет мотивы их поведения, и в которой выражено представление о мире в целом и их собственном месте в этом мире" (Ж. Дюби). Правда, В современных "Анналах" происходит определенная ревизия ключевого понятия ментальности (работы А. Буро). Он считает, что предметом изучения ментальности должен стать механизм, каким образом сознание масс способно воздействовать на исторических лидеров, как общие представления превращаются в индивидуальные, то есть "разработать методику перехода от коллективного стереотипа к конкретике личного". Несмотря на всю научную актуальность и необходимость подобной постановки вопроса, как замечает Ю.Л. Бессмертный, неясно, насколько такая проблема "вообще разрешима".
· историческое познание есть процесс, в котором исключительно велика роль интеллектуальной активности ученого (Марк Блок подчеркивал, что в этом и заключается отличие историка от "антиквара"). "Анналисты" определяют данный процесс как диалог историка и источника;
· полидисциплинарность и междисциплинарный синтез в исторических исследованиях.
Расцвет Школы "Анналов" пришелся на послевоенные годы, когда были опубликованы и получили популярность основополагающие труды Л. Февра и М. Блока, расцвело творчество Ф. Броделя. Их последователи вскоре раскололись на несколько направлений. Правда, эти направления весьма сходны, и являются производным тех или иных принципов "Новой исторической науки". Часто отличия между ними ? только в предмете исследования и в национальной традиции употребления того или иного термина как названия данного научного направления. Так, для французской исторической школы принято различать историческую антропологию и историю ментальностей. В Германии выделяют историческую антропологию, микроисторию и историю повседневности. Как особые направления выделяют также культурную антропологию, социальную антропологию (семейно-родственные связи), религиозную антропологию, политическую антропологию и т.д.
Все эти направления объединяются тем, что в центре их внимания ? Человек, но не всегда какой-то конкретный (то есть это не совсем биографии), хотя исследования ведутся на конкретном материале. Но ? Человек как производная и как источник исторического процесса.
Коротко охарактеризуем главнейшие из них.
Историческая антропология
Историческая антропология ? представляет собой, по словам Ж. Ле Гоффа, "общую глобальную концепцию истории". Она объединяет в себе изучение менталитета, материальной жизни, повседневности вокруг понятия антропологии (в том числе - изучение тела, жестов, устного слова, ритуала, символики и т.д.). В методологическом плане данное направление многое взяло из социальных наук и эинологии.
Сущностными чертами исторической антропологии, по П. Берку, можно назвать следующие:
· фокусирование внимание историка на конкретных антропологических объектах изучения;
· ими, как правило, выступают "малые сообщества" (небольшие социумы, выделяемые по разным критериям, но, главное, позволяющие в своих рамках всестороннее показать роль человека);
· социальные взаимодействия в данных социумах описываются в терминах, обозначающих нормы и категории самих этих социумов;
· при этом большое внимание уделяется символизму повседневной жизни: обыденным ритуалам, рутине, манере одеваться, есть, общаться друг с другом, жестам и т.д.
Как показано А.Я. Гуревичем, в центре данного направления стоит убежденность в инаковости чужой культуры, ее несхожести с той, к которой принадлежит сам исследователь. Процесс исследования становится при таком подходе уже известным нам диалогом культур, размещенных в пространстве и времени.
Следствием этого, по словам М.М. Крома, является то, что вместо "поиска типического, построения генерализирующих объяснений, общемировых моделей развития… ученым предлагается присмотреться к локальным особенностям и вариантам, осознать фундаментальное многообразие культурно-исторического процесса в разных уголках земного шара. Кроме того, появилась потребность вернуть истории "человеческое измерение", оценить возможности проявления свободной человеческой воли среди безличных структур и разнообразных детерминирующих тенденций. Желаемый эффект подобной "перенастройки внимания" - проверка на прочность ряда предложенных ранее макроисторических теорий и концепций и внесение в них необходимых коррективов… Для этого тщательно фиксируются и анализируются малозначительные на первый взгляд слова, жесты, поступки участников "социальной драмы"; их поведение "прочитывается" как некий текст. Затем добытые исследователем "кристаллы" смысла соединяются им воедино с учетом изученных отношений между элементами системы: так создается обобщенная характеристика данной культуры". М.М. Кром сближает подобный анализ с понятием "thick description" ("плотное", насыщенное интерпретациями описание) Клиффорда Гирца.
Весьма точной также представляется характеристика, данная М.М. Кромом источниковедческим методологиям исторических антропологов: "Они исходят из того, что всякая социальная реальность "непрозрачна", она словно маскируется, и поэтому исследователь с недоверием должен относиться к тому, что изучаемое им общество прямо заявляет о себе. Предпочтение отдается косвенным свидетельствам, "проговоркам", а также таким массовым источникам, которые не содержат какого-то привнесенного осознанного представления о действительности (в качестве примера часто приводятся прейскуранты цен или приходские книги). С их помощью исследователь может понять традиционные для данной культуры образ мышления и способы поведения, которые ее носители в силу привычки подчас уже не замечают. Так за видимой реальностью проступают скрытые механизмы и логика".
Основоположником исторической антропологии как особого подхода традиционно считается, как уже отмечалось выше, Марк Блок и особенно его труд "Короли-чудотворцы", вышедший в 1924 г. Однако ее развитие началось позже, с 1960-х - 70-х гг. гг., прежде всего, как показал Ж. Дюби, под влиянием успехов социальной антропологии (исследования К. Леви-Строса и др.). Свой вклад в него внесли историки разных стран, прежде всего - Ф. Арьес, М. Вовель, Р. Дарнтон, К. Томас, П. Берк, А. Макфарлейн и др.
3. История частной жизни (история семьи, история повседневности)
Это особое научное направление, включающее в себя изучение всего, что относится к "privacy". В западной науке данное направление развивается с 1980-х гг., и среди основополагающих работ необходимо упомянуть пятитомную французскую "Историю частной жизни". Рассматриваемое течение выросло из возникшей на Западе в 1960-е гг. истории семьи. Ее представители изучают историю домохозяйства, внутрисемейные отношения, демографические показатели внутри семьи, ее взаимодействие с окружающей средой. По словам Т. Харевен, историко-семейные исследования - это "нанизывание рассыпанных жемчужин на нить", из которой потом можно реконструировать "ковер социальных изменений".
Изучение частной жизни ведется по двум главным аспектам: ритуальное оформление и правовое регулирование актов частной жизни и стиль повседневной жизни. По замечанию Ю.Л. Бессмертного, "в истории "частной жизни" едва ли не центральным предметом анализа остается массовое демографическое поведение… под углом зрения того, в каких конкретных формах воплощалось оно внутри домовой ячейки". Особую роль здесь играют исследования, связанные с женщиной, так как через них ярче освещаются все ключевые моменты "privacy" (от рождения до брака, смерти, домашней жизни). Из "женских" исследований выросло особое направление ? гендерная история (как пол человека связан с его социальной реализацией в ходе исторического процесса).
4. Микроистория
МИКРОИСТОРИЯ - направление, сторонники которого исследуют историю через всестороннее воссоздание жизни одного из "незнаменитых", и в то же время в чем-то нетривиальных представителей того или иного социального слоя.
Микроистория возникла в 1970-е гг. в Италии. Первые работы, написанные в этом ключе, были опубликованы в журнале "Quaderni Storici", а затем - в серии "Microistirie", публикуемой в издательстве "Эйнауди" Карлом Гинзбургом и Джованни Леви. В те же 1970-е гг. в Германии произошел, по выражению С.В. Оболенской, "бунт" против представителей историко-критической социальной науки (Х.У. Велера, Х. Бёме, Ю. Кокка, М. Штюрмера) под лозунгом: "От изучения государственной политики и анализа глобальных общественных структур и процессов обратимся к малым жизненным мирам". Его результатом также было появление ряда микроисторических исследований и среди них ставшей классикой жанра монографии Б. Хауперта и Ф. Шафера: "Молодежь между крестом и свастикой. Реконструкция биографии как история повседневности фашизма" (в которой на нескольких сотнях страниц исследуется биография абсолютно рядового человека - танкиста вермахта Йозефа Шефера, сгинувшего, как и миллионы его товарищей, на фронте Второй мировой).
Причиной появления микроистории был кризис макроисторических исследований, особенно наглядно проявившийся в 1960-е гг. Во-первых, стали очевидны пределы "тотальной истории", стремление к которой было в свое время провозглашено "анналистами". Это обстоятельство можно проиллюстрировать словами В.Ф. Эрна: чтобы быть уверенными в адекватности нашего исторического знания, "нами должен быть познан безусловно всякий из тех миллиардов людей, которые жили на земле и которые ведь все безусловно вошли в исторический процесс". Поскольку это невозможно в принципе, то некоторые ученые стали впадать в другую крайность: сосредотачиваться на максимально полном изучении какого-либо индивидуального объекта и контекста, в котором он существовал, чтобы в дальнейшем показать облик эпохи через этот единичный пример. Недаром это направление столь близко к исторической антропологии и истории повседневности и, по сути, является их ответвлением.
Уже первые работы представителей данного направления обнажили два его существенных недостатка. Первый, по выражению Ж. Ревеля, -"ловушка описательности". Возникает соблазн сползания ученого в простую описательность своего объекта во всем его многообразии, чтобы ничего не пропустить, затронуть все, что имеет отношение к целому.
Второй изъян данного подхода - проблема репрезентативности изучаемого объекта. Совершенно очевидно, что нельзя воссоздать историю путем арифметического сложения неких "историй" объектов и индивидов . Но насколько верен другой подход: показать всю полноту истории через биографию того или иного представителя слоя, класса, сословия и т.д.? Как можно быть уверенным, что в жизни именно данного индивидуума отразились все важнейшие процессы?
Теоретик микроисторического подхода Дж. Леви предложил следующий выход из спора о репрезентативности изучаемого объекта: из каждой социальной группы нужно брать несколько моделей, занимающих различное положение в социальной группе. При этом "для того, чтобы определить пригодность модели, ее нужно не проверять статистически, а испытывать в экстремальных условиях, когда одна или несколько входящих в нее переменных величин подвергаются сильной деформации". Но все равно проблемы это не снимает, ибо остается открытым вопрос: сколько должно быть таких моделей, чтобы достичь репрезентативности?
Несмотря на все эти противоречия, в западной науке микроисторический подход имеет достаточное количество приверженцев. Можно назвать ставшие популярными монографии Карло Гинзбурга "Сыр и черви", построенной в форме изложения судебного процесса в XVI в. над мельником-еретиком Меноккио, Джузеппе Леви "Нематериальное наследство", Натали Земон Дэвис "Возвращение Мартина Герра".