Принято считать, что математика применима лишь к вещественному мiру, а мiры душевный и духовный не способны к математизации. Но если мы обратимся к первоначальному значению греческого слова mathema, введенному пифагорейцами, – увидим, что они понимали математику не как особую область знания, предметно отличающуюся от других, а как «знание, познание, науку, точное определение чего-либо».

Точность (математичность) таким же образом не противоречит адекватности выражения, как разум не противостоит вере, а находится с ней в неразрывном синтезе (в отличие от «лжеименного разума»).

Сознавая принципиальное различие между вещественным, душевным и духовным мiрами, и избегая подмен одних мiров другими, мы можем попытаться математизировать взаимоотношения между этими мiрами, то есть выразить их в виде вычислимых функций.

Широко распространено ложное понимание памяти как чего-то, относящегося к «прошлому», не существующему в реальности. Но на самом деле никакого «прошлого» нет, так как ничто не прошло. То, что ошибочно называют «прошлым», – именно и есть «настоящее Настоящее». Настоящее – это не «миг между прошлым и будущим», а то, что настало, то есть состоялось. Есть только Грядущее (суперпозиция различных вариантов событий) и Настоящее (реализация событий в пространстве памяти). Время есть становление, переход Грядущего в Состоявшееся. Слова Алексея Федоровича Лосева о музыкальном времени применимы, таким образом, ко всякому времени вообще:

«…В музыкальном времени нет прошлого. [Здесь и далее курсив Лосева – В.К.]. Прошлое ведь создавалось бы полным уничтожением предмета, который пережил свое настоящее. Только уничтоживши предмет до его абсолютного корня и уничтоживши все вообще возможные виды проявления его бытия, мы могли бы говорить о прошлом этого предмета. В музыке же мы только что увидели и осознали объединительную функцию по отношению к «разновременным» моментам. Но если нет прошлого, то тогда, по-видимому, реально есть только настоящее и его жизнь, творящая в недрах этого настоящего его будущее. Это громадной важности вывод, гласящий, что всякое музыкальное произведение, пока оно живет и слышится, есть сплошное настоящее, преисполненное всяческих изменений и процессов, но, тем не менее, не уходящее в прошлое и не убывающее в своем абсолютном бытии. Это есть сплошное «теперь», живое и творческое – однако не уничтожающееся в своей жизни и творчестве. Музыкальное время есть не форма или вид протекания событий и явлений музыки, но есть самые эти события и явления в их наиболее подлинной онтологической основе» [Лосев А.В. Музыка как предмет логики. Из ранних произведений. М., «Правда», 1990. С. 239].

http://sergey-shilov.livejournal.com/24492.html