Одесса сегодня (2005)

Марк И. Найдорф

О Д Е С С А С Е Г О Д Н Я

Очерк современной ситуации в историко-культурном освещении

и проблем ее изучения

(ODESSA TODAY by Mark I. Naidorf)

I. Кризис культурной идентификации

В сентябре 1994 года жители Одессы праздновали 200-летие

своего города. Народные гуляния, увлекшие на улицу толпы горо-

жан, получились мирными, веселыми и радостными, собственно, та-

кими, какими они и должны были быть. Но то, что праздник прошел

удачно, слишком уж много подчеркивалось в разговорах тех дней;

как будто в этом было что-то неожиданное для его участников.

Он и на самом деле был тогда исключением, этот праздник,

причем, как мы увидим, в самом главном: исключительным был его

символический смысл в контексте новейших исторических перемен.

В советскую эпоху существовали параллельно два годовых

праздничных цикла - (I) цикл государственных советских праздни-

ков с их специфическим ритуалом (торжественные собрания с длин-

ными речами руководителей - на всех ступенях государственно-ад-

министративной системы, с концертом и закрытым банкетом для из-

бранного начальственного круга, военные парады и принудительные

"демонстрации трудящихся", подслащенные расширенной распродажей

по дешевым государственным ценам всегда дефицитных продуктов пи-

тания) и (2) православно-церковный праздничный цикл - не вполне

запрещенный, но и не вполне дозволенный (в пасхальный вечер,

например, милиция в 70-х годах оцепляла церкви, допуская в них

только людей пожилого возраста).

С началом распада административно-командной системы в кон-

це 1980-х ("перестройка") обнаружилось, что ни один из этих двух

циклов не может более выполнять функции традиционной времяизме-

рительной системы: население Советского Союза оказалось в колос-

сальном своем большинстве секуляризованным, а вера в сокровен-

ный смысл таких советских праздников как "Международный Женский

день 8 марта", "День рыбака" или "День Международной солидарнос-

ти трудящихся 1 Мая" исчезла с прекращением деятельности госу-

дарственной пропагандистской машины.

Таким образом, постсоветское общество осталось без праз-

дников - Новогодняя ночь сохранила свое таинственное значение

рубежа, но была исключением. Иначе говоря, общество обнаружило

себя существующим без исторических абсолютов, общезначимых собы-

тий своей истории, вера в которые поддерживает его консолидацию,

без стабильных и всеобщих временных вех, и без таких традицион-

но необходимых социально-психологических регуляторов как соб-

ственно праздничные церемонии. В те годы за месяц до привычных

праздничных дней (например, 7-8 ноября, когда праздновали годов-

щину революции 1917 года) люди спрашивали друг друга, будут ли

объявлены праздники на этот раз, и выразительно пожимали плеча-

ми. Власти тоже не знали, как поступить: отказавшись от Совет-

ского Союза и его коммунистической идеологии, следовало отка-

заться от сакрализации "Октябрьской революции". Но в конце кон-

цов потребность в празднике оказалась весомее политической логи-

ки, и в настоящее время праздник "7-8 ноября" безо всякой моти-

вации внесен в официальный календарь наряду с церковными Рождес-

твом и Пасхой.

Утрата праздников означала, что, принятая в советском об-

ществе и внезапно исчезнувшая вместе с официальной советской ис-

ториографией, общезначимая социокультурная концепция времени,

нуждалась (и сейчас нуждается) в концептуальной же замене - в

согласии с постепенно осознаваемыми новыми ценностными приорите-

тами. Как мы наблюдаем, реально замена происходит сначала в фор-

ме реабилитации ("возрождения") ранее вытесненных истори-

ко-культурных контекстов, например, христианских (православных,

протестантских и католических) и секулярных, в т.ч. этно-истори-

ческих и регионально-культурных.

В современной Одессе это воплощается в одновременном су-

ществовании нескольких различно организованных и соперничающих

православных церквей, возникновении нескольких новых протестан-

тских общин, в возобновлении в последние годы организации ук-

раинского казачества в одесском регионе, в попытках реставрации

понятия дворянства и даже столь экзотического сообщества как

Дворянское собрание.

В ряду развиваемых в последнее время историко-культурных

представлений солидно представлена и регионально-культурная кон-

цепция Одессы, согласно которой исторически город осмысливается

как центр причерноморского Новороссийского края Российской импе-

рии, весьма своеобразного в географическом, политико-экономичес-

ком и этно-культурном отношениях, и как носитель и хранитель

этого своеобразия в наше время.

II. Одесса в кратком историко-культурном освещении

1. Особенности возникновения города, его первоначального

заселения и основания его исторического развития.

Основание Одессы было оформлено Указом императрицы Екате-

рины II в 1794 году. В последующие годы Российское государство

приступило к интенсивному освоению причерноморских земель, дли-

тельное время бывших спорной (буферной) территорией между двух

империй - Турецкой (Османской) и Российской, и перешедших к Рос-

сии в итоге русско-турецких войн второй половины XVIII века. Тот

факт, что на месте нынешней Одессы или вблизи ее существовали

поселения значительно более ранние, вызвал споры, особенно обос-

трившиеся в 1994 году, относительно правильной оценки "возраста"

города. Споры эти, однако, носили не столько исторический,

сколько плохо замаскированный политический характер, к чему мы

еще вернемся.

Правительственная политика колонизации завоеванных земель

включала в себя субсидии, займы и льготы городу и его новым жи-

телям, в числе которых оказались многие выходцы из различных ев-

ропейских стран (до трети этнических иностранцев в 1836 году -

по подсчетам одесского краеведа Олега Губаря). Последнее обстоя-

тельство, а также то, что Одесса застраивалась под влиянием уже

вполне созревших к тому времени принципов европейского градос-

троительства, придавало ее архитектурному облику и ее обществен-

но-городской среде характер наиболее европейского среди городов

Российской империи.

2. Особенности положения города в Российской империи.

Относительный либерализм духовной жизни этого отдаленного

от имперских столиц города, который по контрасту особенно ощу-

щался в суровые времена правления Павла I и Николая I, привле-

кал в Одессу богатых русских аристократов, их деньги и культуру,

которую они несли с собой. Город рано обзавелся Оперным театром,

богатой Городской библиотекой, университетом. Работало в городе

Общество Истории и Древности, созданное для археологического

изучения древнегреческих колоний на территории строящегося горо-

да, и оставившее блестящие результаты своей деятельности в кол-

лекции Археологического музея и в публикациях, не потерявших

значения и до сего времени.

Основой городской экономики с самого начала был морской

порт, выросший сначала на экспорте украинского зерна (с объемом,

иногда достигавшем первых мест в мировой хлебной торговле), а

затем обслуживавший торговые нужды промышленного юга России.

Географическое положение Одессы как приморского пограничного го-

рода навсегда связало ее экономическую судьбу с состоянием меж-

дународной торговли страны.

К середине XIX века Одесса оказалась третьим после столиц

городом в Российской империи по количеству населения, торговому

обороту, доходам, и качеству жизни. Высокий статус крупнейшего в

России экономического, научного и художественного центра Одесса

сохраняла, переживая периоды спадов и подъемов, вплоть до уста-

новления в России Советской власти.

3. Положение Одессы в контексте Советского Союза.

Урон, который потерпела Одесса в советское время, тоже

ставит ее на одно из первых мест в Советском Союзе - вслед за

Петербургом-Ленинградом. Конфискационный переход к тотальной го-

сударственной собственности в начале 1920-х годов лишил Одессу

возможностей оставаться субъектом экономического развития. В

системе Советской власти - с ее предельной централизацией -

Одесса потеряла свое значение столицы края и перешла в разряд

провинциальных городов, оказавшись в двойной административно-э-

кономической зависимости от столицы СССР - Москвы и столицы УССР

- Киева. Политика внешнеполитического изоляционизма, проводив-

шаяся СССР на протяжении десятилетий, лишила Одессу ее своеоб-

разной связующей функции в экономических и культурных междуна-

родных связях.

Этно-демографическая история Одессы советского времени

следовала этим переменам. В революцию и гражданскую войну ("о-

каянные дни" назвал это время в Одессе писатель Иван Бунин) на-

селение города сократилось на треть. Эта утрата была восполнена

только к концу 1930-х годов за счет притока сельского населения.

Эмиграция из Одессы стала постоянной. В 20-е годы во вновь неза-

висимую Польшу уехали одесские поляки. В те же годы Одессу поки-

нули итальянцы и французы, не желавшие принимать советское граж-

данство. Немецкое население - в значительной мере сельское, соп-

ротивлявшееся коллективизации - сократилось в результате госу-

дарственных репрессий в 1930е годы, а затем одесские немцы были

частью высланы, частью расстреляны в первые месяцы Отечествен-

ной войны. После войны из Одессы были депортированы греки. Бол-

гары покидали Одессу и до войны и в послевоенный период.

Во время оккупации в Одессе погибли 120 тысяч евреев, из

них 40 тысяч - в ходе акций уничтожения. Число евреев, составив-

ших послевоенное население Одессы, в т.ч. вернувшихся из эвакуа-

ции и из Действующей армии, не достигло половины трехсоттысячно-

го довоенного уровня. Численность еврейского населения Одессы,

сократившаяся к 1970-м годам до ста тысяч, уменьшалась в

1970-90-е годы значительно быстрее уменьшения других этнических

групп: вследствие государственного антисемитизма евреи стреми-

лись зарегистрироваться как граждане другой национальности,

неевреями регистрировали детей в 100% смешанных браков, эмигра-

ция евреев с 1971 по 1995 годы в Израиль, США и другие государ-

ства составила приблизительно 40 тысяч человек. В настоящее вре-

мя в Одессе проживает приблизительно 40 тысяч евреев, в т.ч. 12

тысяч старше 70 лет.

Некогда многонациональная и многоязыкая Одесса постепенно

становилась в основном двунациональной - русско-украинской и од-

ноязычной: в 1960-70-е годы город интенсивно "втягивал" в себя

сельских жителей, большей частью украинцев, предпочитавших для

себя русский язык. Такой, преимущественно русскоязычной, Одесса

предстает наблюдателю в настоящее время.

Промышленное производство в советской Одессе в довоенный

период осуществлялось в основном на восстановленных в 1920-е го-

ды экспроприированных предприятиях, а в послевоенный период раз-

витие промышленности в периферийных проявлениях отражало общего-

сударственную программу развития милитаризованной тяжелой про-

мышленности.

Одесский порт, бывший в довоенные и послевоенное десятиле-

тия по существу внутренней гаванью, с конца 1950-х годов начи-

нает функционировать в русле новой внешней политики СССР, спе-

циализируясь на перевозках в страны третьего мира (Египет,

Индия, Куба, Вьетнам, ряд африканских государств и т.д.). Борьба

за влияние в этих регионах нашла свое выражение, в частности, в

быстром развитии советского Черноморского флота.

Коллективное сельское хозяйство в одесском регионе, как и

во всем Советском Союзе, всегда было экономически неэффективным,

о чем свидетельствуют ежегодные правительственные решения, начи-

ная в середины 1950-х годов, когда эту проблему перестали замал-

чивать.

Интеллектуальный ресурс города, находившегося на перифе-

рии в высокой степени централизованного государства, и при том

города, имевшего стойкую репутацию традиционного центра вольно-

думства и космополитизма, был обречен на непрерывное ослабление.

"Утечка мозгов" из Одесса наблюдалась и в дореволюционные време-

на, но с 1920-х годов "вымывались" уже не отдельные личности, но

целые сферы научной и художественной деятельности.

В 1920-е годы Одессу покинули все активно работавшие писа-

тели - частью за рубеж (напр., еврейский поэт Хаим Нахман Бялик

и русский писатель Иван Бунин), частью в Москву - как Исаак Ба-

бель, Константин Паустовксий, Валентин Катаев. В Одессе обуча-

лись и начинали свою карьеру (затем продолжив ее в столице и за

рубежом) многие выдающиеся музыканты-исполнители, среди которых

скрипач Давид Ойстрах, пианисты Эмиль Гилельс и Святослав Рих-

тер. В Одессе начинали свою каръеру выдающиеся деятели украин-

ского и еврейского театра, уехавшие из города в 1930-х. Отток

ученых из Одессы был не менее катастрофическим. Из области нау-

ки особенно пострадали научные школы гуманитарного направления -

истории, психологии и психоанализа, немарксистской философии. К

1930 году в Одессе не издавался уже ни один журнал, прекрати-

лось издание научной и художественной литературы.

Война и репрессии 1930-50 гг. практически завершили раз-

гром интеллектуального наследия старой Одессы. И хотя в после-

военные годы в здесь все еще работали ученые мирового масштаба -

офтальмолог В.П.Филатов, математик М.Г. Крейн, астроном В.П.Це-

севич, научных школ в городе они уже не оставили.

Программы военного развития в годы холодной войны иниции-

ровали создание в 1960-70-е годы Одессе центра точного станкос-

троения, сконцентрировавшего значительный потенциал инженер-

но-технической мысли. В настоящее время можно говорить об утра-

те этого потенциала из-за сокращения военных программ и эмигра-

ции инженеров за рубеж.

III. "Одесса" как миф, или "одесский миф"

1. Миф в положительном значении слова.

Слова "миф" и "мифотворчество" в современном словоупотреб-

лении имеют определенно положительный смысл тогда, когда они от-

носятся к раннекультурным и фольклорным феноменам. Но эти же

слова часто употребляются с оттенком иронии (в значении "вымыс-

ла"), когда речь идет о феноменах современного сознания. Между

тем, если не отвеpгать совpеменный миф за то, что он не удовлет-

воpяет требованиями ф а к т и ч е с к о й достоверности, то в

нем можно обнаpужить достовеpность иного рода. Миф достовеpен в

качестве м а р к е р а, с помощью которого его коллективный ав-

тор (это может быть этнос, род, нация, полис, другие единства)

качественно выделяет признанное общим социальное пространство.

Иначе говоря, миф (древний ли, новый ли) несет в себе коллектив-

но выработанный о б р а з (image) социального пространства, су-

щественно важный для групповой и индивидуальной самоидентифика-

ции относительно данного сообщества.

Литературные и фольклорные источники начала XIX века, сов-

ременные двум первымм десятилетиям существования Одессы, зафик-

сировали особенное, восторженное отношение к новому городу, ко-

торое начало складываться в России с первых лет XIX века. В чу-

мацких песнях с жизнью в новом городе связывалось представления

о возможности утвердить личное достоинство и приобрести матери-

альный достаток. В слоях образованных, по крайней мере в значи-

тельной части просвещенного русского общества, беспрецедентно

быстрое развитие торгово-портовой Одессы воспринималось как ус-

пешная интервенция качественно новой социо-культурной организа-

ции в традиционное поле основанной на крепостном праве российс-

кой имперской государственности. Именно этот факт, казавшийся

рубежным и, в этом смысле, глубоко символичным для чаявшей об-

новления России, инициировал процесс мифологизации Одессы в рос-

сийском культурном сознании.

B случае с "одесским мифом" будем учитывать, что порожден

он не в Одессе, но Одессой, фактом ее существования; что марки-

рует он не Одессу саму по себе, но "Одессу" в российском созна-

нии; и что функция этого мифа состояла в том, чтобы удержать в

самосознании российского - позже, советского - общества пред-

ставление о том, что в его составе есть топос существенно иной,

особенной структурной организованности. Имя этого топоса -

"Одесса", а свойства его описаны в многочисленных "одесских"

анекдотах, "одесских" (ресторанных) песенках, в литературе.

2. Три всплеска одесского мифа и еще один.

В истории "одесского мифа" принято выделять три кульмина-

ционные точки: 1820-е годы (основной памятник - пушкинские стро-

фы из "Путешествия Онегина"), рубеж XIX-XX веков (в числе лите-

ратурных памятников - рассказы А.Куприна, А.Аверченко, произве-

дения Шолом-Алейхема), 1920-30-е годы (основной памятник -

"Одесские рассказы" И.Бабеля). Все три периода определялись, не

столько положением дел в Одессе, сколько ситуацией в России. В

первой половине XIX века "Одесса" олицетворяла буржуазно-либе-

ральную альтернативу русскому крепостничеству; на рубеже XIX-XX

веков, в предреволюционную кризисную эпоху, "Одесса" служила об-

разцовым пространством, демонстрировавшем преимущества и недос-

татки в целом так и не реализованного в России способа жизни,

основанного на свободном капиталистическом развития экономики; в

советское время (особенно в 1930-е гг.) "одесский миф" приобрел

ретроспективный модус: прошлое Одессы опоэтизировалось как

"вольница" (как свобода беззакония) как раз тогда, когда в СССР

достигла своей кульминации жесточайшая регламентация тоталитар-

ного сталинского (большевистского) режима.

"Одесская мифология" в советской культуре оживлялась и

позже. Например, во время "оттепели" конца 1950-х - начала

1960-х годов отмечалось широкое увлечение молодежи переизданными

после тридцатилетнего перерыва "одесскими" романами И.Ильфа и

Е.Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок". "Одесское" в

этот момент означало "частное", "оригинальное", не регламентиро-

ванное государством. Большой резонанс в стране вызывали юморис-

тические первоапрельские карнавалы в Одессе 1970-х, т.н."юмори-

ны", впрочем, быстро запрещенные властями. В те времена это была

еще одна форма выражения оппозиционности режиму - по-одесски

гражданская, а не по-столичному диссидентская.

Одесситы не были авторами "одесского мифа", но были его

героями. И поэтому миф имел обратное воздействие на самосозна-

ние города и горожан. "Ты одессит, Мишка, а это значит, что не

страшны тебе ни горе, ни беда",- пелось в популярной в 1940-60-х

годах советской песне. Одесситы привыкли к признанию особеннос-

ти (в этом смысле - противопоставленности) по крайней мере неко-

торых черт своего стиля жизни в рамках традиционного жизненного

уклада большой страны, которой они принадлежали. Эти особые "ми-

фогенетические" черты классического образа "Одессы и одесситов"

пытаются перечислительно собрать авторы предисловия к современ-

ному переизданию книги Александра Дерибаса "Старая Одесса" (1913)

Б.Владимирский и Е.Голубовский. Они пишут о традиционной "раз-

ноязыкости" города, о предприимчивости, жизнелюбии, общительнос-

ти, оригинальности, экспансивности, естественности и здравом

смысле ее жителей. Можно было бы добавить к этому списку чув-

ство юмора и местный патриотизм.

IV. Одесса сегодня: ситуация и проблемы ее мзучения

1. Генезис современной ситуации.

Современная ситуация в Одессе начала формироваться прибли-

зительно в 1988-89 годах под влиянием "перестройки" М.Горбачева.

Ее основные вехи: (1) утрата идеологической и административной

функции КПСС в системе Советского государства, (2) государствен-

ный кризис осенью 1991 года - от августовского путча

(19-21.VII.91) до Беловежского соглашения (30. XII.91), зафикси-

ровавшего дробление СССР на независимые государства в рамках ад-

министративных границ, существовавших внутри Советского Союза, и

(3) начавшийся процесс формирования нового политико-экономичес-

кого и социо-культурного пространства "Государство Украина",

длящийся, к настоящему времени, четыре года.

Во всех упомянутых сферах импульсы трансформационных про-

цессов в Одессе не являются специфическими для этого города, они

действуют на всем постсоветском пространстве. Но характер регио-

нальных особенностей, в число которых входят такие, например,

как готовность населения к владению производительной частной

собственностью, к приобретению новых навыков торговой дея-

тельности, преобладающая в его сознании структура моральных

ориентиров или распространенный тип правового сознания оказы-

вает существенное влияние на то, как изменяются общественные

связи и отношения. Иными словами, факторами трансформации яв-

ляются не только новые обстоятельства жизни общества, принудив-

шие его встать на путь перемен, но и наследуемый им о п ы т - в

формах традиций, общественных ценностей и идеалов, опыт социаль-

ной самоорганизации. Вот почему общественные движения последних

лет в Украине и, в частности, в Одессе, ведут "борьбу за прош-

лое", т.е. за преимущественную актуализацию ("возрождение") той

или иной составляющей социального опыта, или, что то же самое,

за отождествление современного общества с определенным традици-

онно-ценностным комплексом. Совершенно естественно, что борьба

эта ведется на языке ритуально-символических противопоставлений

в сферах языка, праздников, памятников градостроения и архитек-

туры, религиозных традиций. Эти темы чаще других обсуждались в

статьях и письмах читателей, опубликованных осенью 1995 года в

одесских местных газетах.

2. "Борьба за прошлое".

Языки. Украинский и русский языки очень близки и при не-

больших усилиях взаимопонятны. Значительная часть населения

страны говорит на языке, представляющем собою смешение обоих. В

разных регионах Украины преимущественная распространенность каж-

дого из двух языков различна (в целом более "русифицированы"

восточные и южные регионы по сравнению с западными и центральны-

ми, в городах больше говорят по-русски, чем в селах). При этом

этническая идентификация не обязательно совпадает с языковой:

очень многие люди, считающие себя украинцами, пользуются рус-

ским языком как родным.

Украинский язык, однако, считается одним из связующих сим-

волов нового государства с историей народа и прежними опытами

его государственной самостоятельности; с точки зрения идеологии

правящей элиты, он также может быть существенным признаком, спо-

собным культурно дифференцировать Украину на постсоветском прос-

транстве. Поэтому споры о языке, вызванные усилиями государства

расширить сферу применения украинского языка (под лозунгом его

"возрождения") - в средствах массовой информации, в изда-

тельской деятельности, на государственной службе, в системе об-

разования - приобретают ряд необъявленных и подразумеваемых

смыслов. Противники процесса ускоренной (насильственной) украи-

низации усматривают в ней воплощение политических интересов пра-

вящей элиты и той украиноязычной части интеллигенции, которая

путем вытеснения русского языка формирует сферу своего моно-

польного влияния. Сторонники скорейшего внедрения украинского

языка обвиняют своих русскоязычных противников в тайном стремле-

нии к слиянию с Россией.

Таким образом, спор о языках является в значительной мере

борьбой за определенную иерархию ценностей, в свою очередь сим-

волизирующих сложившуюся групповую дифференциацию и идентифика-

цию и отсылающих к определенному типу социально-культурного опы-

та.

Памятники. Аналогичным образом "прочитываются" осенние га-

зетные дискуссии, последовавшие за решением городского совета о

восстановлении (опять "возрождение"!) на одной из центральных

площадей города снесенного большевиками в 1920-х годах памятни-

ка императрице Екатерине II. Спор не включал эстетических аргу-

ментов, дискуссии шли о том, что важнее в оценке исторической

роли Екатерины II: ее державная воля к созданию города (положи-

тельная оценка) или ее державная политика - в судьбе украинской

нации (отрицательная оценка). Противники восстановления памятни-

ка справедливо усматривали в этом решении городского совета шаг

к актуализации космополитической традиции в истории города.

Переименование улиц. Городской совет принял ряд решений о

восстановлении дореволюционных (отмененных большевиками) назва-

ний улиц в центральной части города. Некоторые из старых назва-

ний сохранились в устной традиции горожан наряду с официальными,

другие были забыты и, фактически, введены вновь. В целом этот

шаг вполне "укладывается" в парадигму "борьбы за прошлое". Соб-

ственно борьба заключалась в несогласии сторонников украинского

генезиса города принять имена улиц, названных в честь русских

императоров.

Религиозный аспект. Символом государственной самостоя-

тельности Украины, по замыслу политической элиты, могла бы стать

независимость украинской православной церковной организации от

Московской Патриархии. Следствием этой самопровозглашенной авто-

кефалии является существование в Украине параллельных православ-

ных иерархий (московского и киевского подчинения) и эксцессы,

вызванные столкновением их интересов.

Праздники. Переосмысление принадлежности, вызванное распа-

дом Советского Союза, происходит и в форме интерпретации праз-

дничных дат. Например, 7 ноября 1995 года отмечалось в Украине

частью политических объединений как годовщина социалистической

революции 1917 года (советская традиция), другие объединения ут-

верждали на митингах толкование этой даты как траурной ("дата

скорбной памяти жертв коммунистического режима"). Празднование

200-летия Одессы в контексте "борьбы за прошлое" символизирова-

ло стремление одесситов отождествить свое настоящее с эпохой

экономического и культурного расцвета города, образ которого

сохранен "одесским мифом". Эта дата, однако, оспаривалась с по-

зиции, утверждавшей, что Одессе - 600 лет. За этой концепцией -

актуализация иного исторического контекста, иного самоопределе-

ния, восходящего к идее существования старинных поселений как

родоначальников Одессы.

Из этих примеров можно увидеть, что "борьба за прошлое"

есть, по существу, самоопределительная деятельность (в нашем

случае в масштабах города), принявшая форму борьбы за историчес-

кий контекст настоящего, установление которого, в свою очередь,

вовлекает (или может вовлечь) соответствующий исторический опыт

общественной самоорганизации.

3. Методологический аспект исследование ситуации.

Исследование чего бы то ни было предполагает объектив-

ность, отстраненность и беспристрастность. Однако, реализация

научных принципов в отношении человеческих сообществ наталки-

вается на затруднения, связанные тем, что интерпретация фактов,

полученных в ходе осуществленных наблюдений, остается прерогати-

вой исследователя, и она может расходится с интерпретацией этих

же фактов (поступков, отношений, символов и т.п.), принятых в

порождающем их социальном контексте. Здесь кроется опасность

субъективизма, опасность того, что исследователь может припи-

сать фактам чуждый им смысл. Таким образом, ни одна из двух то-

чек зрения на человеческие сообщества - ни внешняя

(объективная), ни внутренняя (субъективная) не могут вполне

удовлетворить требованию познавательной объективности.

Исторически сложившиеся методы преодоления этих труднос-

тей могут быть классифицированы как "условно внешняя" и "услов-

но внутренняя" позиции наблюдения. Первая из них, продиктован-

ная потребностью сообществ в самопознании, самоуправлении и са-

моорганизации, формируется как (само)рефлексия, осуществляемая

обществом с использованием специально организованных средств.

Например, средствами искусства может быть сформирована даже та-

кая экзотическая позиция общественного самонаблюдения как пози-

ция гофмановского кота Мурра.

Нежелательные (в некоторых социальных исследованиях) пос-

ледствия внеположности позиции исследователя его объекту, изна-

чально заданные в науке, отчасти могут быть преодолены перехо-

дом на "условно внутреннюю" позицию наблюдения. Особенность этой

позиции - в максимальном владении рефлексивными средствами дан-

ного сообщества. Наблюдения, например, т.н. "включенные наблюде-

ния", в этом случае должны сочетать объективную фиксацию со-

циальных фактов в м е с т е с констатацией их смысла в породив-

шем их социальном контексте. При этом сам факт искусственности

"условно внутренней" позиции создает ряд научных проблем. Такую

позицию приходится "конструировать", принимая во внимание мето-

дологические, психологические, этические и другие трудности ее

использования - как для самого исследователя, так и для иссле-

дуемого сообщества.

Весь этот комплекс проблем нашел, в той или иной мере,

воплощение в работе "Летней школы по социальной антропологии",

организовавшей свои исследования текущей ситуации в Одессе

(Украина) в августе - сентябре 1995 года.

4. Исследовательские "площадки" ("fields").

Деятельность "школы" была направлена на достижение ряда

целей, в числе которых можно акцентировать такие: обучение учас-

тников "школы" методу социоантропологического исследования, усо-

вершенствование самого метода, получение научных результатов ис-

следовательской работы. Некоторые трудности психологического и

культурологического плана (например, связанных с совместной ра-

ботой воспитанников западной и восточной гуманитарных школ), не-

запланированно возникшие в ходе работы, образовали дополни-

тельные цели, более или менее успешно достигнутые.

Выбор конкретных учебно-исследовательских тем, учитывав-

ший перечисленные выше цели, а также индивидуальные и профессио-

нальные интересы участников "школы", был сделан также с учетом

предположения, что избранные объекты исследования ("площадки")

могут дать достаточно полное представление о содержании и нап-

равленности общественных перемен в современной Одессе. Таких

площадок, по условиям работы, было шесть: "местная газета", "ро-

дильный дом", "двор", "еврейская религиозная община", "движение

казачества", "рынок промышленных товаров ("толчок")"; и каждая

из них может быть охарактеризована с точки зрения ее места в

структуре городской жизни.

"Местная газета". Роль местной прессы в политической, эко-

номической и культурной жизни города на протяжении последнего

десятилетия заметно менялась. Возросло число изданий - от пяти

газет в советское время до двадцати и более сейчас. Изменилась

структура чтения: наиболее авторитетные раньше московские газе-

ты из-за дороговизны подписки потеряли одесских читателей, кро-

ме того они стали иностранными газетами; подписные цены ограни-

чивают также распространение киевских газет; более дешевые по

целому ряду причин местные газеты не столько завоевали, сколько

в силу обстоятельств получили довольно большую нишу в чита-

тельском рынке. Изменились интересы читателей: для части населе-

ния возросла потребность в торговой и экономической информации,

более значимыми становятся распоряжения местных властей, в поис-

ках своего "лица" местные газеты занимают радикальные позиции в

вопросах регионального самоопределения.

"Толчок". Частная торговая деятельность в советское время

существовала преимущественно в "теневой" форме, преследовалась

государством как "спекуляция" и была легализована в последние

годы. "Толчок" стал альтернативным торговым центром, особенно

необходимым городу после разрушения системы государственной тор-

говли. Частная торговая деятельность и сегодня осуществляется не

вполне легально, что затрудняет ее объективное изучение. Откры-

тым остается вопрос о том, как развивающаяся частная торговля

потребительскими товарами сможет повлечь за собой их местное

производство.

"Еврейская религиозная община", одна из многих религиоз-

ных общин города, стала играть заметную роль в общественной жиз-

ни не более четырех лет назад. Укреплению общины во многом спо-

собствовала помощь со стороны международных еврейских организа-

ций. После того как был снят запрет на открытую общественно-ре-

лигиозную деятельность община начала осуществлять масштабное

проведение еврейских праздников, благотворительную деятельность,

деятельность воскресных религиозно-образовательных школ. "Ев-

рейская религиозная община" является одним из центров националь-

но-культурной идентификации евреев Одессы.

"Украинские казаки". Военная республика запорожских каза-

ков ("Запорожская сечь"), одна из форм государственной организа-

ции украинцев в XVII - XVIII веках, была ликвидирована Россий-

ским государством при Екатерине II. При этом часть украинских

казаков переселилась на земли причерноморского края. В XIX веке

причерноморские казаки растворились в общих формах социальной ор-

ганизации. Современное движение украинских казаков, вероятно,

представляет собой одну из форм национальной украинской самои-

дентификации и может быть рассмотрено в контексте "борьбы за

прошлое".

"Родильный дом" (больница для рожениц). Воспроизводство

поколений - одна из наиболее стабильных функций общества. Иссле-

дование общественных отношений семейного уровня позволяет оце-

нить глубину происходящих в обществе перемен и, одновременно,

сохранившийся в нем "запас стабильности".

"Двор". Климатические условия южного города, позволяли

большую часть года осуществлять некоторые из форм частной жизни

(стирка белья, отдых, игры детей, семейные церемонии, напр.,

свадьбы, похороны) в пространство коммунального владения - зам-

кнутую площадку, окруженную жилыми строениями, двор. Особеннос-

тью заселения центральной части Одессы являлось отсутствие раз-

деления на богатые и бедные районы, равно как и выделение райо-

нов с преимущественным национальным составом. "Доходные" жилые

дома заселялись представителями разных социальных, профессио-

нальных, национальных и т.д. страт. Таким образом, одесский

"двор" традиционно остается сообществом, наиболее полно отражаю-

щим коммунальный уровень городской жизни.