Одесса сегодня (2005)
Марк И. Найдорф
О Д Е С С А С Е Г О Д Н Я
Очерк современной ситуации в историко-культурном освещении
и проблем ее изучения
(ODESSA TODAY by Mark I. Naidorf)
I. Кризис культурной идентификации
В сентябре 1994 года жители Одессы праздновали 200-летие
своего города. Народные гуляния, увлекшие на улицу толпы горо-
жан, получились мирными, веселыми и радостными, собственно, та-
кими, какими они и должны были быть. Но то, что праздник прошел
удачно, слишком уж много подчеркивалось в разговорах тех дней;
как будто в этом было что-то неожиданное для его участников.
Он и на самом деле был тогда исключением, этот праздник,
причем, как мы увидим, в самом главном: исключительным был его
символический смысл в контексте новейших исторических перемен.
В советскую эпоху существовали параллельно два годовых
праздничных цикла - (I) цикл государственных советских праздни-
ков с их специфическим ритуалом (торжественные собрания с длин-
ными речами руководителей - на всех ступенях государственно-ад-
министративной системы, с концертом и закрытым банкетом для из-
бранного начальственного круга, военные парады и принудительные
"демонстрации трудящихся", подслащенные расширенной распродажей
по дешевым государственным ценам всегда дефицитных продуктов пи-
тания) и (2) православно-церковный праздничный цикл - не вполне
запрещенный, но и не вполне дозволенный (в пасхальный вечер,
например, милиция в 70-х годах оцепляла церкви, допуская в них
только людей пожилого возраста).
С началом распада административно-командной системы в кон-
це 1980-х ("перестройка") обнаружилось, что ни один из этих двух
циклов не может более выполнять функции традиционной времяизме-
рительной системы: население Советского Союза оказалось в колос-
сальном своем большинстве секуляризованным, а вера в сокровен-
ный смысл таких советских праздников как "Международный Женский
день 8 марта", "День рыбака" или "День Международной солидарнос-
ти трудящихся 1 Мая" исчезла с прекращением деятельности госу-
дарственной пропагандистской машины.
Таким образом, постсоветское общество осталось без праз-
дников - Новогодняя ночь сохранила свое таинственное значение
рубежа, но была исключением. Иначе говоря, общество обнаружило
себя существующим без исторических абсолютов, общезначимых собы-
тий своей истории, вера в которые поддерживает его консолидацию,
без стабильных и всеобщих временных вех, и без таких традицион-
но необходимых социально-психологических регуляторов как соб-
ственно праздничные церемонии. В те годы за месяц до привычных
праздничных дней (например, 7-8 ноября, когда праздновали годов-
щину революции 1917 года) люди спрашивали друг друга, будут ли
объявлены праздники на этот раз, и выразительно пожимали плеча-
ми. Власти тоже не знали, как поступить: отказавшись от Совет-
ского Союза и его коммунистической идеологии, следовало отка-
заться от сакрализации "Октябрьской революции". Но в конце кон-
цов потребность в празднике оказалась весомее политической логи-
ки, и в настоящее время праздник "7-8 ноября" безо всякой моти-
вации внесен в официальный календарь наряду с церковными Рождес-
твом и Пасхой.
Утрата праздников означала, что, принятая в советском об-
ществе и внезапно исчезнувшая вместе с официальной советской ис-
ториографией, общезначимая социокультурная концепция времени,
нуждалась (и сейчас нуждается) в концептуальной же замене - в
согласии с постепенно осознаваемыми новыми ценностными приорите-
тами. Как мы наблюдаем, реально замена происходит сначала в фор-
ме реабилитации ("возрождения") ранее вытесненных истори-
ко-культурных контекстов, например, христианских (православных,
протестантских и католических) и секулярных, в т.ч. этно-истори-
ческих и регионально-культурных.
В современной Одессе это воплощается в одновременном су-
ществовании нескольких различно организованных и соперничающих
православных церквей, возникновении нескольких новых протестан-
тских общин, в возобновлении в последние годы организации ук-
раинского казачества в одесском регионе, в попытках реставрации
понятия дворянства и даже столь экзотического сообщества как
Дворянское собрание.
В ряду развиваемых в последнее время историко-культурных
представлений солидно представлена и регионально-культурная кон-
цепция Одессы, согласно которой исторически город осмысливается
как центр причерноморского Новороссийского края Российской импе-
рии, весьма своеобразного в географическом, политико-экономичес-
ком и этно-культурном отношениях, и как носитель и хранитель
этого своеобразия в наше время.
II. Одесса в кратком историко-культурном освещении
1. Особенности возникновения города, его первоначального
заселения и основания его исторического развития.
Основание Одессы было оформлено Указом императрицы Екате-
рины II в 1794 году. В последующие годы Российское государство
приступило к интенсивному освоению причерноморских земель, дли-
тельное время бывших спорной (буферной) территорией между двух
империй - Турецкой (Османской) и Российской, и перешедших к Рос-
сии в итоге русско-турецких войн второй половины XVIII века. Тот
факт, что на месте нынешней Одессы или вблизи ее существовали
поселения значительно более ранние, вызвал споры, особенно обос-
трившиеся в 1994 году, относительно правильной оценки "возраста"
города. Споры эти, однако, носили не столько исторический,
сколько плохо замаскированный политический характер, к чему мы
еще вернемся.
Правительственная политика колонизации завоеванных земель
включала в себя субсидии, займы и льготы городу и его новым жи-
телям, в числе которых оказались многие выходцы из различных ев-
ропейских стран (до трети этнических иностранцев в 1836 году -
по подсчетам одесского краеведа Олега Губаря). Последнее обстоя-
тельство, а также то, что Одесса застраивалась под влиянием уже
вполне созревших к тому времени принципов европейского градос-
троительства, придавало ее архитектурному облику и ее обществен-
но-городской среде характер наиболее европейского среди городов
Российской империи.
2. Особенности положения города в Российской империи.
Относительный либерализм духовной жизни этого отдаленного
от имперских столиц города, который по контрасту особенно ощу-
щался в суровые времена правления Павла I и Николая I, привле-
кал в Одессу богатых русских аристократов, их деньги и культуру,
которую они несли с собой. Город рано обзавелся Оперным театром,
богатой Городской библиотекой, университетом. Работало в городе
Общество Истории и Древности, созданное для археологического
изучения древнегреческих колоний на территории строящегося горо-
да, и оставившее блестящие результаты своей деятельности в кол-
лекции Археологического музея и в публикациях, не потерявших
значения и до сего времени.
Основой городской экономики с самого начала был морской
порт, выросший сначала на экспорте украинского зерна (с объемом,
иногда достигавшем первых мест в мировой хлебной торговле), а
затем обслуживавший торговые нужды промышленного юга России.
Географическое положение Одессы как приморского пограничного го-
рода навсегда связало ее экономическую судьбу с состоянием меж-
дународной торговли страны.
К середине XIX века Одесса оказалась третьим после столиц
городом в Российской империи по количеству населения, торговому
обороту, доходам, и качеству жизни. Высокий статус крупнейшего в
России экономического, научного и художественного центра Одесса
сохраняла, переживая периоды спадов и подъемов, вплоть до уста-
новления в России Советской власти.
3. Положение Одессы в контексте Советского Союза.
Урон, который потерпела Одесса в советское время, тоже
ставит ее на одно из первых мест в Советском Союзе - вслед за
Петербургом-Ленинградом. Конфискационный переход к тотальной го-
сударственной собственности в начале 1920-х годов лишил Одессу
возможностей оставаться субъектом экономического развития. В
системе Советской власти - с ее предельной централизацией -
Одесса потеряла свое значение столицы края и перешла в разряд
провинциальных городов, оказавшись в двойной административно-э-
кономической зависимости от столицы СССР - Москвы и столицы УССР
- Киева. Политика внешнеполитического изоляционизма, проводив-
шаяся СССР на протяжении десятилетий, лишила Одессу ее своеоб-
разной связующей функции в экономических и культурных междуна-
родных связях.
Этно-демографическая история Одессы советского времени
следовала этим переменам. В революцию и гражданскую войну ("о-
каянные дни" назвал это время в Одессе писатель Иван Бунин) на-
селение города сократилось на треть. Эта утрата была восполнена
только к концу 1930-х годов за счет притока сельского населения.
Эмиграция из Одессы стала постоянной. В 20-е годы во вновь неза-
висимую Польшу уехали одесские поляки. В те же годы Одессу поки-
нули итальянцы и французы, не желавшие принимать советское граж-
данство. Немецкое население - в значительной мере сельское, соп-
ротивлявшееся коллективизации - сократилось в результате госу-
дарственных репрессий в 1930е годы, а затем одесские немцы были
частью высланы, частью расстреляны в первые месяцы Отечествен-
ной войны. После войны из Одессы были депортированы греки. Бол-
гары покидали Одессу и до войны и в послевоенный период.
Во время оккупации в Одессе погибли 120 тысяч евреев, из
них 40 тысяч - в ходе акций уничтожения. Число евреев, составив-
ших послевоенное население Одессы, в т.ч. вернувшихся из эвакуа-
ции и из Действующей армии, не достигло половины трехсоттысячно-
го довоенного уровня. Численность еврейского населения Одессы,
сократившаяся к 1970-м годам до ста тысяч, уменьшалась в
1970-90-е годы значительно быстрее уменьшения других этнических
групп: вследствие государственного антисемитизма евреи стреми-
лись зарегистрироваться как граждане другой национальности,
неевреями регистрировали детей в 100% смешанных браков, эмигра-
ция евреев с 1971 по 1995 годы в Израиль, США и другие государ-
ства составила приблизительно 40 тысяч человек. В настоящее вре-
мя в Одессе проживает приблизительно 40 тысяч евреев, в т.ч. 12
тысяч старше 70 лет.
Некогда многонациональная и многоязыкая Одесса постепенно
становилась в основном двунациональной - русско-украинской и од-
ноязычной: в 1960-70-е годы город интенсивно "втягивал" в себя
сельских жителей, большей частью украинцев, предпочитавших для
себя русский язык. Такой, преимущественно русскоязычной, Одесса
предстает наблюдателю в настоящее время.
Промышленное производство в советской Одессе в довоенный
период осуществлялось в основном на восстановленных в 1920-е го-
ды экспроприированных предприятиях, а в послевоенный период раз-
витие промышленности в периферийных проявлениях отражало общего-
сударственную программу развития милитаризованной тяжелой про-
мышленности.
Одесский порт, бывший в довоенные и послевоенное десятиле-
тия по существу внутренней гаванью, с конца 1950-х годов начи-
нает функционировать в русле новой внешней политики СССР, спе-
циализируясь на перевозках в страны третьего мира (Египет,
Индия, Куба, Вьетнам, ряд африканских государств и т.д.). Борьба
за влияние в этих регионах нашла свое выражение, в частности, в
быстром развитии советского Черноморского флота.
Коллективное сельское хозяйство в одесском регионе, как и
во всем Советском Союзе, всегда было экономически неэффективным,
о чем свидетельствуют ежегодные правительственные решения, начи-
ная в середины 1950-х годов, когда эту проблему перестали замал-
чивать.
Интеллектуальный ресурс города, находившегося на перифе-
рии в высокой степени централизованного государства, и при том
города, имевшего стойкую репутацию традиционного центра вольно-
думства и космополитизма, был обречен на непрерывное ослабление.
"Утечка мозгов" из Одесса наблюдалась и в дореволюционные време-
на, но с 1920-х годов "вымывались" уже не отдельные личности, но
целые сферы научной и художественной деятельности.
В 1920-е годы Одессу покинули все активно работавшие писа-
тели - частью за рубеж (напр., еврейский поэт Хаим Нахман Бялик
и русский писатель Иван Бунин), частью в Москву - как Исаак Ба-
бель, Константин Паустовксий, Валентин Катаев. В Одессе обуча-
лись и начинали свою карьеру (затем продолжив ее в столице и за
рубежом) многие выдающиеся музыканты-исполнители, среди которых
скрипач Давид Ойстрах, пианисты Эмиль Гилельс и Святослав Рих-
тер. В Одессе начинали свою каръеру выдающиеся деятели украин-
ского и еврейского театра, уехавшие из города в 1930-х. Отток
ученых из Одессы был не менее катастрофическим. Из области нау-
ки особенно пострадали научные школы гуманитарного направления -
истории, психологии и психоанализа, немарксистской философии. К
1930 году в Одессе не издавался уже ни один журнал, прекрати-
лось издание научной и художественной литературы.
Война и репрессии 1930-50 гг. практически завершили раз-
гром интеллектуального наследия старой Одессы. И хотя в после-
военные годы в здесь все еще работали ученые мирового масштаба -
офтальмолог В.П.Филатов, математик М.Г. Крейн, астроном В.П.Це-
севич, научных школ в городе они уже не оставили.
Программы военного развития в годы холодной войны иниции-
ровали создание в 1960-70-е годы Одессе центра точного станкос-
троения, сконцентрировавшего значительный потенциал инженер-
но-технической мысли. В настоящее время можно говорить об утра-
те этого потенциала из-за сокращения военных программ и эмигра-
ции инженеров за рубеж.
III. "Одесса" как миф, или "одесский миф"
1. Миф в положительном значении слова.
Слова "миф" и "мифотворчество" в современном словоупотреб-
лении имеют определенно положительный смысл тогда, когда они от-
носятся к раннекультурным и фольклорным феноменам. Но эти же
слова часто употребляются с оттенком иронии (в значении "вымыс-
ла"), когда речь идет о феноменах современного сознания. Между
тем, если не отвеpгать совpеменный миф за то, что он не удовлет-
воpяет требованиями ф а к т и ч е с к о й достоверности, то в
нем можно обнаpужить достовеpность иного рода. Миф достовеpен в
качестве м а р к е р а, с помощью которого его коллективный ав-
тор (это может быть этнос, род, нация, полис, другие единства)
качественно выделяет признанное общим социальное пространство.
Иначе говоря, миф (древний ли, новый ли) несет в себе коллектив-
но выработанный о б р а з (image) социального пространства, су-
щественно важный для групповой и индивидуальной самоидентифика-
ции относительно данного сообщества.
Литературные и фольклорные источники начала XIX века, сов-
ременные двум первымм десятилетиям существования Одессы, зафик-
сировали особенное, восторженное отношение к новому городу, ко-
торое начало складываться в России с первых лет XIX века. В чу-
мацких песнях с жизнью в новом городе связывалось представления
о возможности утвердить личное достоинство и приобрести матери-
альный достаток. В слоях образованных, по крайней мере в значи-
тельной части просвещенного русского общества, беспрецедентно
быстрое развитие торгово-портовой Одессы воспринималось как ус-
пешная интервенция качественно новой социо-культурной организа-
ции в традиционное поле основанной на крепостном праве российс-
кой имперской государственности. Именно этот факт, казавшийся
рубежным и, в этом смысле, глубоко символичным для чаявшей об-
новления России, инициировал процесс мифологизации Одессы в рос-
сийском культурном сознании.
B случае с "одесским мифом" будем учитывать, что порожден
он не в Одессе, но Одессой, фактом ее существования; что марки-
рует он не Одессу саму по себе, но "Одессу" в российском созна-
нии; и что функция этого мифа состояла в том, чтобы удержать в
самосознании российского - позже, советского - общества пред-
ставление о том, что в его составе есть топос существенно иной,
особенной структурной организованности. Имя этого топоса -
"Одесса", а свойства его описаны в многочисленных "одесских"
анекдотах, "одесских" (ресторанных) песенках, в литературе.
2. Три всплеска одесского мифа и еще один.
В истории "одесского мифа" принято выделять три кульмина-
ционные точки: 1820-е годы (основной памятник - пушкинские стро-
фы из "Путешествия Онегина"), рубеж XIX-XX веков (в числе лите-
ратурных памятников - рассказы А.Куприна, А.Аверченко, произве-
дения Шолом-Алейхема), 1920-30-е годы (основной памятник -
"Одесские рассказы" И.Бабеля). Все три периода определялись, не
столько положением дел в Одессе, сколько ситуацией в России. В
первой половине XIX века "Одесса" олицетворяла буржуазно-либе-
ральную альтернативу русскому крепостничеству; на рубеже XIX-XX
веков, в предреволюционную кризисную эпоху, "Одесса" служила об-
разцовым пространством, демонстрировавшем преимущества и недос-
татки в целом так и не реализованного в России способа жизни,
основанного на свободном капиталистическом развития экономики; в
советское время (особенно в 1930-е гг.) "одесский миф" приобрел
ретроспективный модус: прошлое Одессы опоэтизировалось как
"вольница" (как свобода беззакония) как раз тогда, когда в СССР
достигла своей кульминации жесточайшая регламентация тоталитар-
ного сталинского (большевистского) режима.
"Одесская мифология" в советской культуре оживлялась и
позже. Например, во время "оттепели" конца 1950-х - начала
1960-х годов отмечалось широкое увлечение молодежи переизданными
после тридцатилетнего перерыва "одесскими" романами И.Ильфа и
Е.Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок". "Одесское" в
этот момент означало "частное", "оригинальное", не регламентиро-
ванное государством. Большой резонанс в стране вызывали юморис-
тические первоапрельские карнавалы в Одессе 1970-х, т.н."юмори-
ны", впрочем, быстро запрещенные властями. В те времена это была
еще одна форма выражения оппозиционности режиму - по-одесски
гражданская, а не по-столичному диссидентская.
Одесситы не были авторами "одесского мифа", но были его
героями. И поэтому миф имел обратное воздействие на самосозна-
ние города и горожан. "Ты одессит, Мишка, а это значит, что не
страшны тебе ни горе, ни беда",- пелось в популярной в 1940-60-х
годах советской песне. Одесситы привыкли к признанию особеннос-
ти (в этом смысле - противопоставленности) по крайней мере неко-
торых черт своего стиля жизни в рамках традиционного жизненного
уклада большой страны, которой они принадлежали. Эти особые "ми-
фогенетические" черты классического образа "Одессы и одесситов"
пытаются перечислительно собрать авторы предисловия к современ-
ному переизданию книги Александра Дерибаса "Старая Одесса" (1913)
Б.Владимирский и Е.Голубовский. Они пишут о традиционной "раз-
ноязыкости" города, о предприимчивости, жизнелюбии, общительнос-
ти, оригинальности, экспансивности, естественности и здравом
смысле ее жителей. Можно было бы добавить к этому списку чув-
ство юмора и местный патриотизм.
IV. Одесса сегодня: ситуация и проблемы ее мзучения
1. Генезис современной ситуации.
Современная ситуация в Одессе начала формироваться прибли-
зительно в 1988-89 годах под влиянием "перестройки" М.Горбачева.
Ее основные вехи: (1) утрата идеологической и административной
функции КПСС в системе Советского государства, (2) государствен-
ный кризис осенью 1991 года - от августовского путча
(19-21.VII.91) до Беловежского соглашения (30. XII.91), зафикси-
ровавшего дробление СССР на независимые государства в рамках ад-
министративных границ, существовавших внутри Советского Союза, и
(3) начавшийся процесс формирования нового политико-экономичес-
кого и социо-культурного пространства "Государство Украина",
длящийся, к настоящему времени, четыре года.
Во всех упомянутых сферах импульсы трансформационных про-
цессов в Одессе не являются специфическими для этого города, они
действуют на всем постсоветском пространстве. Но характер регио-
нальных особенностей, в число которых входят такие, например,
как готовность населения к владению производительной частной
собственностью, к приобретению новых навыков торговой дея-
тельности, преобладающая в его сознании структура моральных
ориентиров или распространенный тип правового сознания оказы-
вает существенное влияние на то, как изменяются общественные
связи и отношения. Иными словами, факторами трансформации яв-
ляются не только новые обстоятельства жизни общества, принудив-
шие его встать на путь перемен, но и наследуемый им о п ы т - в
формах традиций, общественных ценностей и идеалов, опыт социаль-
ной самоорганизации. Вот почему общественные движения последних
лет в Украине и, в частности, в Одессе, ведут "борьбу за прош-
лое", т.е. за преимущественную актуализацию ("возрождение") той
или иной составляющей социального опыта, или, что то же самое,
за отождествление современного общества с определенным традици-
онно-ценностным комплексом. Совершенно естественно, что борьба
эта ведется на языке ритуально-символических противопоставлений
в сферах языка, праздников, памятников градостроения и архитек-
туры, религиозных традиций. Эти темы чаще других обсуждались в
статьях и письмах читателей, опубликованных осенью 1995 года в
одесских местных газетах.
2. "Борьба за прошлое".
Языки. Украинский и русский языки очень близки и при не-
больших усилиях взаимопонятны. Значительная часть населения
страны говорит на языке, представляющем собою смешение обоих. В
разных регионах Украины преимущественная распространенность каж-
дого из двух языков различна (в целом более "русифицированы"
восточные и южные регионы по сравнению с западными и центральны-
ми, в городах больше говорят по-русски, чем в селах). При этом
этническая идентификация не обязательно совпадает с языковой:
очень многие люди, считающие себя украинцами, пользуются рус-
ским языком как родным.
Украинский язык, однако, считается одним из связующих сим-
волов нового государства с историей народа и прежними опытами
его государственной самостоятельности; с точки зрения идеологии
правящей элиты, он также может быть существенным признаком, спо-
собным культурно дифференцировать Украину на постсоветском прос-
транстве. Поэтому споры о языке, вызванные усилиями государства
расширить сферу применения украинского языка (под лозунгом его
"возрождения") - в средствах массовой информации, в изда-
тельской деятельности, на государственной службе, в системе об-
разования - приобретают ряд необъявленных и подразумеваемых
смыслов. Противники процесса ускоренной (насильственной) украи-
низации усматривают в ней воплощение политических интересов пра-
вящей элиты и той украиноязычной части интеллигенции, которая
путем вытеснения русского языка формирует сферу своего моно-
польного влияния. Сторонники скорейшего внедрения украинского
языка обвиняют своих русскоязычных противников в тайном стремле-
нии к слиянию с Россией.
Таким образом, спор о языках является в значительной мере
борьбой за определенную иерархию ценностей, в свою очередь сим-
волизирующих сложившуюся групповую дифференциацию и идентифика-
цию и отсылающих к определенному типу социально-культурного опы-
та.
Памятники. Аналогичным образом "прочитываются" осенние га-
зетные дискуссии, последовавшие за решением городского совета о
восстановлении (опять "возрождение"!) на одной из центральных
площадей города снесенного большевиками в 1920-х годах памятни-
ка императрице Екатерине II. Спор не включал эстетических аргу-
ментов, дискуссии шли о том, что важнее в оценке исторической
роли Екатерины II: ее державная воля к созданию города (положи-
тельная оценка) или ее державная политика - в судьбе украинской
нации (отрицательная оценка). Противники восстановления памятни-
ка справедливо усматривали в этом решении городского совета шаг
к актуализации космополитической традиции в истории города.
Переименование улиц. Городской совет принял ряд решений о
восстановлении дореволюционных (отмененных большевиками) назва-
ний улиц в центральной части города. Некоторые из старых назва-
ний сохранились в устной традиции горожан наряду с официальными,
другие были забыты и, фактически, введены вновь. В целом этот
шаг вполне "укладывается" в парадигму "борьбы за прошлое". Соб-
ственно борьба заключалась в несогласии сторонников украинского
генезиса города принять имена улиц, названных в честь русских
императоров.
Религиозный аспект. Символом государственной самостоя-
тельности Украины, по замыслу политической элиты, могла бы стать
независимость украинской православной церковной организации от
Московской Патриархии. Следствием этой самопровозглашенной авто-
кефалии является существование в Украине параллельных православ-
ных иерархий (московского и киевского подчинения) и эксцессы,
вызванные столкновением их интересов.
Праздники. Переосмысление принадлежности, вызванное распа-
дом Советского Союза, происходит и в форме интерпретации праз-
дничных дат. Например, 7 ноября 1995 года отмечалось в Украине
частью политических объединений как годовщина социалистической
революции 1917 года (советская традиция), другие объединения ут-
верждали на митингах толкование этой даты как траурной ("дата
скорбной памяти жертв коммунистического режима"). Празднование
200-летия Одессы в контексте "борьбы за прошлое" символизирова-
ло стремление одесситов отождествить свое настоящее с эпохой
экономического и культурного расцвета города, образ которого
сохранен "одесским мифом". Эта дата, однако, оспаривалась с по-
зиции, утверждавшей, что Одессе - 600 лет. За этой концепцией -
актуализация иного исторического контекста, иного самоопределе-
ния, восходящего к идее существования старинных поселений как
родоначальников Одессы.
Из этих примеров можно увидеть, что "борьба за прошлое"
есть, по существу, самоопределительная деятельность (в нашем
случае в масштабах города), принявшая форму борьбы за историчес-
кий контекст настоящего, установление которого, в свою очередь,
вовлекает (или может вовлечь) соответствующий исторический опыт
общественной самоорганизации.
3. Методологический аспект исследование ситуации.
Исследование чего бы то ни было предполагает объектив-
ность, отстраненность и беспристрастность. Однако, реализация
научных принципов в отношении человеческих сообществ наталки-
вается на затруднения, связанные тем, что интерпретация фактов,
полученных в ходе осуществленных наблюдений, остается прерогати-
вой исследователя, и она может расходится с интерпретацией этих
же фактов (поступков, отношений, символов и т.п.), принятых в
порождающем их социальном контексте. Здесь кроется опасность
субъективизма, опасность того, что исследователь может припи-
сать фактам чуждый им смысл. Таким образом, ни одна из двух то-
чек зрения на человеческие сообщества - ни внешняя
(объективная), ни внутренняя (субъективная) не могут вполне
удовлетворить требованию познавательной объективности.
Исторически сложившиеся методы преодоления этих труднос-
тей могут быть классифицированы как "условно внешняя" и "услов-
но внутренняя" позиции наблюдения. Первая из них, продиктован-
ная потребностью сообществ в самопознании, самоуправлении и са-
моорганизации, формируется как (само)рефлексия, осуществляемая
обществом с использованием специально организованных средств.
Например, средствами искусства может быть сформирована даже та-
кая экзотическая позиция общественного самонаблюдения как пози-
ция гофмановского кота Мурра.
Нежелательные (в некоторых социальных исследованиях) пос-
ледствия внеположности позиции исследователя его объекту, изна-
чально заданные в науке, отчасти могут быть преодолены перехо-
дом на "условно внутреннюю" позицию наблюдения. Особенность этой
позиции - в максимальном владении рефлексивными средствами дан-
ного сообщества. Наблюдения, например, т.н. "включенные наблюде-
ния", в этом случае должны сочетать объективную фиксацию со-
циальных фактов в м е с т е с констатацией их смысла в породив-
шем их социальном контексте. При этом сам факт искусственности
"условно внутренней" позиции создает ряд научных проблем. Такую
позицию приходится "конструировать", принимая во внимание мето-
дологические, психологические, этические и другие трудности ее
использования - как для самого исследователя, так и для иссле-
дуемого сообщества.
Весь этот комплекс проблем нашел, в той или иной мере,
воплощение в работе "Летней школы по социальной антропологии",
организовавшей свои исследования текущей ситуации в Одессе
(Украина) в августе - сентябре 1995 года.
4. Исследовательские "площадки" ("fields").
Деятельность "школы" была направлена на достижение ряда
целей, в числе которых можно акцентировать такие: обучение учас-
тников "школы" методу социоантропологического исследования, усо-
вершенствование самого метода, получение научных результатов ис-
следовательской работы. Некоторые трудности психологического и
культурологического плана (например, связанных с совместной ра-
ботой воспитанников западной и восточной гуманитарных школ), не-
запланированно возникшие в ходе работы, образовали дополни-
тельные цели, более или менее успешно достигнутые.
Выбор конкретных учебно-исследовательских тем, учитывав-
ший перечисленные выше цели, а также индивидуальные и профессио-
нальные интересы участников "школы", был сделан также с учетом
предположения, что избранные объекты исследования ("площадки")
могут дать достаточно полное представление о содержании и нап-
равленности общественных перемен в современной Одессе. Таких
площадок, по условиям работы, было шесть: "местная газета", "ро-
дильный дом", "двор", "еврейская религиозная община", "движение
казачества", "рынок промышленных товаров ("толчок")"; и каждая
из них может быть охарактеризована с точки зрения ее места в
структуре городской жизни.
"Местная газета". Роль местной прессы в политической, эко-
номической и культурной жизни города на протяжении последнего
десятилетия заметно менялась. Возросло число изданий - от пяти
газет в советское время до двадцати и более сейчас. Изменилась
структура чтения: наиболее авторитетные раньше московские газе-
ты из-за дороговизны подписки потеряли одесских читателей, кро-
ме того они стали иностранными газетами; подписные цены ограни-
чивают также распространение киевских газет; более дешевые по
целому ряду причин местные газеты не столько завоевали, сколько
в силу обстоятельств получили довольно большую нишу в чита-
тельском рынке. Изменились интересы читателей: для части населе-
ния возросла потребность в торговой и экономической информации,
более значимыми становятся распоряжения местных властей, в поис-
ках своего "лица" местные газеты занимают радикальные позиции в
вопросах регионального самоопределения.
"Толчок". Частная торговая деятельность в советское время
существовала преимущественно в "теневой" форме, преследовалась
государством как "спекуляция" и была легализована в последние
годы. "Толчок" стал альтернативным торговым центром, особенно
необходимым городу после разрушения системы государственной тор-
говли. Частная торговая деятельность и сегодня осуществляется не
вполне легально, что затрудняет ее объективное изучение. Откры-
тым остается вопрос о том, как развивающаяся частная торговля
потребительскими товарами сможет повлечь за собой их местное
производство.
"Еврейская религиозная община", одна из многих религиоз-
ных общин города, стала играть заметную роль в общественной жиз-
ни не более четырех лет назад. Укреплению общины во многом спо-
собствовала помощь со стороны международных еврейских организа-
ций. После того как был снят запрет на открытую общественно-ре-
лигиозную деятельность община начала осуществлять масштабное
проведение еврейских праздников, благотворительную деятельность,
деятельность воскресных религиозно-образовательных школ. "Ев-
рейская религиозная община" является одним из центров националь-
но-культурной идентификации евреев Одессы.
"Украинские казаки". Военная республика запорожских каза-
ков ("Запорожская сечь"), одна из форм государственной организа-
ции украинцев в XVII - XVIII веках, была ликвидирована Россий-
ским государством при Екатерине II. При этом часть украинских
казаков переселилась на земли причерноморского края. В XIX веке
причерноморские казаки растворились в общих формах социальной ор-
ганизации. Современное движение украинских казаков, вероятно,
представляет собой одну из форм национальной украинской самои-
дентификации и может быть рассмотрено в контексте "борьбы за
прошлое".
"Родильный дом" (больница для рожениц). Воспроизводство
поколений - одна из наиболее стабильных функций общества. Иссле-
дование общественных отношений семейного уровня позволяет оце-
нить глубину происходящих в обществе перемен и, одновременно,
сохранившийся в нем "запас стабильности".
"Двор". Климатические условия южного города, позволяли
большую часть года осуществлять некоторые из форм частной жизни
(стирка белья, отдых, игры детей, семейные церемонии, напр.,
свадьбы, похороны) в пространство коммунального владения - зам-
кнутую площадку, окруженную жилыми строениями, двор. Особеннос-
тью заселения центральной части Одессы являлось отсутствие раз-
деления на богатые и бедные районы, равно как и выделение райо-
нов с преимущественным национальным составом. "Доходные" жилые
дома заселялись представителями разных социальных, профессио-
нальных, национальных и т.д. страт. Таким образом, одесский
"двор" традиционно остается сообществом, наиболее полно отражаю-
щим коммунальный уровень городской жизни.